— Митака! Резче!
Он буквально влетает в лабораторию, и Фазма ударом по кнопке блокирует дверь. Менее удачливый лаборант врезается в нее на полном ходу. Он кричит, умоляет его впустить. Исступленно молотит по двери кулаками, но Фазма сохраняет невозмутимость. Убедившись, что в лаборатории больше никого нет, она присаживается на край стола и начинает возиться с рацией.
Тем временем Митака не может отойти от пуленепробиваемого стекла. В полном оцепенении он наблюдает за последними мгновениями невезучего коллеги. Толпа зомби настигает его. Некогда бывшие людьми, они совсем не по-человечески впиваются в бедолагу пальцами и зубами. Толстые стены лаборатории приглушают его предсмертные вопли.
Когда лаборант оказывается окончательно погребен под массой шевелящихся тел, Митака отворачивается. Лоб покрыт холодной испариной. Глаза выпучены, как у безумца.
Вскоре по ту сторону стекла воцаряется тишина, и о реальности происходящего свидетельствует только шипение помех в эфире. Сведя брови к переносице, Фазма пытается уловить сигналы других выживших.
— Какая страшная смерть. — Митака раз за разом прокручивает в голове увиденное, будто кинопленку с записанным на неё фильмом ужасов.
Легким не хватает кислорода. Ладони неприятно влажные. Сердце будто зажато в стальных тисках, отчего каждый его удар отдаётся в груди непривычной тяжестью. Рубашка липнет к телу. Воротничок душит. От белого лабораторного халата оторван здоровенный кусок.
— Они съели его. Съели по-настоящему. И он был в сознании. Все это время он был в сознании, до самого конца…
— Не видела ничего хуже, — соглашается Фазма, — даже в Сомали. Но нам бояться нечего.
Отложив рацию в сторону, она встаёт и ободряюще хлопает Митаку по плечу с такой силой, что у него невольно подгибаются колени.
— У нас есть то, чего нет у них.
Он нервно смеётся.
— Мозги?
— Лучше. — Фазма указывает на служебный пистолет.
Митака выдыхает. По крайней мере они — то есть, она — смогут дать бой, если зомби прорвутся внутрь.
— А патронов на всех хватит?
Фазма кивает.
— Один — тебе, другой — мне.