«Говорят, весна пора любви…» — услышал гробовщик обрывок разговора двух стажеров.      

 "Ну и наивны же они… Так юны и и романтичны, что аж противно» — подумал он тогда. Сам он никогда не относил себя к романтикам. Разве только во времена ветреной юности, бывшей так давно, что это светлое время почти стерлось из памяти. Поэтому гробовщик мог позволить себе немного поворчать на молодёжь.     

  День выдался на редкость загруженным и выматывающим. Настолько, что в конце концов видеть не хотелось решительно никого. Но тут колокольчик над дверью тихонько звякнул. Гробовщик, даже не взглянув на вошедшего, уже успел мысленно его проклясть, правда сразу же поспешил забрать свои слова назад. На пороге стоял идеальный во всем дворецкий семьи Фантомхайв Себастьян Михаэлис. Хозяин окинул его быстрым взглядом, с удивлением отмечая, что он пришел один.

 — Неужто юному графу наконец понадобились мои услуги? — Не сдержал гробовщик мрачноватой колкости. 

— Если бы это было так… — Мрачно ответил Себастьян.

 — Ты бы пришел ко мне в более весёлом настроении. — Закончил за него шинигами, убирая челку с глаз.

   Демон невесело усмехнулся. Каждый раз одно и тоже, уже лет пять ничего не меняется, только причины иногда разные. Он сел на близлежащий гроб и начал также невесело рассказывать: 

— Этот наглый мальчишка, чтоб он провалился, сейчас повадился по балам ездить. Танцевать толком так и не научился, а по балам ездит. А мне, естественно, нужно за ним идти. Но дело даже не в этом. Дело в отдельных особо назойливых личностях женского… — Себастьян на секунду задумался и добавил: — и не только, пола, разного возраста и комплекции. Их вообще ничего не смущает, ни моё положение, ни разница в возрасте, ни нахождение рядом господина. Особенно сейчас, в это обострение, или как его там. Тоже мне, высшая ступень эволюции, порой все равно что животные, хоть и не признают этого.       

Демон еще долго распинался насчет людей, ставя под с сомнение их мыслительные способности. А шинигани просто сидел и слушал, иногда согласно кивая и вставляя какие-либо замечания. Так было каждый раз, и всех всё устраивало.     

  Их беседа постепенно перетекала в другое, более спокойное русло: Погода, городские слухи, новости. Минуты постепенно сменялись часами, время текло незаметно. На улице уже давно стемнело, но в лавке все еще горел свет: маленький, едва-едва заметный сквозь тёмное, решетчатое стекло двери. Для них свет не имел особого значения: демон видел в темноте не хуже чем днем, а шинигами и так почти слепой без очков, давно привык ориентироваться на слух. А еще так меньше шансов, что кто-то подглядит за ними… мало ли что. 

 Тихий, неспешный разговор также неспешно перетекал в невесомые касания, объятия, поцелуи. Тьма располагала к откровенности и раскрепощенности. Гробовщик оказался завален на гроб. Воздух вокруг накалился так, что дышать стало тяжело. Себастьян навис над шинигами, целуя его, так, как обычно: не щадя, жестко и по-собственнически.       

Внезапно, раздался резкий, режущий уши мявк. Мужчины вздрогнули. Гробовщик усмехнулся: 

— Весна — пора мартовских котов.