Если бы Нонну спросили о том, как она воспринимает жизнь, ей на ум бы пришли воздушные спирали. Нет, немного не те, по которым вынуждены двигаться летуны. Практически бессмертные, они обречены на вечное кружение. В отличие от прочих существ. Смертным лишь кажется, что они парят. На самом деле они стремятся преимущественно вниз, точно послушные сорванные ветром по осени листья. Пусть кому-то из них и суждено быть пойманными восходящим потоком, но однажды он всё равно опустится в темноту.

     Нонна по-прежнему ощущала себя тем сорванным листом. Она не хотела отказываться от прошлого и замирать в бесконечном парении среди иллюзий. Уж лучше бороться из последних сил, насмерть.

     Видимо, поэтому летунья приняла происходящее с ней, как должное. Почувствовав новый поток, она без раздумий рухнула прямо в него. Крылья старым полотнищем трепались за плечами, растворяясь лёгким пеплом в гудящем воздухе, обнимавшим тело. В смешении снежных осколков, которыми вдруг стало тонкое «стекло» грани, ожидало то, к чему она стремилась всем своим существом.

     Тот момент, когда цель вдруг угасла, скрывшись за плотной темнотой, прошёл незамеченным из-за смены восприятия. Пространство резко сократилось до немыслимого предела, и всё замерло в мертвенной неподвижности. Нонна тоже не могла пошевелиться, словно её спеленали по рукам и ногам.

     Внимание тут же сосредоточилась на зазвучавших над головой мужских голосах. Вначале разговор был неразборчивым, а язык показался незнакомым. Понимание слов происходило на каком-то интуитивном уровне.

     — Она жива! Но как?!

     — Не всё ли равно? — мрачно огрызнулся в ответ другой. — Добивай.

     Нонна не сразу осознала, что всё это относилось к ней. Не почувствовала она и боли сокрушающего удара. Скорее, наоборот была рада освобождению из искалеченной оболочки, в которую случайно занесло. Впрочем, радость вскоре омрачила безрадостная картина — какие-то мрачные застенки и истерзанное девичье тело на полу у деревянной конструкции устрашающего вида.

     Испытывая сожаление пополам с бессильным негодованием, свободный дух летуньи вознамерился покинуть пыточную. Использовать столь редкие шансы, как возможность побега из нижнего мира, необходимо с умом. К тому же, на мёртвые изуродованные тела бывшая рабыня Скульптора насмотрелась вдоволь.

     — Вели подготовить инструменты для последней. Перерыв на обед, и приступим… — услышала она и рванулась в сторону.

     Пролетев сквозь несколько стен, Нонна неожиданно услышала чей-то слабый, но весьма настойчивый голос. Как ни странно, обращались именно к ней, требуя безоговорочного повиновения. Сопротивляться этому летунья вполне могла, только любопытство оказалось сильней.

     В одной из камер прямо на полу у стены, поджав под себя ноги, сидела девушка. Факел на стене едва чадил, но было видно, что она выглядела весьма вымотанной. О чём свидетельствовала болезненная бледность, но взгляд больших изумрудных глаз светился нечеловеческой решимостью.

     — Другого выхода нет, — послышался её тихий голос. Пленница хорошо осознавала, что на предисловия у неё нет времени: — Ты займёшь моё место, неупокоенная, и заставишь их заплатить за нас.

     Нонна приблизилась, рассматривая незнакомку с практическим интересом. Хрупкая и тоненькая как тростинка, больше похожая на ребёнка, нежели на взрослую девушку. Что можно сделать в таком теле?

     — Не смотри на то, что я светлая, моя мать произошла от дарелоа, — неправильно трактовала пленница любопытство духа.

     — Мне это ни о чём не говорит, — мысленно адресовала ей Нонна. Она была уверенна в том, что раз её призвали, значит, могут и слышать.

     Брови «светлой» удивлённо взметнулись, а в глазах отразилась досада.

     — Ты слабый демон.

     Возмутиться по поводу своей демонизации летунья не успела. В коридоре за стеной раздалось громыхание, заставившее её вспомнить о том, настолько всё плохо. Пленница занервничала.

     — Я ухожу, но вверяю тебе своё тело и память. Можешь делать всё, что пожелаешь. Только молю об одном: расскажи Совету о предательстве и останови Следящих!

     Всё вышесказанное так бы и осталось для Нонны бессмысленной информацией, если бы желание стать живой не было таким сильным. И не требовалось давать согласия, хватило и этого… мир растворился в изумрудных глазах, после чего пришла боль и восприятие изменилось.

     Её звали почти что на земной лад — Таей. Полностью же, имя волшебницы звучало, как Таяли Асцерсия Ирис. Она служила разведчицей на благо своей страны и бед не знала, пока не возникла реальная угроза со стороны дарелоа — обитателей соседнего государства и извечных противников. Разделение же произошло по причине настолько глупой, что не укладывалась в голове. Дарелоа и лаэстис пользовались различными школами магии! Именно за счёт этого у тех и других появились свои отличительные особенности. Причём, дарелоа отличались демократичным подходом, в принципе не деля магию на хорошую и плохую. Они не считали зазорным прибегать к демонологии и спиритизму. Лаэстис морщились и лелеяли надежды однажды «искоренить зло», хотя на деле были ещё теми мракобесами.

     Таю и подруг подловили на слежке за послом дарелоа у которого была назначена встреча с Вильеттой — главой Следящих. Подозрительно, учитывая засекреченность операции. И, проанализировав её детали, Нонна всерьёз усомнилась в том, что ей так уж обязательно возвращаться с докладом. Если в их рядах предатель, то слишком велик риск преждевременно расстаться с этим телом. К тому же оставалась насущная проблема в лице пары громил недружелюбно настроенных к «милым феечкам», как окрестила их про себя летунья.

     Новое тело на первых парах одаривало Нонну не самыми приятными ощущениями — шпионку успели потрепать, прежде чем бросили в темницу. Хорошо ещё, что абстрагироваться от боли, воспринимая её, как нечто отдельное от себя, получалось без особого труда. Если настроиться, то можно вынести и большее.

     Некстати вспомнились фильмы ужасов об одержимости. Уж там духи и демоны со своими «лошадками» не церемонились. Нонна рассмеялась, неожиданно обнаруживая, что получает удовольствие от смеха. Он переполнял её изнутри, словно пузырьки шампанского и не менее эффективно кружил голову.

     Вломившиеся в камеру, громилы увидели будущую жертву пыток веселящейся и испытали неслабое замешательство. Очевидно, подобное случалось на их памяти впервые.

     — Спятила? — спросил темноволосый мужчина, лицо которого пересекал косой шрам.

     Определив в нём того, кто подарил ей освобождение от предыдущего тела, Нонна послала воздушный поцелуй.

     — Кто её знает… — тихо процедил сквозь зубы его напарник, оставшийся в тени. — Но лучше не рисковать.

     «Осторожный прав», — подумала девушка, продолжая кривляться и хихикать, когда палач склонился затем, чтобы снять с её ноги цепь.

     — Надеюсь, она в состоянии говорить, — выразил новые сомнения осторожный.

     — Если нет, скорее закончим, и по домам.

     — Какие работяги, — протянула Нонна с приторным умилением, покорно вытянув перед собой руки.

     Мужчины переглянулись. В это недолгое мгновение они не сомневались в том, что контролируют ситуацию. Тот, который освобождал девушку для перемещения в пыточную, даже успел удовлетворённо кивнуть. Вероятно, дальше всё должно было развиваться по привычной для них схеме.

     Нонна рванулась вперёд, чтобы перехватить цепь и накинуть её на шею палача. Ускользнула от захвата и, опрокинув противника, с силой оттолкнулась. За спиной послышался сдавленный хрип и бульканье — минус один. Инерция от удара помогла достичь второй цели, однако реакция у мужчины оказалась сносной. Он дёрнулся в сторону, и бывшая пленница промахнулась, лишь задев его руку.

     Ей было не впервой учиться контролировать своё тело, буквально каждую секунду помня о том, как должна двигаться и взаимодействовать с миром. Раньше от этого тоже зависела её безопасность. Но теперь гораздо больше…

     Человек оказался не так прост и сильно озадачил Нонну, когда вместо драки, предпочёл отскочить в сторону и начал зачитывать не то заклинание, не то молитву. Слова срывались с его губ, заставляя чувствовать себя, мягко говоря, дискомфортно. По мере того как нарастала сила воздействия, голову сдавливало в незримых тисках. Прежняя хозяйка тела наверняка бы уже не выдержала.

     Рассчитав удар и выбрав идеальный момент, Нонна снова рванулась вперёд. Несколько отстранённо она отметила, что успела заимствовать от парящих собратьев их повадки. Не удивительно, что Тая отнеслась к ней, как к демону.

     Не человек.

     Улыбка сквозь агонию, заставила противника дрогнуть и запнуться. Мужчина не успел вскрикнуть, когда с треском врезался затылком в стену коридора. Нонна крепче сжала его за горло. Скорее машинально, нежели из необходимости. Лишь ощутив, как ослабевают тиски, она медленно разжала пальцы, позволяя телу завалиться набок.

     Кровь заливала голову поверженного врага, сочилась из его носа и рта, стекая лужицей на грязный пол. В ней не было ничего манящего, ничего несущего в себе хоть толику настоящей силы. Впору почувствовать себя обманутой.

     Но чужая память покорно подсунула фрагмент из недавнего прошлого Таи — перед тем как закинуть в камеру, ей поставили клеймо на запястье правой руки. Именно с его помощью на неё воздействовали, заставляя сдерживать силу. И кто — совершенно пустой человек, правильно заучивший слова.

     Пусть Нонна получила знания прежней хозяйки тела, она не чувствовала, что сумеет в полной мере ими распорядиться. Пожалуй, для такого необходим покой и время. Очень много свободного времени. Сейчас придётся действовать, полагаясь на сообразительность и инстинкты.

     Первым делом она нарушила рисунок клейма. Для этих целей сгодился нож, найденный у одного из мертвецов. Подержав лезвие над огнём, девушка резко прижала его к контуру круга, словно перечёркивая. Боль вспыхнула с новой силой, стирая границу между духом и телом. У Нонны потемнело в глазах на миг, но пришлось терпеть, удерживая нож. Чтобы уж наверняка.

     Бывшая летунья с сожалением отметила, что чем больше начинает привыкать к телу, тем меньше может контролировать ощущения. К боли добавились отголоски голода и жажды, заставляющие чувствовать себя живой. А ещё уязвимой.

     Крепко сжимая рукоять ножа здоровой рукой, девушка поднялась по узкой длинной лестнице в конце коридора. Дверь была приоткрыта и вела в какое-то унылое пыльное помещение. У одной из стен находилась лишь пустая оружейная стойка, да лежали глиняные черепки, как свидетельства полного заброшенности.

     Через редкие окна, напоминающие бойницы, проникал дневной свет и слышался тихий шелест листвы. Этот звук настолько воодушевил Нонну, что она рванулась к выходу, забыв об осторожности.

     Манящий блеск жизни, позвавший её в этот мир, имел стальной оттенок. Но каким бы ни был шанс, другого могло просто не представиться.