В вечер того же дня я выловил Мари и пригласил на ужин. Не то, чтобы я искал конкретно её, но, когда эта мысль пришла мне в голову, она проходила мимо.

О ней я знаю ровно столько же, сколько и о остальных работниках. Не замужем, детей нет. Работает она здесь что-то около двух лет, ни на что не жалуется. В общем-то на этом всё.

Ужин закономерно закончился постелью. Я не испытывал к ней каких-либо чувств или просто симпатии. Галантно улыбался, ухаживал, слушал легкомысленное щебетание и думал о чёртовом Фламинго. Мысли не уходили. Казалось, они заполнили собой всё пространство в моей черепушке. Хотелось блевать.

Мари уснула практически сразу, ну, или притворилась, что уснула. Как бы она себя ни вела, дурой не была.

В ту ночь я так и не уснул, пошёл в бар и напился.

Следом был Маркус. Вообще у нас с ним взаимная неприязнь. Парень — сын какой-то чайки, что умудрился попасть под шальную пулю при нашей перестрелке и, самое главное, сдохнуть. Сдохнуть быстро и нетривиально. С тех пор Маркус меня терпеть не может, хотя лично я в него не стрелял. Меня даже на том корабле не было.

Как я оказался сначала в его доме, а затем в постели в коленно-локтевой сказать не смогу, даже если постараюсь. Сначала было неприятно, потом кайфово.

И я даже обрадовался, мысли наконец-то ушли, но не на долго. В итоге и этот опыт мне ничего стоящего не дал, только чувствовал себя херово потом.

С чего бы только не понятно, у меня отродясь моральных принципов практически не было — как и стыда, кстати. В общем чувств я своих не понимал, мысли были только об одном и беспорядочные связи больше не прельщали. Всё, как обычно, закончилось бутылкой виски и пьяными разговорами. С Маркусом конечно же.

Я пил от безнадёги, а он… хрен знает, почему. Предположу только, что оплакивал свою жизнь и проведённую ночь со мной, которая, скорее всего, испортила ему всю статистику.

Какую такую статистику, хер знает.

В ходе нашей совершенно не трезвой беседы вроде как был установлен довольно шаткий мир, и я отправился домой. Ну, если быть точнее, туда, где я живу.

Свои апартаменты в недавно открывшемся казино-бар-клуб имени меня, конечно же. Место это я, к сожалению, домом назвать не могу. А может и к счастью, кто его знает.

Вообще меня потянуло на лирику и самокопание, стало резко не хватать чего-то тёплого и такого… своего, наверное. Хотя своего у меня было навалом.

Следующего моего партнёра звали Лукас. Он был обаятелен, красив и нежен, как лепесток розы. Этих фразочек я, кстати, понабрался у него. Как бы это странно не звучало, но всё перетекло в настоящий роман.

Правда, в итоге этот милый парнишка оказался очередной сучкой, что, как в бульварных романах, начинает спать с богатым папиком, а потом валит прочь, неплохо так обогатившись за чужой счёт.

На папика я не тянул да и про подставу узнал заранее, но мешать не стал. Деньги, которые он забрал, карман мне не оттягивали, а время проведённое с ним было немного похоже на то самое, что я и сам распознать не мог, но к чему так рьяно тянулся.

После его ухода стало как-то тоскливо и одиноко. Пусть я и заглушал эти неприятные эмоции работой — а её было действительно много — но неприятный осадочек оставался.

Мысли о совершенно ужасном и противном Фламинго всё ещё не давали покоя.

В четвёртый раз я попытался завести настоящие отношения. Мика была девушкой властной и взбалмошной. В какой-то момент мне даже показалось, что она очень похожа на Донкихота, наверное, именно поэтому она показалась мне занятной.

Это был мой первый опыт подчинения женщине как в повседневной жизни, так и в постели. Мика могла резко приплыть ко мне с другого конца гранд лайн, чтобы просто заглянуть в глаза своей детки.

В каком-то смысле мне даже нравилось быть её деткой, пускай чаще всего её контроль и раздражал до зубного скрежета. Она много пила, пошло шутила, громко смеялась и, в целом, вела себя как мужик. Нам было удобно вместе.

Но на этом всё.

Я понимал, что надо кончать. Кончать со всем этим. За пол года, что я менял людей подле себя, многое стало ясно. Было даже немного обидно, что я не такая бесчувственная скотина, как казалось раньше.

Не стоит пытаться заменить кого-то другими людьми, бесполезно это всё. И противно как-то на душе. Услышь подобное кто-нибудь от меня, ржал бы как конь.

А мне не смешно.

Напился я тогда знатно, до цветных пятнышек перед глазами и заплетающегося языка.

И случился со мной Дофламинго.

Просыпаясь на следующий день в кольце тёплых рук, я вдруг понял, что бегать больше не хочется. Потому что, кажется, то, что я так долго искал, приплыло ко мне само.

Что ж, удача у меня всегда была на высоте!