Примечание
Изуна сжимает меч до побелевших костяшек, только осознав, что сделал.
Белая Напасть, Ёкай Сенджу — мёртв.
В ворот широкого одеяния Учиха вцепляется бескровная бледная рука, а Изуна впервые видит в глазах соперника-врага-равного удивление.
И падает вместе с насаженным на клинок Тобирамой на землю от чудовищной Ки стремительно приближающегося Хаширамы. Даже Сенджу становятся белее снега, впервые ощущая ярость своего главы.
Мадара не препятствует Хашираме, когда тот уходит с поля боя с братом на руках. И лишь в глазах мелькнула искра понимания, оставленная накама без внимания. Впервые.
Спустя два дня мир шиноби сотрясает новость: величайший ирьёнин не смог спасти своего же младшего брата.
Хаширама больше не кричит о мире.
Хаширама потерял того, ради кого собирался этот мир возводить.
— Сенджу-доно...— дожили до переговоров с Учиха. Какая нелепость.
— Возвращайтесь. О перемирии не стоит и мечтать, — надтреснуто говорит Шиноби-но-Ками, поразительно напоминая Буцуму в изломе бровей, тяжёлом взгляде, суровой ниткой линии рта.
— Анидзя, ты идиот, — едко комментирует альбинос, скрывая обеспокоенность: теперь-то мира можно достигнуть, отчего брат тянет?
Хаширама улыбается в ответ на выпад.
— Отото, никто из них не почит в мире, и ты это понимаешь.
Хаширама просыпается, не чуя родной чакры за стенами.
При Хашираме превосходство Сенджу стало явным и трудноигнорируемым, особенно когда тот перестал сдерживаться, тесня Учиха ниже по реке, вырывая каждый клочок земли с кровью её коренных обитателей.
— Даже из своей смерти сделал выгоду, Сенджу, — хохотнул тонкокостный седой мужчина: лишь глаза по-молодому яркие, черные, блестящие, как хитиновые спинки жуков Абураме. Изуна садится у аккуратного надгробия, сделанного очень просто, по вкусам усопшего, и открывает токкури с саке. — Как тебе такой исход? Рад, да? Сволочь! Сукин ты сын!
Все еще красивое лицо искажается яростью.
На Изуне нет клановых одежд, не красуется мон Учиха на спине.
Нет клана.
Сосуд с алкоголем падает, окропляя землю погоста. Как в насмешку, среди трёх сотен надгробий клана красноглазых демонов стоит плита одного Сенджу. Который и утянул за собой эти три сотни в Дзигоку к правителю Преисподней.
— Ненавижу тебя. Ненавижу твоего сумасшедшего братца. ПОЧЕМУ НЕ ТЫ УБИЛ МЕНЯ?!
Выбитые иероглифы безмолвно смотрят на последнего Учиха.
Какой спрос с мёртвых?
Изуна смеётся заливисто старческим смехом.
Есть что-то привлекательное в идее выпустить себе кишки прямо на могиле злейшего врага.
Поэтому Изуна вспарывает живот без колебаний.
Если бы треклятый Тобирама убил его тогда, всё было бы по-другому.