Квартирка, выбранная Ниной, была в меру маленькой и в меру уютной. Да и находилась выгодно близко как к колледжу, так и к месту подработки. Одним словом, идеальная.
Нина была безумно рада, что смогла так быстро найти подходящую квартиру и не жить больше в общежитии. Как ей казалось, там было чересчур много людей, обязанностей и ограничений. Она вспоминала о прошедшем годе с содроганием. Житьё с тремя людьми в комнате Нина, как единственный ребёнок в семье, едва могла вынести.
Так что однокомнатная квартира, полностью принадлежащая ей, была раем.
До первой ночи.
Укладываясь спать на новом месте, Нина не переживала, что не сможет заснуть: она много раз переезжала, и проблем с этим у неё никогда не было.
Разве что окна без штор смотрелись скучновато. И солнце с утра будет бить прямо в глаза.
Но сейчас небо было пасмурным, и ночная темнота, разбавляемая светом фонарей, быстро окутала девушку и погрузила в сон.

Нина задумалась: что может быть хуже пробуждения посреди ночи. Только пробуждение от непонятных звуков.
Вот уже около получаса назад Нина подскочила на кровати и до сих пор не могла успокоиться.
Комнату заливал мягкий лунный свет.
А в прихожей и на кухне что-то тихо шелестело по полу.
Нина была уверена, что это не вор. Во всяком случае, не человек. Люди не издают таких звуков ни когда ходят, ни даже когда ползают.
С момента, когда Нина проснулась, шелест не прекращался ни разу и уже почти слился с шумом машин на улице, усыпляя девушку.
Что-то с тихим хлопком упало на пол, и шелест прекратился. Нина похолодела. Она неосознанно задержала дыхание, напряжённо сглотнув, и вперилась взглядом в стену напротив. Всё тело будто окаменело.
Шелест медленно приближался к комнате. И вдруг замер прямо перед окном.
Переборов себя, Нина перевела глаза в ту сторону.
Но не увидела ничего подозрительного, кроме двух полос на стене.
Страх слетел, будто его и не было.
— Эх, надо будет в воскресенье помыть стены, — проворчала Нина, переворачиваясь на другой бок.

Однако на утро ни о каких стенах она не вспомнила.

Неделя пролетела в заботах, и о шторах Нина вспомнила только в субботу вечером.
— Ничего, — сказала она сама себе, — завтра схожу и куплю.
Ночью не появлявшийся всю неделю шелест вернулся.
Нина не могла заставить себя ни пошевелиться, ни закрыть глаза, ни поверить в то, что шипение, звучащее у самого потолка, было шелестом и свистом ветра.
Перед глазами качались две параллельные линии. Белые, почти призрачные в свете звёзд и фонарей. Не оторвать взгляда.
В конце концов мозг девушки не выдержал напряжения, и она потеряла сознание.
Очнулась Нина уже во второй половине дня. Она была так измотана, будто всю душу из неё высосали.
— Так, — она перевернулась на живот. — Умыться, — приподнялась на локтях. — Поесть и уроки, — приоткрыла глаза. — И шторы, — упала лицом в подушку, издав недовольный стон.
Оставшийся день пролетел мгновенно. Но сонная Нина своей работой была довольна: наконец-то у неё в комнате появились шторы. Хоть и провозилась она с ними порядочное количество времени, сначала выбирая приятный цвет — остановилась на серовато-оливковом, как было написано на этикетке — а потом закрепляя на карнизе.
В сон её клонило неимоверно.

«Охх… Ну, неужжелли…»
Нина вздрогнула, вцепившись пальцами в одеяло. Шипение странным образом складывалось в слова.
Сегодня она легла спать спиной к окну и не видела никаких призрачных полос. Помогало ли это теперь?
«Целлую недеелю ждаать пришшлось…»
Шипение приблизилось почти к самому уху девушки. Загнанно дыша, Нина резко обернулась на на звук, садясь на кровати.
Горло её тут же сковало ледяным ужасом.
Длинное тело тянулось из прихожей и сворачивалось на полу у окна, большие сузившиеся глаза выворачивали душу, раздвоенный язык то исчезал, то чуть не доставал до носа Нины.
Огромный призрачный питон.
Нина почувствовала себя маленькой и жалкой. Не закричать, не заплакать, не вздохнуть.
«Зналла бы тыы, как сскуучно поедатть жжертвуу, которрая мення не видиит…»
И он так быстро метнулся вперёд, что Нина не успела и пальцем шевельнуть.
Призрак вливался в тело девушки, быстро и безболезненно вытесняя всё человеческое.
Глаза её потемнели, плечи покорно опустились.