Маленькая бабочка из оникса пролетела мимо, несколько мгновений, правда, уделив порханию прямо перед носом. Но я не обратил на неё никакого внимания, как и на многое, что могло бы отвлечь от цели: найти тот лес, где похоронен Ортен, мой наставник и лучший друг. Я посмотрел вдаль, где виднелось бесконечно-зелёное летнее поле. Хотя нет, скорее луг, ещё не тронутый человеком. Слева были аккуратные бело-коричневые домики, а справа — небольшая речушка, быстрая и холодная. А вот леса не было. Уже какую неделю я шёл и не видел ни одного намека на лес, а местные даже не знали такого слова! Да, у них были садовые деревья, маленькие искусственные рощицы, которые не успевали дорасти до настоящего леса, потому что постоянно вырубались, и их приходилось сажать заново.

Речушка же была чистая, незамутнённая, похожая на горный ручей, бегущий по камням, и совершенно отличающаяся от тех несчастных городских рек, которые вначале загрязняют, а потом пытаются очистить всеми доступными средствами. Эта же речка такая же чистая, как и ум младенца, поэтому я, не колеблясь, подошёл к ней и опустил в воду лицо. Вода действительно оказалась холодной, она бодрила и проясняла мысли. Мне захотелось посмотреть на себя, посмотреть на то, как я изменился за это время. Я посмотрел в речку. На меня глянуло ещё молодое лицо двадцатипятилетнего мужчины, с прямым носом, чуть вьющимися тёмными волосами и карими глазами. Хм, ничего не изменилось, разве что волосы стали немного длиннее. И всё. Со вздохом поднявшись с колен, я снова оглянулся в надежде, что речная вода позволит увидеть сокрытое далёким горизонтом. Но леса так и не было видно. Пришлось вновь отправляться в путь, всё вперёд и вперёд, куда мне указала старая колдунья из Элинских гор.

В деревне царили радостное спокойствие и уют. Взрослые активно работали, а местная ребятня бегала вокруг и мешала работать, но, как только я вошёл, быстро облепила меня: редко, видимо, доводилось им видеть странников. Я только улыбнулся в ответ.

– Вы откуда? – спросила девчушка лет пяти.

Ох и тяжело ей будет, чувствую. Но сказать не могу, не имею права на прямое вмешательство в чужие судьбы.

– Из города Локус, – ответил я.

Глаза малышки загорелись.

– А там… там красиво? В городе?

– Красиво. Но здесь мне тоже нравится, – вновь улыбнулся я.

– Ух ты! Тогда я туда поеду, – мечтательно сказала девочка, совершенно не обратив внимания на мою вторую фразу.

– А куда вы идёте? – спросила ещё одна девочка, уже постарше.

– В лес.

– А что это?

– Это когда много-много больших деревьев, которые стоят густо-густо.

– Такого не бывает – убеждённо сказала та, тряхнув короткими косичками.

Моя улыбка стала печальной. Вот об этом я и говорил.

Вскоре ребятишкам надоело приставать ко мне, и они разбежались по своим делам. Взрослые же вежливо не обращали на меня внимания, лишь пригласили переночевать. Я отказался: хотелось добраться до леса как можно быстрее. Но на обед задержался. А потом всё же покинул это место.

И только через пять минут я понял, что за мной кто-то шёл. Оглянувшись, я поначалу никого не увидел, но потом заприметил тёмный маленький силуэт, который с каждой секундой становился всё ближе и ближе. Мальчишка лет двенадцати. Кажется, он тоже был среди ребятишек, только маячил где-то в самом конце. И скандал родителям устроил на всю деревню. Я ничего не сказал приближающемуся мальчику, но тот молча подбежал и пошёл о правую руку от меня.

– Зачем ты за мной пошёл? – спросил я.

Тот не ответил.

– Понятно.

А что ещё можно сказать? Я решил просто идти, не обращая на него внимания: может отстанет? Но он всё шёл и шёл рядом, весь такой хмурый, но решительный и упрямый.

– Ты мог бы не идти со мной, – сказал я, не смотря на него.

Тот опять промолчал. Только плотнее сжались его губы. Кажется, он твёрдо решил дойти до мистического леса. А я был и не против. Проблем не доставлял, продвижению не мешает… Только вот молчит всё время, хотя не немой, отнюдь. Слышал я, как он орал на всю деревеньку. Оттого и сбежал, что орал. Только вот зачем? Почему именно со мной? В лес, в это загадочное место, которое он никогда не видел?

Я много вопросов задал ему по дороге, но он ответил мне лишь на один. Его зовут Дроэр. А вот всё остальное так и осталось загадкой: и откуда эта благородная походка, и почему он наорал на своих родителей, и почему после этого пошёл со мной, и почему молчит… А я не мог увидеть ответы: не моя это привилегия. Я вижу только судьбы. И то размыто: судьба дама переменчивая…

Впереди мы снова увидели деревеньку. Только она была чуть-чуть побольше, чем та, откуда сбежал Дроэр. Но я не стал здесь оставаться, хотя мы, особенно мальчишка, изрядно устали. Деревенька выглядела мрачноватой, а люди ходили по небольшим улицам угрюмые и безрадостные. На вопросы не отвечали, а только смотрели на нас тяжёлыми взглядами и обсуждали за спиной.

– Пойдём отсюда – вдруг произнёс Дроэр тихим голосом, – пойдём быстрее отсюда, быстрее!

Последнее слово он сказал неожиданно громко и, крепко схватив за руку, с неожиданной для такого худенького тела силой потащил прочь из деревни. Я и не сопротивлялся: нечего нам здесь делать. Особенно ребёнку.

И опять мы идём. Куда, зачем… На эти вопросы мог ответить только я, но мальчишка не интересовался. Ночевать пришлось прямо в поле, подстелив под себя лишь небольшое покрывало и укрывшись таким же сверху. Мне почему-то не спалось. Возможно потому, что оба покрывала отдал мальчишке, а, возможно, из-за чего-то, что ещё не было понятно. Я задумчиво рассматривал бледный диск луны, который еле-еле просвечивалась сквозь заправленное дымкой небо. Бедная. А ведь ей так хочется покрасоваться своим серебряным светом, приукрасить высокие травы в лугах да прыгнуть в ручей или реку, придавая им блеск и таинственное свечение. Но сегодня не её ночь. Сегодня ночь облаков, которые для красоты украшали себя сиянием лунного света и блёстками далёких звёзд.

Прошло пять дней. Это были, наверное, самые мирные дни за последние пять лет моей жизни. Никаких разбойников из-за поворотов, диких зверей, прячущихся в высокой траве... И вдруг, вдалеке показалось что-то тёмное. Лес. Я как-то облегчённо усмехнулся. Понятно, почему было так спокойно, мы нашли его.

Деревья становились всё ближе и ближе, всё выше и толще. Я остановился. Да, такого леса и я ещё не видел, что уж о мальчике говорить. Покосился на него. Дроэр стоял неподвижно, лишь глубоко дыша и широко открыв глаза.

– Пойдём? – тихо спросил у него.

На меня посмотрела пара восторженных детских глаз. Он кивнул, и мы вошли.

Чем глубже заходили в лес, тем приглушённей становился свет. Зато воздух наполнился лесными ароматами и свежестью, уже давно мною забытыми, а где-то в глубине пропела свою трель рябинка — маленькая рыженькая птичка, с чёрными крылышками. Уж не знаю, что она тут делает, среди полумрака и хвои, ведь эти птички любят простор и свет.

– Нам ещё долго? – спросил Дроэр.

– Нет, мой мальчик, нет.

Почему-то я обратился к нему, как когда-то обращался ко мне мой наставник. Возможно, он уже был где-то близко, и, чувствуя это, я не мог не поддаться странному порыву.

Я не ошибся. На маленькой светлой полянке, ровно посередине, было надгробие из оникса, печальное даже в лучах солнца. Но я не видел надписи.

«Как странно», — подумалось мне и, медленно подойдя к плите, я осторожно её коснулся. Вмиг плита превратилась в чёрный гранит, а в небо взлетела целая сотня ониксовых бабочек, этих маленьких прелестниц, почему-то решивших отдохнуть на чёрном холодном надгробии.

– Вот как… Вот как, наставник, ты и сейчас мне помогал. Только вот не смог я понять твоей помощи, – прошептал я, вспомнив ту единственную бабочку, что стремительно пролетела мимо меня семь дней назад, и одна моя слеза упала на землю. 

А потом я почему-то подумал, что Дроэр станет хорошим учеником. Быть тем, кто сплетает нити всех судеб воедино очень сложно, особенно когда твои собственные рвутся. Но я справляюсь. И он справится.