Свою жизнь Кеша сравнивал с полем. Залитым светом полуденного солнца, с высокой травой, неровной черной землёй из которой выступали старые корни и нашедшие покой коряги. Поле даже не было абстрактным — оно имело конкретное место, неподалёку от дома бабушки, но чтобы добраться до него, нужно было перейти ручей, а затем подняться на холм, опираясь на гладкие серые камни.
Поле было большим, и по краям его опоясывали деревья — лес подходил совсем близко, но не вмешивался, выступая скорее защитником и опорой, чем соперником в борьбе за территорию.
На поле Кеша был один. Точнее как — на поле было множество жизни, но из разумной — лишь Кеша, и, быть может, семейство сусликов, некоторые члены которой иногда попадались на глаза.
Он был один, но не то чтобы его это не устраивало. Поле было богато всеми красками жизни — пугливыми сусликами, ленивыми гусеницами, серыми змеями, что были редкими, но опасными гостями. И, конечно, бабочками. Их Кеша любил особенно сильно — хрупкие, но невероятно прекрасные в своей утонченной, мелкой почти красоте, они завораживали его. Наблюдать за ними было одно удовольствие, пусть мама и говорила, что он просто любит летать в облаках, а отец поддакивал, сетуя на мечтательность сына. Но Кешу всё вполне устраивало. Да, поле не было пологим — здесь встречались кочки, земля сухая настолько, что обжигала пятки, а трава порой оставляла пусть неглубокие, но едкие царапины, и чаще всего он был здесь один, но… Для тощего мальчика, чьи и без того большие глаза становились ещё больше от неизбежно толстеющих линз, часы, проведенные в высокой траве в окружении одних лишь бабочек, были альтернативой тому покою, о котором всё вздыхала бабушка.
Возвращаясь к этому образу годами позже, Кеша завидовал сам себе. Предоставь ему выбор, он бы с легкостью променял свою нынешнюю жизнь со всеми её проблемами и сложностями на те мгновения тишины в высокой траве.
Разве что с одним маленьким исключением.
Исключение это, по природе своей, как раз таки не было маленьким. Будь он явлением, Кеша сравнил бы его с торнадо, смерчем. Но торнадо не было, был лишь Игорь Катамаранов — вечно растрёпанный, помятый, кричащий и едва способный удержать себя на месте. За годы их общения Кеша уже перестал задаваться вопросом, почему вообще заинтересовал Игоря — свою роль в этом, наверняка, сыграли злополучные очки, точнее — та конструкция, что соорудили родители ей взамен. Но вот почему Игорь остался, почему продолжал возвращаться и тянуть за собой, Кеша не знал. Но вероятно на поле было слишком тихо, и быть может, он даже расстроится, если тишина наступит опять.
Но пока тишина не наступила — альтернативой ей выступали цокающие почти недовольно часы в конце коридора. Кеша сидел на скамейке неподалеку, согнувшись в спине, отчего периодически в голове звучал строгий голос мамы, и читал раскрытую на коленях книгу. Он бы с радостью променял её на болтовню с Игорем, потому как Катамаранов, в отличие от Раскольникова, серостью мыслей не отличался, и рядом с ним мир грязным совсем не казался. Но Игоря не было — отбывал ежедневное, третье по счёту наказание в качестве общественных работ на заднем дворе школы, а одному домой возвращаться Кеше совсем не хотелось — Стрельников со своими прихвостнями сегодня уж больно активными были, да и к тому же дома никого не было. Так что Кеша сидел, вздыхая каждый абзац и поднимая взгляд на часы. До конца работ оставалось чуть больше получаса, и картина эта перспективными красками Кеше не улыбалась. Но альтернативы, конечно, как всегда не было.
Ближе к двадцатой минуте в конце коридора послышались шаги, и Кеша поднял голову не особо на что-то надеясь — шаги были тяжёлыми, шаркающими почти, а у Игоря походка была лёгкой, беззвучной, даром что чертёнок. Так и оказалось — из-за угла показалась массивная фигура Серёги, в красной олимпийке поверх рубашки с галстуком. Шаги его были быстрые, но заметив одинокую фигуру Кеши, он замедлился.
— Здорово, водолаз! — воскликнул он. Кеша улыбнулся натянуто в ответ на старое прозвище и кивнул. — Слушай, а Игорь где опять пропадает?
— Во дворе, — тихо ответил Кеша, пальцами сжимая края обложки. Те подрагивать начинали наравне с голосом, но пока контролировать это ещё было возможно. — Двадцать три минуты осталось. — Зараза, совсем забыл, — вздохнул он шумно.
— Вот угодило же… Ну, ничего. Подождём. Ты же не против…?
Кеша поспешно кивнул, игнорируя стягивающийся в животе тревожный узел. Серёга плюхнулся на скамейку рядом, не совсем близко, оставляя около метра пространства, да и к тому же ставя сумку с учебниками, но Кеша всё равно начинал нервничать. Конечно, Серёжа был куда лучше Жилина, отношения с которым у Кеши складывались совсем комом, и была то вина его неловкости или Жилиновской обидчивости, он не знал. Но в любом случае — Жилин был другом Игоря, не его. И Серёга тоже, и другие, у Кеши кроме Игоря никого не было. Но Серёга всё же из всех Катамарановских друзей к Кеше ближе был. Объединяла быть может их забота и беспокойство о вечно попадающем в переделки Игоре — чего только стоила эта ситуация с фикусом учителя географии! Но все же, выбирая между одиночеством в компании одного лишь Раскольникова и дуэта Серёги и Родиона, он бы выбрал первое. Но увы.
Хотя кажется самого Серёгу ситуация не особо смущала.
Не обращая внимания на него, а быть может, просто не желая смущать, он достал из портфеля книгу с тетрадкой, и, раскрыв на коленях, принялся читать с таким же обреченным видом. Кешу это позабавило, но высказывать это он не стал, хотя, признаться честно, заинтересованность Серёжи чтением его порядком удивила. С другой стороны — у парня близился конец одиннадцатого класса, наверняка экзамены… Но всё равно такая ответственность в глазах Кеши лишь придавала парню авторитет.
Сам он тоже попытался вернуться к чтению, но тяжкие вздохи и периодическое бормотание ругательств разной степени крепости делу не способствовали. Когда в очередной раз он скосил взгляд на явно раздосадованного Серёгу, тот как раз переворачивал страницу, что позволило Кеше увидеть обложку злополучного учебника. Глаза округлились от удивления, и сорвавшийся вздох был не менее удивлённым, что не осталось незамеченным. Когда Серёга повернул голову, взглянув на него по инерции насуплено, Кеша бросил все силы на то, чтобы принять беспечный вид.
— У тебя какие-то… трудности с… биологией? — уточнил он, тщательно подбирая слова. Внутри него, конечно, чесалось и булькало любопытство, но выплеснуть наружу его Кеша себе не позволял. Рано было пока, да и захочет ли этого Серёжа — вон, какой насупившийся. Но Серёжа лишь тяжко вздохнул, вновь взглянув на учебник, что ясно дало понять — все его негодование направлено на предмет, но не на Кешу.
— Да чёртовы законы Менделя, — в сердцах выдохнул Серёжа, запуская пятерню в волосы. Он откинулся назад, оперевшись затылком на стену, окрашенную потускневшим желтым, и вновь вздохнул.
— Неделю с ними бьюсь, а это мы ещё задачи решать не начали. Какой мне биофак, если я с такими простыми вещами разобраться не могу?
— Ты собираешь на биологический? — округлил глаза Кеша. Серёжа кивнул.
— Собирался. Но если так и дальше пойдёт, то шиш мне. Дальше дальнобойщика никуда не уеду.
Кеша помолчал какое-то время. Любопытство и восторг становились настойчивей — щекотали горло коготками, норовя вырваться наружу. Но Кеша сдерживал себя. Серёга не Игорь, его болтовню выслушивать просто так не будет. Даже с Катамарановым понятно не было, почему он так делает, затыкая его лишь когда Кеша уж совсем распылялся. А о любимой биологии, тем более — о генетике, Иннокентий мог разговаривать часами, без преувеличения. Так что здесь стоило быть осторожным, наверное.
Наверное.
— Это довольно… интересная тема, — произнёс он негромко, едва поднимая взгляд от книги. — И не такая уж и трудная, если в ней разобраться. Серёжа приподнял бровь.
— Ты её знаешь?
— Д-да, — голос начинал подрагивать — не самый приятный признак, и Кеша сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. — М-мой от-тец преподаёт её в НИИ. Биологию. И готовит меня к поступлению.
— Ты тоже собираешься на биофак?! — удивлённо воскликнул Серёжа. Кеша кивнул.
— Кафедра генной инженерии, если повезёт.
— Ну уж если тебе не повезёт, то кому! — воскликнул Серёжа, хлопнув его по плечу. Удар оказался сильным, и Кеша ойкнул, выпрямляясь по струнке. — Прости-прости. Слушай, так это получается, ты мне помочь можешь?!
— Я могу попытаться, — довольно улыбнулся Кеша. Он лукавил — генетические задачки они с отцом решали с пятого класса, но светить этим не очень хотелось. По крайней мере так сразу. Его репутация отличника и так не приносила ничего хорошо, укреплять её точно не стоило. Но он отложил книгу и придвинулся ближе.
— Только скажи сначала, что вы сейчас проходите.
Последующие пятнадцать минут, вероятно, были самыми быстрыми в жизни Кеши. Серёжа оказался прав — они действительно изучали самые азы, что позволило Кеше, объяснив три закона едва ли не на пальцах, перейти к самому интересному — к задачам. Увлекшись объяснениями, оба они не заметили, как в конце коридора скрипнула дверь, и потому вздрогнули, когда железный край лопаты ударил по паркету.
— Вот те на, — удивлённо произнёс Игорь, остановившись напротив них. Лицо его было потным, на скулах темнели пятна грязи. Но тот выглядел таким довольным, что Кеша не смог сдержать улыбки. Серёга тоже хмыкнул, приветствуя друга.
— Да ты прям вылитый Соер!
— И я тебя видеть рад. О чём шепчетесь, голубки? — спросил Игорь небрежным тоном, пока глаза его метались от Сереги к Кеше. Эти двое переглянулись. Серёга усмехнулся, убирая учебники в сумку.
— Да ни о чём, — ответил он, поднимаясь с лавочки. Затем вдруг он потрепал Кешу по голове, добродушно улыбаясь. — Пойдёмте, угощу вас обоих пивом.
***
Атмосфера для Кеши приятная и уютная прошла как только, так сразу, едва они добрались наконец до «пивной». Название это носил клочок земли со старой проржавевшей площадкой за магазинчиком, в котором некоторым старшеклассникам продавали пиво. Игоря, в прочем, там считали за своего и отдавали даже водку, чем он активно и пользовался, несмотря на протесты Иннокентия. Но покосившаяся горка, скрипучие качели и лавочка с двумя досками вместо положенных четырёх Кеше почти родными были, да только в тот день всё было как-то особенно неловко.
К ним присоединился Жилин, задержавшийся в школе ни то ради стажировки, ни то ради помощи местному слесарю. Тогда картинка-то осыпаться и начала — Кеше совсем не нравилось, каким Игорь с Жилиным становился. Он и без того бешенным был, а в дуэте с Жилиным казалось, будто у них одна извилина на двоих поделена. Носится они любили, особенно выпивши, и орать громко, так что у кошек соседских уши закладывало. А это чтению совсем не способствовало, наоборот совершенно. И лимонад, выбранный Иннокентием замест пива, тоже забот прибавлял — бутылка тряслась вся, как лист осиновый, того и глядишь — упадёт. А всё из-за Игоря, конечно же, как и весь непокой в жизни Женера. Кеша всё понять не мог, но Игорю почему-то особенно нравилось во время догонялок с Жилиным за ним прятаться, или перемахнуть через лавочку, рукой плечо задев, иль ущипнуть так, чтоб Кеша завизжал ещё громче их обоих, а парни смехом залились.
Кеше в такие моменты взять книжонку эту несчастную хотелось и огреть ею Игоря, как Раскольников старуху топором, да чтоб поделом! Ему же тест за них писать, этот дурень всё равно читать ничего не будет — даже содержания краткого — а когда время придёт, глазами захлопает, моську состроит, и заладит: «Ну, Кеша, ну водолаз, ну помоги, ну я тебя прошу, хороший мой». И не откажешь ведь — вся воля плавилась на «водолаз», будь проклято прозвище это дурацкое. У Игоря одного лишь оно не обидно звучало, по-особенному как-то. Его ведь прозвище, в конце-то концов. В моменты такие Кеша себя ощущал странно как-то, совсем-совсем, а от чего — понять не мог. Эх, воспитывать волю надо, воспитывать. А то и глядишь, и экзамены выпускные за Катамаранова сдавать придётся. Ужас-то какой.
Когда темнеть начало, и они распрощались наконец, Серёга будто вспомнил о нём вновь. Улыбнулся, кудри ладонью растрепал, а потом отмахнулся на прощанье, ну, бывай! Они с Жилиным в одной стороне жили, Кеша с Игорем — в другой, а потому возвращались вместе.
Игорь без друзей притих, и наблюдать за изменениями такими было забавно почти. Он был не пьяный совсем — что ему сидр после водки-то? Но серьёзный очень, хмурый почти. Красивый.
Кеша нахмурился. Что за глупости?
А Игорь вдруг встрепенулся, хмурость его заметив. Улыбнулся фирменно, а в глазах заблестело что-то. Он чуть голову наклонил — они почти одинаковые ростом были, да только Кеша всё равно выше, совсем чуть-чуть — в глаза Кеше заглядывая. Так только он умел, чтоб раз — и сразу в душу. Кеша вздохнул лишь, взгляд отводя. Игорь фыркнул.
— Ну. Чего кислый такой?
— Ничего, — ответил Кеша, хмурясь лишь сильней. Они проходили сквозь арку дворовую, и темнота бережливо скрывала лицо его. — Глупо всё это.
— Что глупо? — Игорь обогнал его, прямо перед носом становясь. Он теперь шел спиной вперёд, совсем не оглядываясь. Кеша лишь вздохнул, в глаза другу глядя. Те блестели сильно-сильно, как бензином политые. Того и глядишь — загорятся. Игорь свои чувства всегда умело скрывал, но глаза его, глаза Кеше всегда правду всю говорили. Да только сейчас их слов разобрать он не мог.
— Ты. И Жилин тоже. Вы оба… с при-прибамбахом, — произнёс Кеша, поправляя очки.
— Я-ясно, — протянул Игорь совершенно на Серёжин манер, и от этого Кеше почему-то обидно стало. Он руками в ремень сумки вцепился, те заскользили — вспотели. Насупился. — Что, друзья мои не нравятся? Ну погоди, ну, Женер!
Кеша вздохнул, шаг вновь замедляя. Игорь вновь обогнал его, вновь в глаза заглянул — в этот раз он отводить взгляд не стал.
— А разница какая, Игорюш? Ты-ты их бросишь что ли, ежели я скажу? Они же твои друзья, не мои.
— Да ладно тебе дуться, Кеш. Вы вон как с Серёгой ворковали сегодня, пока меня не было!
— Это случайность, — ответил Кеша, вздыхая. Он в том уверен был, несмотря на теплящийся в груди огонёк надежды. Какое дело Серёге до него, а? Ну подумаешь, помог разок. Делов-то. Кеша ведь скучный, ему только помогать. С ним водки не попьёшь в подвале, от бомжей за гаражами не побегаешь. Не то что с Игорем.
От мыслей этих в груди вдруг тяжело совсем стало, и в глазах чесаться. Кеша себя вдруг совсем глупым почувствовал. Ещё не хватало разреветься из-за ничего, ну! А если Игорь заметит…
Игорь если и заметил, то виду не подал, хотя взгляд его быстро-быстро по лицу Кешиному бегал, высматривал что-то. Тот вздохнул.
— И правда, Игорь, разница-то какая. Они твои друзья, ребята хорошие… по-отдельности, — Игорь усмехнулся с ним в такт, а от того лишь смешнее стало. Чувство в груди таять стало. — Привыкну, как-нибудь. Тебе-то они нравятся.
— А тебе я нравлюсь, водолаз, — произнёс Игорь, и у Кеши уши вдруг вспыхнули. Впервые он за кудри объёмные свои благодарен был. Хотя в прочем, от Игоря всё равно не скроешь ничего. — Нравлюсь-нравлюсь.
— Дурак ты, Игорюш, — в сердцах ответил Кеша, и Игорь засмеялся звонко-звонко, на месте едва не подпрыгивая. Потом, у подъезда самого, взмахнул рукой и стрелой вперёд помчался, к своему. Не прощаясь, как всегда. И открывая дверь входную, Кеша лишь головой покачал. Совсем бешеный.