— Мама! Ма! Ма! — Задорный детский голос и в комнату забежал мальчишка лет пяти. Он подбежал к красивой, довольно молодой женщине. Однако синяки под глазами и несколько морщинок в уголках рта немного старили ее. У нее были длинные светлые волосы, заплетенные в толстую косу, из которой все равно выбивалось несколько прядей; глаза были насыщенно-синими, такими, что невольно вызывали восхищение у мальчика. Его мама была красивой. Так он думал. И был прав. Она тепло улыбнулась мальчонке, покачивая на руках маленький сверток. Мальчик резко затормозил и обнял ее за ноги. Женщина лишь тихо, чтобы не разбудить ребенка, засмеялась.

— Ваня, аккуратнее, пожалуйста, а то я могу случайно уронить твою сестренку. — Разумеется это было не так, но зато мальчик успокоился. Он очень переживал за маленькую сестренку. Пять лет он был самым младшим в семье и, разумеется, все о нем заботились. И мама Ярослава, и папа Костя и старшая сестрица Оля. А теперь его очередь оберегать маленькую Наташеньку, ведь он уже такой взрослый. Однако даже такие взрослые дети иногда хотят погулять по улице, попрыгать в лужи и попадать в кучки золотых листьев, заливисто хохоча.

 Сестрица зашевелилась и громко засопела, хватая маму за серебристые локоны. Женщина улыбнулась и отнесла дочь в кроватку, около которой, на диване, сидела другая девочка лет десяти и что-то увлеченно рисовала. Она перевела взгляд на кроватку и улыбнулась, обнажая ряд ровных зубов, среди которых, правда, не было одного нижнего клыка. Видимо он недавно выпал, но Ольга совершенно не стеснялась этого и всегда широко улыбалась. Особенно своим младшеньким.

— Мама! — Вновь послышался мальчишечий голос, полный недовольства. Ваня нахмурился и был готов начать топать ножками, но лишь осознание того, что он уже не маленький останавливало его. Ну и то, что мама с Олей будут сердиться. Женщина повернулась к нему и приложила палец к пухлым губам. Ваня смущенно отвел взгляд и пошаркал ногой по полу, изображая самый невинный вид.

— Мам… Я гулять хочу! — Капризно надувшись произнес мальчик. — Пошлите гулять. Все вместе. А потом и папа с работы придет и мы так повеселимся! — Его аметистовые глаза возбужденно заблестели, а маленькие кулачки сжались и прижались к груди. Однако Ярослава лишь покачала головой и кивнула в сторону окна. Ваня посмотрел на него и его улыбка сникла. На улице лил дождь.

— Давай чуть позже? Например завтра? — Женщина потрепала его по длинноватым волосам и направилась на кухню. Мальчик едва сдерживал обиду.

— Но мы уже неделю никуда не ходили из-за этого дождя! И еще столько же не сходим! — В сердцах воскликнул Ваня, на что Ярослава лишь шикнула.

— Я сказала: мы никуда не идем. Разговор окончен. Иди с сестрой поиграй.

  Ваня тихо всхлипнул и утер появившиеся слезы, направляясь к Оле. Она посмотрела на него и отложила рисунок, на котором была изображена вся их семья на фоне подсолнухов. Когда-то, пока еще не было Наташи, они видели целое поле этих желтых цветов, которые так сильно полюбились ее братишке. Сейчас же Ольга дорисовывала маленькую сестренку, чтобы точно вся семья была вместе, но оторвалась от своего дела, чтобы утешить Ваню. Он прижался к ней и уткнулся в шею, что-то шепча. Девочка погладила его по спине и вздохнула.

— Ну, не расстраивайся ты. Мы еще погуляем. Возможно даже до дачи доедем — подсолнухов тебе возьмем, — улыбнулась она и отпрянула от брата, заглядывая ему в лицо. Он шмыгнул и утер кулачком новые слезы. Понимая, что ведет себя совершенно не как взрослый, Ваня кивнул и смущенно отвернулся. Оля вернулась к своему занятию.

***

  Брагинский резко распахнул глаза. Он не пытался встать или пошевелиться. Иван просто неотрывно смотрел на какую-то точку на потолке и тяжело дышал. Он не знал сколько так пролежал, но вскоре зазвенела наипротивнейшая мелодия, услышав которую хочется начать убивать. Собственно поэтому она и стояла на будильнике.

  Ваня медленно поднялся с кровати и посмотрел в окно, где в домах напротив уже зажигались огоньки в квартирах. Город медленно, но верно просыпался. Куда-то уже шли бабушки и молодые люди с портфелями, скорее всего студенты. Иван тоже был студентом. Он учился на актера и был очень рад этому. Это было его мечтой, хоть из него и пытались выбить эту дурь. Однако не все так радужно. Далеко не так. И именно по этой причине он сейчас ходит не в университет, а устроился на работу к Шульцу.

  Юноша вздохнул и направился в ванную, а спустя несколько минут — на кухню. Поставив чайник и бросив пакетик чая в любимую кружку, подаренную Ольгой и Наташей на 23 февраля, Ваня сел на подоконник и окинул помещение взглядом: слева от него стояла старая газовая плита, а чуть дальше стиральная машинка и раковина; справа стоял низенький советский однокамерный холодильник забавной марки «Бирюса» (который уже много раз перекрашивали, чтобы не была видна ржавчина) на котором располагалось много магнитиков, один из которых особенно приковывал внимание. Это была миниатюрная черная Эйфелева башня на которой белыми буквами было написано «Paris» несколько раз. Ваня поджал губы и отвел от него взгляд. Ольга не понимала, почему брат еще не выкинул ее, ведь этот магнит вызывал не самые светлые чувства у Брагинского, но он просто не мог. Рука не поднималась. Каждый раз, когда здравый смысл говорил «отпусти» и обида захлестывала с головой, юноша хватал несчастную башню и почти кидал в мусорное ведро. Но раскрыть руку не мог и, опустошенный, шел к холодильнику и вешал ее обратно. На самом холодильнике стояла микроволновка и хлебница, а справа от него — маленький деревянный стол со скатертью с подсолнухами. Обои были грязно-желтыми. Видимо их так никто и не переклеивал за последнее время. Да и Ваня не собирается. К тому же он любит желтый.

  Чайник выключился и Брагинский, спрыгнув с подоконника, залил кружку кипятком, а после и холодной водой, не забыв положить две ложки сахара. Перемешав, Иван начал пить чай, ведь это единственное, что можно было найти в доме. В холодильнике мышь не то что повесилась — разложилась. Возможно где-то в морозилке можно было найти кусочек сала или полупустой пакет пельменей, но она была заморожена так сильно, что снега там зачастую было больше чем на улице, в конце декабря.

***

  Юноша стоял около двери в кабинет Людвига и нервно глядел на сестру, которая сидела за своим рабочим местом и что-то увлеченно печатала. Почувствовав взгляд Вани, Оля подняла голову и ободряюще ему улыбнулась. Она взяла красивую белую кружку с миленьким рисунком совы-индейца и надписью «be brave» и сделала глоток чая. Брагинский, заметив надпись, усмехнулся и глубоко вздохнул. Кивнув, мол, ну, я пошел, юноша постучал в дверь и вошел.

  Людвиг в кои-то веки не сидел за бумагами, а глядел в экран компьютера. Иван удивился тому, как он его в первый раз не заметил. Шульц поднял голову и посмотрел на вошедшего юношу. Сегодня Ваня выглядел еще бледнее. Возможно потому, что на нем была надета черная одежда, сильно выделяющая его болезненный цвет кожи, синяки под глазами и невообразимо очаровательные глаза.

— Здравствуй, Иван. Рад тебя видеть, — произнес немец и откинулся на спинку стула. Его лицо расслабилось и некоторые морщинки ушли, делая лицо моложе. «Я ведь даже не знаю сколько ему лет.» — Пронеслось в голове Брагинского, но он не зациклился на этой мысли.

  Юноша смущенно кивнул на приветствие и сразу же себя одернул. Ну что за бабское поведение-то? Он мужик или кто? Ваня медленно выпрямился и гордо поднял голову, смотря на своего начальника чуть ли не с вызовом. Людвиг тихо хмыкнул и, сцепив руки в замок, произнес:

— У меня уже есть для тебя задание. Сегодня я не успел позавтракать, а поэтому тебе нужно сходить и принести мне поесть. — Брагинский собрался возмущаться, мол, я что, мальчик на побегушках, а потом вспомнил, что вообще-то да. Именно в этом и заключается его работа. Вздохнув, Ваня кивнул. — Принеси мне салат «Цезарь», кофе и что-нибудь еще перекусить на свой выбор.

  Иван кивнул, принял у Людвига деньги и вышел за дверь, а после и на улицу, где мелко накрапывал дождь и дул сильный ветер. Юноша накинул капюшон и направился к ближайшему кафе. Задумавшись, он не заметил как в кого-то врезался.

— Смотри куда прешь, Arschloch! *— Раздался недовольный, слегка хриплый голос. Брагинский поднял голову и посмотрел на молодого мужчину. У него были белые волосы и жутковатые красные глаза. Иван непроизвольно вздрогнул. — Ксе-ксе, — видимо альбиносу польстила такая реакция юноши. Мужчина и сам принялся осматривать юношу, отмечая, что он довольно смазливый. — Аккуратнее, цыпа, смотри по сторонам. Мало ли в кого можешь врезаться.

  Странный альбинос пошел дальше, еще раз мазнув по Ване взглядом, а Брагинский лишь фыркнул и крикнул ему вслед что-то нецензурное.

***

  Брагинский практически влетел в кабинет Шульца, мелко дрожа. Ваня до нитки промок, ведь мелкий дождик усилился и превратился в самый настоящий ливень. Юноша обрадовался, что сестры не было на своем месте, иначе бы она долго причитала. Иван потряс головой и капли воды полетели в разные стороны. Людвиг, наблюдавший за ним, улыбнулся. Сейчас Ваня был похож на маленького нахохлившегося воробушка.

— Я все принес. Ты не сказал какой кофе взять, поэтому моккачино, а к нему я взял два пирожка с клюквой. А то сейчас осень, а ты тогда под дождем так и остался.

  Шульц благодарно кивнул и юноша поставил еду на стол. Немец открыл салат и поставил горячий кофе на стол, отчего кабинет заполнился запахом еды. А после и странным звуком, от которого Иван покраснел. Немец удивленно на него глянул, а этот звук повторился, от чего Брагинский в конец стушевался.

— Я… Я просто не завтракал… — смущенно произнес юноша. Такое было для него нормой, ведь денег, чтобы купить еды у него не было, а вечно ходить к сестрам было неудобно. Их-то двое, а он один. Справиться как-нибудь.

  Немец удивленно на него посмотрел и пододвинул салат. Брагинский запротестовал, отталкивая его.

— Ешь, я сказал. Мне нужен живой помощник, а не умерший с голоду. — Это не подействовало и Ваня лишь больше начал отнекиваться. —Ты хочешь, чтобы я тебя с ложечки кормил? Ешь.

  Шульц посмотрел так сурово, что рука юноши сама потянулась к еде. Сначала осторожно, поглядывая на начальника, а после раскрепощенно, Иван начал есть. Доев и взяв булочку, любезно подсунутую Людвигом, Брагинский замялся.

— Ох… Эм… Спасибо?..

<tab>Мужчина лишь добродушно кивнул и улыбнулся. Он взял кофе и сделал глоток. Он не очень любил моккачино, предпочитая американо, но расстраивать нового работника не хотелось, поэтому Людвиг продолжил пить.

— Сейчас у меня для тебя нет никакой работы. Можешь пойти просушиться и познакомиться с коллегами. Ну или с сестрой посидеть.

  Ваня кивнул и поспешно вышел из кабинета. Ему было очень стыдно, что Шульц отдал ему свой завтрак и вообще узнал, что он сегодня не ел, но он был благодарен боссу, что он покормил его.

  «Как псину бродячую…» — Любезно произнесло сознание, убивая все хорошие чувства. И впрямь. Как псину. «Если будешь хорошим песиком, то можешь стать его сучкой. Мы же любим это, да? Любим, когда все достается через постель. Так сказать, приятное с полезным». Брагинский нахмурился и мотнул головой. Хватит. Хватит думать об этом. Иван со всей силы прикусил губу, стараясь унять мысли и нахмурился. Теперь весь день испорчен.

  Мимо прошла какая-то девушка. Кажется именно она вчера пришла к Шульцу, когда он уже хотел выгнать его. Где-то проскользнуло воспоминание, что ее, вроде бы, зовут Лиз и, судя по всему, она девушка Людвига. Юноша не нашел в этом ничего странного. Красивый, умный и явно богатый мужчина должен привлекать не менее красивых девушек. Лиз улыбнулась Ване и поприветствовала его, на что он ответил рассеянным «привет» и тихим чихом. Девушка ощутимо пахла лавандой, от чего у Брагинского начали слезиться глаза. Юноша еще несколько раз забавно чихнул и поспешил удалиться, под удивленный взгляд Лиз.