Отец все так же прижимал не "свою Мишель", отчаянно считая ее своей живой дочерью, но никак не замечал ее - Немезиду.
А Немезида замечала его нелюбовь.
И душила свои чувства.
Желание быть с отцом затухло, а огонь вокруг дома и внутри ее разжигался все сильней.
Желание быть неодинокой утонуло в гневе.
"Не люби меня как дочь, но заметь меня, заметь-кого либо кроме куклы, слабак!.."
А Галлериан не замечал.
"Как его-то полюбила моя мать?" - отчаянно спросила пустоту в сердце Судоу, направляя на него револьер.
Из него она случайно убила любимого.
Из него она неудачно стреляла в себя.
Гнев заплеснул ее волной.
Она не помнит, что было дальше, но сознание прояснилось лишь при попытке нажать на курок револьвера. Девушка не стала останавливаться - мысль о убийстве этого... человека (?) казалась ей нормальной и, кажется, единственно правильной. "Какая правильность, я же сумасшедшая!" - визжало что-то в ее голове, заткнутое безумным желанием смерти отца.
"Что мать, что отец - два сапога пара" - нажав на курок, подумала Немезида - "обоим все равно на свое дитя".
Она пылала Гневом, холодным и расчетливым Гневом.
А Галлериан оседал на пол с язвительной ухмылкой и Немезида была уверена - такой как он сейчас может торговаться с самой хозяйкой Адского Двора.
Кукла, на миг, как показалось дочери судьи ожила, но так же упала вниз, не поддерживаемая никем.
Немезиду, возможно, посчитают героем. Кто знает, кто поймет что подумает о ее поступке народ?
Но нет - для самой себя зеленовласая - мститель, и за это - ей постоянно гореть в аду.
И пусть весь мир горит с ней.