Нож - кисть в руке художника, который привык работать одной только ею, без иных инструментов. Он рисует алым на живом полотне, создавая нечто по-своему прекрасное. И от этого кровь стынет в жилах.
Нож - смычок, рождающий звук в живом инструменте. Ему не нужен аккомпанемент, лишь правильное обращение, чтобы извлечь чистые ноты.
Нож - резец в умелой руке скульптора, придающей новому творению задуманный вид. Вместо камня или дерева под ним человеческое тело.
Пытки - искусство, прекрасное и ужасающее одновременно, по-своему завораживающее почти каждого, кому приходилось им заняться. В нем резец скульптора, срезающий лишнее с неготового еще шедевра, добывает краски для кисти художника и одновременно, словно смычок, позволяет услышать звук, дополняющий само действие. И пусть он выходит не всегда чистый, пусть полотно зачастую неидеальное, некрасивое, пусть материал плохой - и то хорошо.
Иорвет не слишком-то любит пытки, но уважает их искусство. Он научился видеть красоту в некоторых из них. Например, когда полотно перед ним - молодой солдат с таящимся в глубине глаз страхом. Бедняга - хороший материал. Может, ничего у него выяснить и не получится, но командир белок развлечется и насладится самим процессом - такое хорошее полотно даже немного жаль будет бросать на корм главоглазу.
Он порой снимает с жертв кожу. Жжёт раскалённым металлом плоть, волосы и мясо. Режет так, чтобы плоскоухий визжал и задыхался, захлебывался собственным криком, но не отключался и не умирал. Выводит лезвием по коже рисунки, действительно создавая картину.
Иорвет не очень-то любит пытки. Но любит месть, и оттого наслаждается процессом. Забавляется, слыша женские визги dh'oine, когда он подбрасывает им еще пару голов - визитных карточек его отряда. На их мертвых застывших лицах кровавыми полосами высечен его собственный шрам, красуясь пустой глазницей и грубо рассеченной верхней губой. Но на эльфа они все равно не похожи - слишком грубые, мёртвые и с застывшим выражением ужаса и мучений. Командир знает наверняка - даже такую смерть он встретил бы с ухмылкой на покореженном войной лице, назло судьбе, врагам. И назло самому Предназначению, к которому у него определённо есть вопросы. Например: какого черта, bloede caerme, ты подкинуло мне именно гребанного Роше? Кто тебя просил? Иорвет жалеет, что судьба не любит отвечать на вопросы - а он даже не может ее пытать, чтобы силой вытянуть разгадку всего того, что терзает душу.
Иорвет не любит пытки - но вынужден продолжать, набираясь опыта, до того момента, когда под его ножом - кистью, резцом, смычком - окажется единственно верное, по-настоящему идеальное полотно, любезно предоставленное самим Предназначением. Все это - просто тренировка ради того, чтобы когда-нибудь из-под его руки вышел истинный шедевр творца.
Он точно знает - когда-нибудь пыточное лезвие пройдется алым и по Вернону Роше, оставляя неизгладимый след, незаживающую рану. И тогда эльф наконец сможет прекратить все это. И тогда эльф ляжет в могилу рядом со своим Предназначением, что навсегда уснёт стараниями его собственных рук. Ведь после - смысл во всем этом исчезнет, и останется только смерть.
Ведь после - лишь чернота, в которой творец отложит полюбившиеся инструменты и канет в небытие, завершив свою работу.
И пусть о пытке длиною в жизнь слагают легенды.
И пусть слагают легенды