I cannot stop this sickness taking over

It takes control and drags me into nowhere

I need your help, I can't fight this forever…

Мне не остановить безумие, которое овладевает мной,

подчиняет себе и тянет в пустоту.

Мне нужна твоя помощь, я не смогу сопротивляться вечно.
 

      — Crucio!

      Истошный крик матери разрывает Малфой Мэнор напополам. Драко страшно открыть глаза, но он всё равно это делает. Драко страшно пошевелиться, но он всё равно кусает собственную ладонь, чтобы не закричать от увиденного. Его волосы покрываются коркой льда, он с головой уходит под воду и тонет.

       Тьма сгущается вокруг него плотным куполом.

      Мама кричит слишком долго, и Драко кажется, что он вот-вот потеряет рассудок. Она лежит на полу, и всё её тело изгибается, выворачивается неестественно, когда Тёмный Лорд направляет на неё палочку. Её боль отчётливо отдаётся в теле Драко, его глаза обжигают слёзы, а сердце, кажется, у него самого перестаёт биться.

       А Тёмный Лорд нависает над ней каменным ангелом смерти. Он смотрит на неё и криво улыбается.

      — Crucio! — Новая вспышка красного и новый нечеловеческий крик. Драко мелко трясёт, когда он видит, как тело его матери взмывает в воздух, а затем безвольно бьётся об пол. После этого мама не шевелится, и мир Драко разбивается. Её больше нет. Он убил её. Её тёплые руки больше не проведут по его щеке…

      Драко видит, что её грудь тяжело, но вздымается. Она ещё жива…

      Сколько ещё это будет длиться?

       Минуту или целую вечность?

       Драко страшно.

       С противоположной стороны мирно спящая Нагини поднимает голову и угрожающе шипит. Она встречается с Драко взглядом, но не смеет действовать без приказа своего хозяина.

      Драко знает: их собственный дом станет их последним пристанищем. Но казнь будет мучительной.

      Их никто не спасёт.

       Драко стоит в ателье мадам Малкин и протягивает руку Гарри Поттеру, но тот отказывается её пожимать.

       Их тела обглодает потом Нагини, и всё, что от них останется, — груда костей.

       Отец подвёл Тёмного Лорда, а Он не прощает ошибок. И сейчас он, Люциус Малфой, сын Абракаса Малфоя и представитель одного из чистокровнейших родов Магической Британии, лежит в углу, со связанными заклинанием руками, беспомощный и совершенно лишённый надежды. Драко бы ненавидеть отца за то, что из-за него их с матерью постигла участь маглов и грязнокровок, но вместо этого он ненавидит себя за то, что ничего не может сделать, чтобы остановить эту боль.

      Драко не герой.

      — Мой скользкий друг Люциус, — тянет Тёмный Лорд нарочито медленно, явно насмехаясь, — ты подвёл меня дважды…

      — М-мой Лорд… — шепчет отец, склоняя голову виновато, но Он пуще прежнего хохочет.

       — Не смей отводить от меня взгляд, когда я говорю с тобой! — Тёмный Лорд метает в отца невербальным заклинанием, заставляя поднять взгляд и посмотреть на Него. — Смотри, чего стоила твоя ошибка! — хохочет Он и вдруг направляет палочку на Драко. — Crucio!

      Вспышка ярко-красного пронзает тело. Драко открывает рот, но не слышит собственный крик. Он не знает, кричит ли вообще. Мир за мгновение останавливается. Нет, начинает крутиться только быстрее. Драко обжигает раскалённым железом. Невыносимая боль разрывает его изнутри. Руки выгибаются, кожу как будто сдирают с него живьём, суставы вот-вот порвутся. Он мечется, как в припадке, пытаясь спрятаться, увернуться от боли, но она повсюду. Он и есть эта боль. Драко падает, царапает пол, череп вот-вот взорвётся. Он ничего не видит перед собой. Ему кажется, что глаз у него больше нет.

       Мама присылает ему сладости совиной почтой.

      — Вы такие жалкие… Crucio!

       Боль снова сковывает Драко и кромсает его на куски. Он кричит, как умирающее животное, чувствуя, как разом ломаются все его кости. Тело становится лёгким, как пёрышко, Драко взмывает в воздух и повисает головой вниз. Драко парит в воздухе. Драко — воздух.

       Драко впервые в жизни взмывает вверх на метле.

       Тело становится каменно-тяжёлым, его прибивает к земле. Мир перестаёт существовать, его швыряет из стороны в сторону, он корчится от боли, а воздух полностью вышибает из лёгких. Он задыхается. Сил больше нет. Его самого больше нет. Только жидкий свинец, растекающийся под кожей. Только Адское пламя, проглотившее его целиком.

       Грязнокровка Грейнджер слишком хорошо дерётся. Она хорошенько врезает ему по носу кулаком.

       Это больно.

       Было больно.

       Драко кричит, вцепляется в волосы, его грудь выгибается и пальцы скрючиваются, как у трупа. Драко кричит, его крик разрезает воздух и вонзается в него самого.

       Драко падает на спину с метлы.

       Было больно.

       Боль — это роскошь.

       Круциатус — страшнее боли.

       Ещё одна вспышка кроваво-красного. И ещё одна.

       Драко хочется проснуться от этого кошмара. Слёзы выжигают мокрые полосы на его лице, он часто дышит, мечтая, чтобы всё это закончилось.

       Драко целует Пэнси Паркинсон, и у того поцелуя — вкус вишнёвой помады.

       Всё хорошо.

       Мира вокруг больше нет.

      Драко не герой.

      Героям не бывает страшно.

      А ему очень страшно.

       — Видишь, что ты наделал, мой дорогой Люциус? Обрёк свою семью на страдания… Не смог справиться с жалкими остатками Ордена Феникса!

      — Я вас б-больше не подведу, мой Лорд, — выдыхает отец, и Драко чувствует страх в каждом его движении.

Реклама:

Скрыть

      — Конечно не подведёшь, Люциус… — усмехается Тёмный Лорд и могильно смеётся. — Больше не подведёшь.

      Он поднимает палочку и направляет на отца. Драко знает, что сейчас произойдёт.

      Драко не герой, но у него есть меньше секунды.

      — Не убивайте его! — выкрикивает он. Это всё, на что он способен. Гарри Поттер бы бросился под смертельное заклинание, чёртов герой. У Драко на это не хватит ни сил, ни духу: он слишком труслив. Он ненавидит себя за это. Но, к его удивлению, с Его палочки не срывается зелёный луч. Тёмный Лорд оборачивается к нему и глаза Его, такого же цвета, как пыточное заклинание, сверкают. У Драко в горле колотится сердце. — Мой Лорд… Мой Лорд, пожалуйста, не убивайте отца… — шепчет он исступлённо, обхватывая себя руками, пытаясь унять мелкую дрожь. — Пожалуйста…

      — Не убивать его? — спрашивает Тёмный Лорд, делая шаг в сторону Драко, и он только отползает назад, вжимаясь спиной в стену. Палочка теперь направлена на него, но он не позволяет себе отвести взгляд или закрыть глаза. Драко не хочет видеть свою смерть, но не имеет права не смотреть на Тёмного Лорда, когда Он говорит с ним. — Почему же, Драко? — Он проводит палочкой Драко по щеке, и от этого прикосновения ему делается дурно. У него дрожат губы. — Скажи мне, Драко, что я получу взамен, если сохраню ему жизнь?

      — Я выполню любое ваше задание, мой Лорд… — говорить Драко очень трудно. — Выполню, только, пожалуйста, не убивайте отца…

       — Твой отец оказался жалким и слабым, Драко… — тянет Тёмный Лорд, и его глаза сужаются. — Неужто ты уверен, что от тебя будет больше пользы?

       — Я… Я могу убить Гарри Поттера для вас… — выдыхает Драко, сглатывая.

      Драко не герой. Он не знает, откуда в нём смелость перечить слову Его. Какое он имеет на это право?

      — Драко… — Где-то там едва слышимо выдыхает его мать.

      — Драко! — восклицает отец голосом, полным ужаса.

      — Нет! Мальчишка мне нужен живым! — рявкает Тёмный Лорд, и Его голос отдаётся эхом от стен. Кончик его волшебной палочки утыкается Драко в лоб, и он не выдерживает и всё же зажмуривается, сглатывая.

      Сейчас всё закончится.

       Драко кричит, стоя в Запретном лесу. Одиннадцать лет, шестнадцать — и всего секунда, чтобы это оборвалось.

       — Думаю, ты можешь кое-что сделать для меня.

      Драко открывает глаза и видит перед собой Его змееподобный череп.

      — Убей Альбуса Дамблдора, Драко… Убей, и твоей семье будут прощены все грехи… — Тёмный Лорд медленно расхаживает по залу, скользит взглядом по отцу, сжимающемся в углу и не смеющему взглянуть на Драко, по маме, измученно лежащей на полу, и наконец — по самому Драко, который только сейчас понимает, что наделал.

       Глаза цвета боли прожигают в нём две огромные дыры.

      — Мой Лорд… Он же только ребёнок… — хрипит его мама где-то сзади.

       — Я… Я убью его, — кивает Драко судорожно. — Я убью его, мой Лорд!

      — Посмеешь пойти против меня, Драко — я узнаю об этом, — говорит Он, и вновь проводит палочкой по его лицу.

       «Я пропал», — думает Драко и знает, что Он чувствует его страх.

       — Тебе дарована высочайшая честь, — тянет Тёмный Лорд и шумно втягивает змеиными ноздрями воздух. — Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор, Драко… — Глаза Тёмного Лорда, кроваво-мёртвые, триумфально блестят.

       Как будто бы ему дали сделать этот выбор.

***

       Уже смеркается, и небо какое-то иссиня-серое и словно бы очень грязное и тусклое. Когда Драко в условленное время поднимается на Астрономическую башню, Золотое Трио уже ждёт его. Уизли стоит, сложив руки на груди, бросает в него острым взглядом и словно бы прикрывает собой Грейнджер. Прошло четыре года с их стычки во время тренировки к матчу по квиддичу, но ничто не поменялось.

       Поттер, как их негласный лидер, делает шаг в сторону Драко. Живые глаза Гарри Поттера смотрят на Драко за стёклами очков. Они живые, но взгляд их смертельно колюч.

       Драко боится смерти.

       У мессии глаза её цвета.

       Драко потирает перстень на безымянном пальце и судорожно смотрит по сторонам, но Хогвартс погрузился в сумеречную тишину. Отбой был около часа назад, добросовестные студенты уже давно спят.

       — Не стану врать, что рад тебя видеть, — сообщает Поттер, и Драко выдыхает.

       Драко собирается ответить в своей классической язвительной манере, но на это совсем не хватает сил, поэтому он тихо ругается себе под нос и прикрывает глаза.

       — Чего вы хотите? — спрашивает он в итоге, стараясь смотреть в пол, а не в их глаза.

       — В идеале — чтобы тебя не было рядом, — плюёт Уизли, но Грейнджер тут же пихает его в бок, заставляя заткнуться. Впервые в жизни Драко Грязнокровке Грейнджер благодарен.

       Драко прикрывает глаза, возвращая себя к темноте Малфой Мэнора, и снова слышит крик своей матери и холодный хохот Тёмного Лорда.

       Если он пойдёт против Него, его и его семью ждёт смерть. Вымолить пощаду Драко больше не сможет. Они у Тёмного Лорда на крючке. У них забрали имя, права, собственный дом — теперь это камера пыток — и авторитет.

       Но Драко не справится.

       — Ты должен занести своё имя в этот список, — говорит Грейнджер. В её голосе Драко улавливает едва слышимые нотки презрения. — Он заколдован. Если твои намерения действительно светлые, — тень сомнения мелькает на её лице, когда она говорит слово «светлые», — твоё имя отобразится в нём. Если же ты пытаешься втереться к нам в доверие по приказу Волдеморта, Малфой, …

       — Мы тебя прямо тут прикончим! — хмыкает Уизли, но под укоризненным взглядом теперь уже и Поттера, и Грейнджер затыкается.

       — …тебе придётся его разочаровать, — заканчивает Грейнджер, хмыкая, и даже не подозревает, что режет Драко этой фразой. Он невольно делает шаг назад, в голове набатом — хохот Тёмного Лорда, а за спиной — холодная стена Малфой Мэнора. Драко сильнее натягивает рукав, лучше пряча под ним метку.

       У Нагини очень острые клыки и она с радостью воспользуется ими по приказу своего хозяина.

       Поттер шарит по карманам и достаёт свёрнутый клочок пергамента. Он протягивает его Драко.

       Драко разворачивает его и видит довольно длинный список имён. Они не написаны, а словно бы проявились на самом пергаменте изнутри, и даже не удивляется, видя имена практически всего семейства Уизли, братьев Криви и Полоумной Лавгуд — как он и подозревал, грязнокровки и предатели крови. И ни одного Слизеринца.

      Имя Невилла Лонгботтома вспыхивает перед глазами ярко-красным

      и сковывает Драко приступом ломящей боли.

      Он впервые в жизни испытывает к нему сострадание.

       Тётя Беллатрикс с улыбкой рассказывала про Фрэнка и Алису Лонгботтомов и то, что она, её муж, деверь и Крауч-младший с ними сделали пятнадцать лет назад.

      И тогда Драко сам смеялся над тем, какие противники Тёмного Лорда жалкие.

       Круциатус звенит в ушах, у Драко кружится голова, он вспоминает лицо отца, прозрачнее, чем у Кровавого Барона, Пивза или Плаксы Миртл, и искривлённые губы Тёмного Лорда.

       Драко обречён.

       Драко страшно.

       Грейнджер протягивает Драко перо. И тут сомнения начинают его терзать.

       Почему Золотое Три всё же решило дать ему шанс?

       Кожа там, где метка, чёрная и мёртвая, запястье болит так, словно его вспороли.

       Голос Тёмного Лорда серебряным ножом тёти Беллатрикс рассекает воздух.

       Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор…

       Тётя Беллатрикс безжалостна, безумна и беспощадна. А ещё она великолепно метает ножи. Попадёт Драко прямо в сердце, и рука у неё не дрогнет.

      Если ты пойдёшь против меня, Драко, я об этом узнаю.

       Ему двенадцать, он стоит перед Поттером, Уизли и Грейнджер с новеньким Нимбусом две тысячи один в руке и выплёвывает «поганую грязнокровку». Ему четырнадцать, и он только что сделал значки «Поттер-вонючка». Ему пятнадцать, и они на трибунах распевают «Уизли — наш король» всем факультетом.

       — Morsmordre! — Ему почти шестнадцать, и на его оголённом запястье растекается Чёрная метка.

       Он — мальчик, который всё время делал неправильный выбор.

       Вся его жизнь — это неправильный выбор.

       Ему шестнадцать, и он предлагает жизнь Гарри Поттера взамен на жизнь его отца.

       Он — мальчик, у которого не было выбора никогда.

       Его жизнь никогда не принадлежала ему.

       Золотое Трио решило дать ему шанс… почему?

       Драко смотрит на пергамент в руках и ему кажется, что ладони у него совсем детские. Маленький мальчик с большим заданием, которое его вот-вот раздавит. Он с трудом — руки дрожат так, что «Д», «р», «к», «ф» и «й» выходят почти совсем неразборчивыми, — пишет в пергаменте собственное имя. Пальцы обессилено разжимаются, роняя перо, и Драко зажмуривается. Он слышит шелест со стороны — словно кто-то полез в карман за палочкой. Драко знает, что здесь его никто не прикончит, даже если очень хотелось бы, но ему всё равно становится не по себе.

       Это правильный выбор?

       Ветер скользит Драко по шее и звенит в ушах, когда его имя исчезает из списка.

       Точно так же фамилия Малфой исчезнет из памяти Магической Британии.

       Вдруг — на пергаменте что-то мерцает, и медленно, тягуче, откуда-то изнутри расплывается неряшливо написанное «Драко Малфой». Буквы блеклые и едва различимые, практически совсем бесцветные, абсолютно не такие отчётливые, как у имён, написанных до него, но они проявляются.

       — Не может быть… — тянет Уизли обескураженно.

       А Драко так и стоит с пергаментом в руках и сам не верит в произошедшее.