— Лань Чжань, Лань Чжань! — Вэй Ин прыгал рядом, приставая к Лань Ванцзи, который чинно-важно разгуливал по комнате, спасаясь от вездесущего Вэй Усяня, порядком доставшего за целый день. Однако тот непременно настигал его, и благородному адепту ордена Лань приходилось спешно раздумывать над другими способами капитуляции из комнаты.
Они остановились в довольно неплохом трактире, хозяин которого оказался достаточно дружелюбен и услужлив. Вот и сейчас он буквально спас Лань Ванцзи от очередного «нападения» Вэй Ина, послав слугу, чтобы оповестить гостя о том, что его ванна готова.
Заклинатель мягко отодвинул спутника-непоседу и проскользнул в соседнюю комнату, где и располагалась «ванна». Конечно, это убогое корытце, которое с трудом вмещало взрослого мужчину, нельзя было в полной мере назвать ванной, но приходилось довольствоваться тем, что имелось. Лань Ванцзи ловко захлопнул дверь прямо перед острым носом Вэй Усяня, оставив того хныкать на пороге. За стеной послышалось легкое шуршание одежд. Вэй Ин подумал, что наверняка Лань Чжань с педантичной аккуратностью складывает мантию, штаны и рубашки в идеальную стопку, уголок к уголку, без единой складочки. Ему стало приторно-противно от этих мыслей, поэтому мужчина поднялся с пола и направился обратно в спальню.
Но там он долго не просидел. Вокруг было слишком тихо и скучно. Даже скучнее, чем когда они с Лань Ванцзи оправлялись от ран в пещере Черепахи-Губительницы. Вэй Ин немного повалялся на кровати, поглядел на опускающееся к горизонту солнце за окном и вдруг подорвался, как ужаленный.
В несколько шагов он преодолел расстояние до соседней комнаты, совершенно неприлично толкнул дверь, которая, к его удивлению, оказалась незапертой, и, не тратя время на раздумья, за пару секунд сбросил с себя всю одежду, в следующее мгновение материализуясь перед Лань Ванцзи. Тот лишь одарил Вэй Ина взглядом, в котором угадывался только блеск тающего снега.
— Хань Гуан Цзюнь, давай примем ванну вместе, — с улыбкой до ушей протянул Вэй Усянь, подхватывая побольше волос лентой. Лань Ванцзи молча привстал в узкой «ванне». На секунду Вэй Ин испугался, что тот совсем не оценил шутку и будет злиться, как тогда, когда Вэй Усянь подкрался к нему на источнике в Облачных глубинах, чтобы достать нефритовый жетон. Однако Лань Ванцзи развернулся спиной и грациозно опустился обратно, приблизившись к краю ванны, освобождая место для Вэй Ина. Тот захлопал полными непонимания глазами, на что Лань Чжань, слегка повернув голову, тихо и коротко ответил:
— Удобнее.
Вэй Усянь сглотнул подступивший к горлу ком и залез в ванну следом. «Лань Чжань и впрямь сильно изменился за годы. Снова обратил мою шутку против меня», — промелькнуло в его голове, но в следующий момент он уткнулся носом прямо в волосы Лань Ванцзи и забыл обо всем на свете.
Тонкий аромат, который вечно окутывал ледяную фигуру Лань Чжаня, сейчас словно усилился, сконцентрировался здесь, в темных шелковых прядях, струящихся по широкой спине Ванцзи, доводя едва ли не до безумия и пряча от посторонних глаз оставшиеся после наказания многочисленные шрамы. Вэй Ин с трудом заставил себя оторваться от созерцания и осторожно выдохнул в сторону, словно выпуская все напряжение, так внезапно обуявшее его.
В глазах снова загорелся огонек задора и пакостничества. Вэй Ин заерзал в и без того небольшой «ванне», усаживаясь поудобнее. Ванцзи поморщился, но виду не подал. Это спокойствие Вэй Усяню не понравилось, и он обнаглел.
Бледная ладонь соскользнула с деревянного бортика корыта и с громким плюхом приземлилась на воду, разбрызгивая ее на все окружающее — пол, стенки «ванны» и в первую очередь наполовину сухое тело и волосы Лань Чжаня. Вэй Ин снова невольно залюбовался, как маленькие капли осторожно сползают вниз по темному шелку прядей, не разрушаясь и не теряя формы. Лань Ванцзи вздрогнул от неожиданности, но через мгновение опять принял свой холодно-спокойный облик. Вэй Усянь поначалу тонко хихикнул, обрадовавшись реакции, но бесконечная безмятежность Лань Чжаня заставила его пойти в открытое наступление, дабы пакость наконец совершилась так, как должно. На лице мужчины растянулась коварная ухмылка, а вторая рука шлепнула о воду с еще большей силой, окатывая Ванцзи с головой. Вэй Ин не сдержался и громко захохотал, представив, насколько прискорбное лицо сейчас у Лань Чжаня.
— Сиди тихо, пожалуйста, — беззлобно произнес мокрый заклинатель. Вэй Усянь надулся.
— Хань Гуан Цзюнь, ты скучный! — проворчал он, с трудом вытягивая тощие ноги вперед, пытаясь просунуть их между бортиками «ванны» и бедрами Лань Чжаня. Тот снова немного повернул голову и приподнял бровь. Вэй Ин не сдавался.
— Хань Гуан Цзюнь, ты весь мокрый, — вновь протянул он. Не удержавшись, кончиками пальцев все же прикоснулся к влажным волосам Лань Чжаня, разрушая редкие капли и глядя, как блестит вода, скатываясь вниз и скрываясь где-то в глубине. Мягкие, несмотря на влагу, не переставшие издавать сводящий с ума аромат свежести волосы Лань Ванцзи, заключил Вэй Усянь, — лучшее, чего он касался за всю жизнь. Перебирая их пальцами, неосознанно сравнивал с темными горами Гусу, с вершинами, скрытыми в плывущих облаках; блеск воды — со слепящим лучами утреннего солнца; мягкость и легкость струящихся прядей — с нежностью лепестков цветущего лотоса.
Неожиданно пальцы уперлись во что-то контрастно прохладное и твердое, надежно укрытое под плотным занавесом длинных волос. Вэй Усянь как-то ностальгически улыбнулся, с величайшей осторожностью, как будто держал невероятно ценной сокровище, убирая их вперед, на плечи Лань Чжаня.
— Я говорил, что у тебя потрясающая фигура?.. — прошептал Вэй Ин, проводя подушечками пальцев от края лопатки вдоль линии позвоночника вниз до самой поясницы. Он рассматривал давно зажившие шрамы, крайне аккуратно касаясь их, как невиданного ранее чуда. Лань Ванцзи никогда не позволял касаться себя. А сейчас сидел, как присмиревший крольчонок, вздрагивая от каждого прикосновения. Вэй Усянь, продолжая водить пальцами по спине Лань Чжаня, задумался: столь много времени прошло, а он так изменился. Что же могло заставить свернуть с пути неотступного следования своим принципам такого закоснелого и консервативного Хань Гуан Цзюня? Вэй Ин даже не замечал, как вырисовывал замысловатые узоры на лопатках Лань Чжаня, рассеянно следя, как стекают словно по высеченному из нефрита телу бесконечные капли воды и исчезают в океане других таких же.
Ванцзи, к большому удивлению Вэй Усяня, совершенно не протестовал против прикосновений, но вел себя как-то странно: терпеливо сжимал руки в кулаки, когда Вэй Ин наслаждался созерцанием его торса и своим занятием, жмурился, пока сидящий позади этого не видел. Его слегка потряхивало, как будто от холода, хотя человек, от одного взгляда которого веяло морозом, вряд ли мог просто так замерзнуть.
Наконец Вэй Усянь заметил это. Спустя пару секунд раздумий, он очертил пальцами кривую вдоль позвоночника Лань Чжаня, растягивая губы в торжествующей ухмылке.
— Зачем… ты это делаешь? — Лань Ванцзи повернулся к Вэй Ину, и тот не мог не заметить, что голос его дрожит, как и он сам. То не была злость, раздражительность или что-то еще негативное. Больше походило на нечто непривычное, но довольно приятное, в чем нельзя так просто признаться.
— Хань Гуан Цзюнь, тебе не нравится? — кокетливо поинтересовался Вэй У Сянь, мягко укладывая обе ладони на спину Ванцзи и прокладывая ими путь от плеч до пояса, скользя к нетронутым бедрам. Лань Чжань поднял руку и посмотрел на нее: по всей поверхности шли ровными рядами армии мурашек, вздымая вверх волоски, покрывая кожу аккуратными миниатюрными бугорками. Внезапно по всему телу будто пронесся разряд, как от Цзыдянь, кнута Цзян Чэна. Лань Ванцзи в очередной раз повернулся к нарушителю спокойствия:
— Прекрати.
— Почему, Хань Гуан Цзюнь? Тебе все же не нравится? — Вэй Ин медленно отстранился от спины Лань Чжаня, которую только что с упоением покрывал невесомыми, почти незаметными, легкими, как вишневый цвет, поцелуями. Он вполне ожидал, что Лань Ванцзи остановит его, но не подозревал, что так поздно.
— У меня… — прославленный заклинатель, гордость ордена Лань, замялся, не в силах выговорить слова, — …мурашки по всему телу.
Вэй Усянь округлил глаза, выпрямился и захохотал громче прежнего, хлопая от возбуждения рукой по воде, расплескивая ее повсюду. Он смеялся бы еще долго, но вдруг увидел, что голова Хань Гуан Цзюня в смущении опущена, отчего-то ему стало не по себе. Вэй Ину показалось, что тот сильно разозлился из-за столь ничтожного пустяка, но это было вполне в духе Лань Чжаня (хотя ему в голову почему-то не пришло, что в духе «старого» Лань Чжаня).
Вэй Ин пристыженно замолчал, в несколько движений поднялся и выскользнул из «ванны», схватил свои вещи и скрылся за дверью.
Лань Ванцзи обнаружил его лежащим на кровати, не говорящим ни слова и не реагирующим ни на что. Вэй Усянь все еще думал, что Хань Гуан Цзюнь злится, потому решил не привлекать лишнее внимание к своей персоне, по крайней мере в ближайший промежуток времени.
Вдруг он ощутил, как в ухо подул легкий ветерок, ласково проникающий внутрь, достающий словно до самого нутра, отчего по коже — что за!.. — немедленно прошелся табун мурашек. Вэй Ин вздрогнул всем телом, в ту же секунду сознавая, что чувствовал Лань Чжань. Однако он только больше сжался в комок, повел плечами и ткнулся носом в подушку, строя из себя обиженного до глубины души, из вредителя превращаясь в жертву обстоятельств.
Ванцзи бесшумно опустился с другой стороны кровати, открывая для созерцания свою прикрытую лишь нижней рубашкой спину. В следующее мгновение по комнате уже разливалась мелодия, сладко-тягучая, медленно выплывающая из-под тонких благородных пальцев, нежно перебирающих струны гуциня, плавно напеваемая тихим голосом Хань Гуан Цзюня. Вэй Усянь внезапно понял, что мелодия ему знакома. Он было открыл рот, чтобы спросить, та ли это песня, что Лань Ванцзи исполнял для него в пещере Черепахи-Губительницы, как вдруг она эхом отразилась от стен и затихла во мраке комнаты. Голова Лань Чжаня покоилась на подушках, гуциня в руках уже не было.
«Девять часов», — подумал Вэй Усянь, поднимаясь на локте. Он тихонько подполз ближе, прикрыл веки и со всей любовью и нежностью коснулся губами случайно открытого плеча. Когда Вэй Ин открыл глаза, то не смог сдержать улыбки: даже во сне Лань Чжань умудрился покрыться мурашками.
Вэй Усянь укрыл Хань Гуан Цзюня тонким одеялом и устроился рядом — неприлично близко, но простительно только ему.