— Юго, Лукас, у нас проблема! — выкрикивает Оливер, с ноги распахивая дверь в небольшое полуподвальное помещение. В теории, изначально это была спальня для четырёх человек: Юго, Лукаса, Оливера и Сони. Но кого это волнует, верно?

Мужчина с отметками под глазами аккуратно придерживает за бёдра сидящего на его коленях Лукаса. Последний одной рукой обнимает за шею любовника и, осторожно прислонившись своим лбом к чужому, самозабвенно целует Юго. Щёки раскраснелись у обоих, — от волнения или от длительного бега, неизвестно — но в свете одной единственной свечи это и не особо-то заметно. Юго ведёт своими жилистыми, сильными руками выше, крепко обхватывает однорукого мужчину за талию и плотнее прислоняется к стене, потому что сидят они на полу. Лукас раздвигает согнутые в коленях ноги шире, прижимается пахом к паху Юго — провоцирует его на более решительные действия, чем простые прелюдии — и уже собирается влажно поцеловать своего мужчину в шею, когда света в комнате внезапно становится гораздо больше.

— Ну серьё-ё-ёзно-о-о, — обречённо стонет мальчик. — Охота закончилась всего десять минут назад, вы что, совсем не устали?!

Юго шумно и крайне раздражённо выдыхает в потолок, даже не спеша отодвигать от себя Лукаса. Только Лукас не оставляет попыток сохранить детскую психику Оливера и заметно отодвигается от причинного места Юго, а лицом зарывается ему в ключицы, не желая вмешиваться в начинающийся диалог.

— Не поверишь, вредитель хренов, — сердито и чётко проговаривает Юго. Тон голоса так и говорит: «Съеби отсюда, или тебя съебу отсюда я».

— Извините уж, но у нас ребёнок в предобморочном состоянии на пороге штаба, — морщится Оливер, и не думая никуда уходить.

— Знать не хочу, что он тут забыл, понятно? Не он первый, не он последний. Сами, что ли, разобраться, блять, не можете?

— Если бы могли, не пришли бы сюда, — бормочет Лукас в ключицу Юго, от чего тот вздрагивает и мурашками покрывается. Лукасу, в общем-то, всё равно. Он знает, что они продолжат позже.

— Не можем, потому что это Антенна, — звучит размеренный голос Сони из-за плеча Оливера. Мальчик кивает и складывает руки на груди.

Теперь стонет уже Юго, глухо стукаясь затылком о стену позади себя. Лукас хлопает мужчину по плечу и слезает с его коленей, чтобы подняться и немного размять ноги, прежде чем идти. Он печально смотрит вниз, на собственный стояк, с единственной мыслью о том, что это не очень приятно и может кого-нибудь смутить, но делать нечего.

Соня и Оливер расходятся в стороны от дверного проёма, выпуская глав безымянного спасательного отряда наружу. Виолетта, которая лично принесла Эмму в их комнату собраний, опускает её на стул.

Ви была первой, кто услышал тот стук в дверь, — лихорадочный, отчаянный — и пошла посмотреть. Она с самого начала была уверена, что это очередной ребёнок, потерявший близкого и пришедший винить в этом их, спасателей, ведь это они не уберегли ставшего очередной жертвой охоты человека.

К ним такие заявляются довольно часто. Не после каждой игры, конечно, но не редко. Сначала новые члены отряда — в том числе и она, Ви — пугались таких «мстителей». Обезумевшие от горя люди выбирали, выбирают и будут выбирать именно таких благородных жителей поселения для единственной своей цели: сбросить груз ответственности за смерть, переложить его на кого-то. «Вы сказали, что будете защищать нас!», «Вы не справились со своей работой!». «Мы не обещали, что спасём всех до единого», — вполне логичный довод, но убитым печалью плевать на факты, аргументы. Однажды все новые члены отряда это понимают и просто перестают принимать близко к сердцу. Так произошло и с Виолеттой.

Как испугалась девочка, когда, стоило ей приоткрыть дверь в мельницу, на неё набросился какой-то незнакомый человек. Сначала Виолетте показалось, что на неё кричали. Лишь через несколько секунд, немного отойдя от шока, она поняла, что незнакомец вовсе не был ей незнаком и что он не кричал. Это была та девочка по имени Эмма, возглавляющая прибывший недавно в поселение отряд по большей части совсем маленьких детей. Та рыжеволосая, которая ещё недавно удивлялась, как это так и почему они пробудут здесь невероятно долгое время. Виолетта тогда поступила с ней довольно жестоко, но надо было предупредить её, чтобы после первой же охоты Эмма не сошла с ума.

Потом, наблюдая громко рыдающую у неё на груди девочку, Ви поняла, что у неё не получилось ей помочь. Она, строго говоря, и не знала, что делать-то. Только и могла что неподвижно стоять, изображая холодную, бесстрастную статую. Неожиданно для них обеих Эмма в какой-то момент подняла краснющие заплаканные глаза, и Виолетта почувствовала, как по сердцу будто полоснуло ножом. Она в отряде давно, но столько боли от тяжести ответственности за чужую жизнь в чьих-то глазах девочка не видела, наверное, никогда. И что странно — Эмма даже не думала обвинять кого-то в произошедшем. Она только плакала, плакала и снова плакала, и в итоге это привело к трясучке и рвотным позывам. Когда рыжеволосая почти отбросила Виолетту от себя, чтобы как следует проблеваться, Ви вновь лишь стояла и смотрела на это, стараясь не дышать. Потом позвала упавшую ниц девочку раз, два, три, не выдержала и не то чтобы очень осторожно подхватила её на руки.

Сейчас, спустя какое-то время, глядя на всё ещё трясущуюся от ужаса Эмму, Виолетта думает, что она была не так уж жестока по отношению к ней. То ли дело Юго, который с самого начала попытался выбить из них весь позитивный настрой. И Ви не глупая. Не глупы и остальные «спасатели». Все ещё тогда поняли, что его слова были не пустым ворчанием старого деда.

Тем не менее, даже этот дед не сумел подготовить девочку Эмму к худшему. Потому что девочка Эмма — это какой-то реально выдающийся экземпляр.

Когда Лукас видит рыжеволосую, он не пугается. Он видел вещи и похуже этого. И он смотрит на реакцию Юго, ожидая также увидеть там нечто вроде «Печально, но ничего не поделаешь», однако вместо этого видит…

почти незаметную ухмылку полностью удовлетворённого происходящим человека.

— Идём, Антенна, — произносит он, и детей вокруг такой тон его голоса сильно настораживает. «Здесь есть какой-то скрытый смысл?» — думают они до момента, пока Юго не уточняет. — Идём к нам в комнату. Оливер, Соня, вы тоже.

Все разом выдыхают. Только Лукас опускает свою единственную руку на плечо Юго в предупреждающем жесте. Тот пренебрежительно отмахивается, потому что — да, у него есть план, и план этот задуман был задолго до начала охоты.

Он решительно смотрит сверху вниз на сломленного ребёнка перед ним, когда Эмма поднимает бегающий взгляд и сосредотачивает его на взрослом. Проходит несколько долгих для них двоих, но незаметных для остальных секунд, прежде чем свершается настоящее чудо. Девочка ставит слабые ноги на пол, силясь подняться со стула, и у неё получается. Совсем недавно, какие-то три-четыре минуты назад Виолетта была вынуждена нести её, не будучи уверенной, что Эмма вообще в состоянии двигаться. Теперь же Юго протягивает ей руку, и это движение подобно заклинанию. Эмма цепляется за пальцы мужчины, опирается о его руку и делает шаг вперёд. Ещё один, третий. Для Юго она похожа в этот момент на ребёнка, который только-только учится ходить, который собирается открыть в каком-то смысле новый для себя мир, и Юго всем своим видом изъявляет желание стать её проводником в этой непривычной реальности.

Эмма не знает, чего она хочет. Она даже не знает, зачем пришла в это место, не знает, смогут ли ей помочь, потому что сама понятия не имеет, что ей нужно.

Не знала, когда стояла на пороге мельницы.

Но у неё есть время подумать об этом. Сейчас, когда рядом с ней уверенно вышагивает Юго, а справа идёт Лукас. Сейчас, когда позади неё идут заместители, вероятно, сильнейших и умнейших в этом поселении людей. Сейчас, когда она чувствует какую-то… защищённость, что ли. Чувствует, что есть те, кто готов прикрыть, те, кто способен помочь, те, с кем можно поделить обязанности. Без Гильды и Рея тяжело. Особенно без Рея. После того, как не стало Нормана, он был главной её опорой. Гильда переживала за неё и помогала ничуть не меньше. У них было банально больше опыта. Не подумайте, Эмма очень любит всю свою семью, а Дон, Анна и Нэт стараются помогать, но с тех пор, как пропали Рей и Гильда, её будто шандарахнуло по голове огромным таким булыжником, да всё никак не отпускало.

А сейчас, когда они все вместе спускаются в невзрачное помещение, у Эммы появляется стойкое ощущение: прямо в эту секунду её если не освобождают от ответственности за чужие жизни, то разделяют эту ношу вместе с ней, как прежде, — и это чистая правда. Возможно, она ещё не осознаёт этого до конца, но скоро ей всё объяснят. А пока это видит один только Лукас, который знает Юго с раннего детства. Он уже догадывается о том, что происходит, и ему это не нравится.

— Садись на любой из этих двух матрасов, — указывает Оливер Эмме, а Лукас и Юго опускаются на свои собственные. Эмма садится по-турецки и сразу выпрямляет спину, потому что обстановка кажется ей поначалу какой-то торжественной. Но пока Оливер встаёт за плечом Лукаса, а Соня — за плечом Юго, у рыжеволосой девочки вновь проносится перед глазами силуэт Доминика. Бедный мальчик, истекающий кровью, и монстр, держащий его над землёй. Последний крик ребёнка отдаётся в ушах Эммы, а его раскрытые от ужаса глазёнки…

— Спрашивать, что её сюда привело, смысла нет, — безэмоционально констатирует факт Соня, пока все четверо смотрят на покачивающуюся из стороны в сторону девочку.

— Верно. Антенна! — прикрикивает Юго, чтобы вернуть ту на землю.

— Нет! — внезапно вскрикивает Эмма, прижимая ладошки к ушам. Она сгорбливается, жмурится и сразу испуганно глядит на Юго. — И… Извините… Я не…

Юго только машет рукой, мол, без разницы.

— Похуй, не беспокойся об этом. Каждый однажды впервые теряет близкого.

— Так вы знаете, — поджимает губы Эмма. Она немного молчит, собираясь с мыслями. — Я… всё ещё слышу его голос. И вижу его.

— Кто на вас напал?

Молчание.

— Эмма, кто на вас напал? — более мягко спрашивает Лукас. — Нам нужна эта информация, чтобы составить более полную картину о произошедшем и о проблемах, в которые ты угодила.

— Он был в шляпе, — бормочет девочка, обнимая себя руками. — В шляпе, накидке… Высокий.

— Бля-я-я-ять, — многозначительно тянет Юго, запуская пальцы в недавно растрёпанные Лукасом волосы. Только сейчас Эмма замечает, в каком беспорядке находится и причёска второго командира, а ещё их наполовину расстёгнутые рубашки и полное отсутствие верхней одежды. Девочка не придаёт этому значение. Юго всё ещё почёсывает затылок. — Он запомнит тебя надолго. Эта мразь вцепится в тебя так сильно, что хуй знает, когда удастся отправить тебя на третий ярус, — произносит он так, будто вовсе не доволен сложившейся ситуацией. Лукас цокает языком.

— Не слишком ли ты прямолинеен?

— Как это… неизвестно, когда я смогу попасть туда? — неверяще шепчет Эмма.

— Быстро отсюда уходят только тихони, — чётко говорит Юго, и не думая слушать Лукаса. Тому только и остаётся скрипеть зубами. — Я даже не уверен, что твоя очередь придёт раньше, чем месяцев через…

— Как так получилось, что Льюис вас обнаружил? — перебивает командира Оливер. Соня кладёт указательный палец на висок, раздумывая над смыслом действий Юго.

Эмма сглатывает подкатившую к горлу тошноту и закрывает глаза.

— Там были дети… Трое, кажется. Какой-то демон собирался убить одного из них. А мы с Домиником… просто были поблизости. Я не знала, что тот… Льюис был рядом.

— Ему не обязательно было быть рядом, — вставляет Соня, но Эмма её не слышит.

— Я нашла топор… Такой увесистый. Я подумала, что могу помочь им. Тот демон казался маленьким и несильным, ну я и… Попыталась. Я думала, что если убью его, мы с Домиником просто убежим, и… И всё. Но когда я метнула топор и развернулась, он уже держал его, — шёпотом заканчивает Эмма. — Ему было так страшно, и я умоляла его не делать этого… Он сказал, чтобы я выбрала, кого он убьёт, до окончания охоты, но я не могла… Это же невозможно! — её голос начинает подрагивать, и пальцы впиваются в плечи. — Но он сказал, и я должна была… Но я не смогла, не успела… И он… Он… — у Эммы уже не осталось слёз. Её голос обрывается, и только губы продолжают шевелиться. Оливер подбегает к ней, сжимает плечо в знак поддержки, и никто не смеет произнести ни звука.

Никто, кроме Юго.

— Ва-а-ау, — присвистывает он, кивая в знак одобрения. — Так ты смогла в одиночку убить аристократа? Я поражён.

— Юго, — шипит Лукас. Оливер тоже смотрит на него с укором. Лишь Соня поправляет очки со словами «Это на самом деле не легко. Ты молодец. Ты поступила благородно, когда спасла троих незнакомых тебе детей».

— Это, конечно, безумие, но знаешь что… — начинает Юго и замолкает, будто что-то обдумывая (на самом деле он уже давно всё решил).

«По её же вине ей здесь находиться ещё около года. За это время её братья и сёстры частично погибнут, частично уйдут в Город. У неё поразительные способности, рефлексы. Она решительная и с сегодняшнего дня будет бояться брать слишком большую ответственность, но всё равно вряд ли полностью потеряла своё благородство и желание быть благодетельницей. Вдобавок после смерти брата, произошедшей по её же ошибке, она станет более закалённой и сильной. Идеальные условия для вербовки».

«Ты не посмеешь, — думает в это время Лукас, сверля Юго возмущённым взглядом. — Ты не можешь так поступить с ней. У неё только что разрушился весь её мир, все её убеждения и надежды рассыпались. Ей нельзя в наш отряд, ты убьёшь её».

— Можно… — вдруг неуверенно звучит голос Эммы, прерывая затянувшуюся тишину. Она тоже успела подумать о некоторых важных вещах и пришла к выводу: если она срочно не начнёт что-то делать, она возненавидит себя. Об этом твердит её подсознание, это выражается во всё растущем желании прямо сейчас удариться головой о стену позади, накричать на себя. Она не может позволить чувству вины и боли от потери близкого сожрать её сейчас, нет. Не ради этого они проделали такой путь.

Образ Доминика вновь затуманивает сознание. Эмма мотает головой, пытаясь прогнать леденящие душу и разрывающие её сердце на маленькие кусочки картинки, и через силу говорит: — Я хочу присоединиться к вам.

— Нет, — выдыхает Лукас.

— Заебись! — хохочет Юго, которому радость от слов девочки бьёт в голову. — Да, да и ещё раз да. Я как раз хотел предложить тебе это.

— Ты не посмеешь, — едва слышно цедит Лукас. Все присутствующие в комнате удивлённо на него смотрят. — Ты просто играешь на её чувствах. Юго, я понимаю, новые способные члены в нашем отряде — это очень хорошо, это здорово, но она только что потеряла брата. Ты манипулируешь ей, я вообще не уверен, что она действительно хочет связывать ближайший год своей жизни с такой тяжкой работой, как наша.

— Лукас, ты чего? Она сама хочет этого, ты что, не слышал?

— А наша задача, как умных, рассудительных взрослых, отговорить её от этой авантюры.

— Слушай, да, я понимаю, что у неё горе, трагедия и всё такое. Но раз это выгодно не только для нас, да ещё и, в добавок ко всему, она сама хочет стать частью нашего отряда, почему бы не воспользоваться этим?

— Я думаю, она будет полезна. Я поддерживаю Юго, — высказывает своё мнение Соня, и Лукас умоляюще воззряется на Оливера. Тот только разводит руками.

— Я тоже думаю, что она нам подходит. С другой стороны, я не уверен, что она до конца отошла от шока и может здраво мыслить. Возможно, действительно стоит немного повременить с таким важным для неё решением, а не толкать её в столь опасную бездну, опираясь лишь на её, кажется, совсем недавно возникнувшее и вряд ли мотивированное чем-либо, кроме чувства вины и досады, желание. Я почти на сто процентов уверен, что ни ты, Соня, ни Юго не думаете об этом, потому что вы оба довольно хладнокровны и в первую очередь смотрите на выгоду. Особенно с девизом Юго «Все постоянно кого-то теряют, и зацикливаться на этом смысла для нас нет».

— Но что, если я скажу, что это будет полезно не только мне? Нам? — вскидывает брови Юго. Он смотрит на заместителя, но разговаривает с Лукасом. — Такая работа закалит её и выбьет из неё всю эту детскую радужную надежду на будущее. Учитывая, сколько времени ей тут предстоит быть, нужно найти для неё какой-то смысл в жизни здесь, иначе она станет одним из тех серых подростков, которые ненавидят всё вокруг и просто существуют, а на деле давно мертвы. Наконец, помогая нам, у неё будет больше шансов спасти своих собственных близких. Видишь, я не такой аморальный ублюдок, каким ты меня считаешь, — хмыкает в завершение Юго, переводя наконец взгляд на Лукаса. Тот угрюмо пялится на него и в конце концов даёт добро.

— Но! Я более чем уверен… Даже не так. Я знаю, что обо всём этом ты думал в последнюю очередь, — сообщает он. После мужчина склоняется к уху Юго и почти угрожающе шепчет. — Думаешь, я не заметил, как ты смотрел на неё ещё вчера, перед их уходом из мельницы? Перед заселением?

Юго морщится и отталкивает от себя однорукого.

— Ой, иди нахуй. Антенна согласна — это главное.

Соня даёт пять Юго; Оливер, когда говорит своё привычное приветствие, смотрит на новую участницу спасательного отряда с большим сомнением, а Лукас продолжает качать головой.

Эмма, честно говоря, не очень понимает, что сейчас произошло. Она и с Лукасом-то не то чтобы согласна: Юго не кажется ей таким отпетым придурком, каким тот его описывал. В конце концов, главное — её собственная выгода. А её собственная выгода заключается в том, что эти ребята не дадут ей сойти с ума. Она надеется на это. Настало время подумать о возвращении к семье и о том, как она будет объяснять им убийство их брата. Как бы страшно ей ни было, теперь у неё есть куда вернуться в случае, если её не простят. И где-то глубоко в душе она надеется, что кроме Доминика они никого не потеряли. Потому что в обратном она больше не уверена.

Тем временем о своём прибытии стуком в дверь Адама оповещают припозднившиеся по некоторым причинам Джиллиан и Зак.

— Мы израсходовали все патроны. Последние минуты охоты были особенно жаркими.