У Анвины Тиг фарфорово-бледные руки и звонкий-звонкий смех. Это Кейлек замечает сразу, хотя, право слово, она вообще само очарование: бойкая, красивая, молодая. На неё, на эту Анвину, очень приятно смотреть. Кейлек бы вечно смотрел, пожирал бы глазами, как любой порядочный человек, следил бы, как она поправляет растрепавшиеся волосы, как оглаживает складки на платье, как улыбается своим мыслям. Однако есть одно маленькое «но» — Кейлек не порядочный человек. И даже не порядочный полуэльф, за которого себя выдаёт. Кейлек — дракон.

Анвина Тиг, к слову, знает об этом, но продолжает звонко-звонко смеяться, упрямо касаться его своими фарфорово-бледными руками и дружелюбно хлопотать вокруг. А он, пережёвывая заботливо приготовленный обед, задаётся вопросом, не совсем ли она глупая, эта девочка, родившаяся в мире, где на драконов охотятся как на редких животных.

«Совсем глупая», — решает он, когда Анвина уводит его по подземному ходу прочь от охотников.

Потом думать об Анвине он не успевает, ведь всё летит с бешеной скоростью, переплавляется временем, перетекает из одного в другое. Кейлек только смотрит и запоминает. Не всегда — у него, конечно же, есть дела поважнее, — но время от времени. Он видит руки Анвины, слышит её смех, но думает о Тири, о стае и о том, что провёл сам себя. И когда нужно будет всё оборвать, станет больно.

Он думает, а вслух ничего не говорит.

Он думает, а время летит, расставляя всё на свои места. И вот уже Тири улыбается человеку-паладину, жестом, подсмотренным у Анвины, поправляя свои прекрасные кудри. «И ты, родная, попалась, — мысленно обращается к ней Кейлек. — Теперь придётся идти до конца».

Он смотрит на этот человеческий жест и даже не сразу понимает, что в его суждения закралось очередное маленькое «но» — не может этот жест быть человеческим, ведь Анвина Тиг не человек.

Анвины Тиг вообще не существует. Существует Солнечный Колодец.

Но Анвина смеётся, когда Кейлек целует её запястье, заваривает ему травяной чай и печёт пирожки. Кейлеку кусок в горло не лезет от тревоги.

— Как ты можешь быть такой спокойной? — спрашивает он у Анвины, когда та садится рядом и кладёт голову ему на плечо. — Ты же знаешь, что однажды всё оборвётся, и нам снова придётся стать… самими собой.

— Тебе, может, придётся, но я уже давно я, — в голосе Анвины слышна улыбка. — Не хочу тратиться на страх перед будущим или сожалеть, что не сделала чего-то, когда оно наступит.  

Кейлеку кажется, что слова Анвины льются в душу с её светлой силой, успокаивают его. Но именно поэтому он не чувствует магии Легиона, подбирающейся всё ближе.