Все в Облачных Глубинах знают, что детям нельзя подходить к воде после того, как садится солнце. Никаких посещений источников, прогулок к горным ручьям, даже в купальни лучше ходить в сопровождении взрослых. И именно это правило первым слышит пятилетний Вэй Ин, когда родители привозят его знакомиться с дальними родственниками — «Нельзя подходить к воде в темноте». А потом уже остальные, не менее противные — нельзя бегать, нельзя шуметь, нельзя лазать по деревьям, нельзя говорить за едой, и куча еще всяких нельзя.
— Почему у вас так много запретов? — недовольно дуя щеки, спрашивает Вэй Ин у сверстников, которые тремя любопытными белыми птичками окружили его. — Они такие глупые! Особенно про воду. Разве что… В Облачных Глубинах живет гуль!
Мальчишки отрицательно мотают головой, завороженно смотря на столь непохожего на них ребенка. Вэй Ину дико льстит это внимание, он нарочно говорит громче, шире машет руками, улыбается во весь рот, пока не начинают болеть щеки.
— У нас не гуль, в воде живет Ванцзи, — отвечает один из мальчиков, и тянется к алой ленте в волосах Вэй Ина, завлеченный её танцем на ветру.
— Ванцзи? О! Ваше местное чудовище! Правда имя ему выбрали такое себе, кто же испугается?
Дети переглядываются, видимо, они даже и не думали, что таинственного Ванцзи можно не бояться.
— Так кто он такой? — восторженно спрашивает Вэй Ин и наблюдает, как на лицах собеседников проступает растерянность. — Вы что, даже не знаете?
Стыдливо отведенные взгляды — лучший ответ. Вэй Ин еще какое-то время болтает с мальчиками, а затем убегает к маме. Та пьет чай в компании нынешнего Главы клана и своего старого друга — Лань Цижэня. Мужчина чуть морщится, когда Вэй Ин юркой рыбкой подныривает под локоть матери и устраивается поперек на её коленях. Взрослые говорят о чём-то своём, серьёзном, и хочется прервать эту беседу, спросив о Ванцзи. Кто это? Что это? Он ест детей? Крадет их? Эти вопросы затапливают сознание Вэй Ина и каждый только раззадоривает желание узнать все о неведомом монстре. Наконец, разговор затихает, тогда Вэй Ин решается высунуть голову из-под стола.
— Кто такой Ванцзи? — спрашивает он.
Мама тут же прижимает его к себе, длинные рукава её верхних одежд нежно-голубого цвета на миг скрывают весь мир, но Вэй Ин недовольно высовывает нос.
— Неважно, — резко отвечает глава Лань.
— Тебе не надо знать об этом, А-Ин, — ласково говорит мама и гладит по волосам, мягко перебирая непослушные пряди, выбившиеся из хвоста. — Это чужие тайны. Просто делай, как велено.
Внутри у Вэй Ина ревет огонь. Он хочет, очень хочет узнать эту «чужую тайну», но когда мама так просит — ему остается только сдаться.
И он честно терпит два дня, развлекая себя мелкими пакостями: подбрасывает в класс во время урока банку с муравьями, смешивает на кухне мешок риса с бобами (а потом, в наказание, перебирает все обратно), стаскивает у мамы несколько туманных талисманов, из-за чего Облачные Глубины на несколько цзы оказываются укрыты дымчатой пеленой, как одеялом. Собственно, весь второй день Вэй Ин стоит на коленях перед Храмом Предков, вроде как в раскаяние за содеянное. Но Вэй Ин не чувствует ни капли вины, он знал, что никому не навредит своей выходкой, ну, разве что, немного сорвет занятия. Но уроки на то и уроки, они созданы для этого. Как эти Лани могут так долго сидеть на одном месте, выписывая ровненькие иероглифы? На третий день мама берет его с собой в городок под горой — Цайи. Вэй Ина очаровывают пестрые краски рынка, мягкий говор торговцев, сладкий запах лакомств в воздухе. Тут даже игрушки отличаются от тех, что продают дома в Юньмэне — они необычные, но такие чудесные! Обратно в Облачные Глубины Вэй Ин возвращается с узелком, набитым различными безделушками. Особенно ему нравятся две бумажные бабочки и нефритовый беленький кролик. Весь следующий день он играет с ними. Клан вздыхает с облегчением о того, что маленький проказник затих.
Остается всего пара дней до отъезда, Вэй Ин отчаянно скучает — маленьким Ланям запретили общаться с ним, игрушки — надоели. И тогда он вспоминает о Ванцзи. Конечно, Вэй Ин обещал маме, но ведь ничего не случиться, если он не будет приближаться к воде, а просто посмотрит.
После отбоя, который в Облачных Глубинах отвратительно рано, Вэй Ин покидает свою комнату и крадется к горячим источникам. Еще не совсем ночь, горы поддерживают солнце на краю неба, не давая ему закатиться, и Вэй Ин видит все отчетливо — всё та же вода, что и днем, ничего странного. Он, притаившись, сидит в кустах, боясь вздохнуть. Ждет, пока ноги не начинает покалывать от онемения, а глаза — слипаться. Ночные звуки убаюкивают. Вэй Ин почти засыпает, уютно устроившись щекой на замшелом камне. Легкий плеск не будит его, а лишь заставляет недовольно причмокнуть, только когда звук становится громче, словно кто-то хлопает ладонями по водной глади, Вэй Ин распахивает глаза и бросается к источнику. Все еще сонный, мало что понимающий, он запинается о свою ногу и с криком влетает в теплую воду, хватаясь за что-то. Вэй Ин нерешительно смотрит на то, что держит в руках — хвост, покрытый молочно-белой прохладной чешуей, пластинки ловят свет луны, отливая голубым.
— Рыбка! — восторженно выдыхает Вэй Ин, крепче сжимая хвост. Тот дергается, и Вэй Ина окатывает волной. — Мальчик-рыбка! — исправляется он, поднимая взгляд.
Перед ним действительно мальчик, у него обычное детское лицо, ну, может очень красивое и чуточку бледное, худенькие палочки-ручки, грудь и живот точь-в-точь как у Вэй Ина. Но вместо ног — рыбий хвост. Ребенок смотрит на Вэй Ина золотистыми глазами, похожими на солнце, если разглядывать его из-под воды, и начинает шевелить губами, тоненькие жабры на шее, раньше незамеченные, начинают дрожать. Вэй Ин расстроенно качает головой — он не понимает. Мальчик зачерпывает в ладони немного воды (Вэй Ин видит полупрозрачные перепонки между пальчиками) и подносит к ушам, как бы прося сделать так же. Вэй Ин послушно кивает, вода неприятно щекочет ушную раковину.
— Привет, — слышит он, как только все остальные звуки смываются.
— Вау! — кричит Вэй Ин и опускает руки. Мальчик укоризненно поджимает губы, наблюдая, как он проделывает все заново. — Я могу слышать тебя так!
— Мм. Тебе не страшно?
Страшно? Да Вэй Ин в восторге! Он хотел увидеть монстра, но нашел мальчика-рыбку, это так здорово! Эту мысль он тут же озвучивает, получая смущенный взгляд.
— Как тебя зовут? Ты тут живешь? Почему мне никто не сказал? — забрасывает мальчика вопросами Вэй Ин.
Тот хмурит тонкие бровки и немного отворачивается.
— Тебе говорили. Нельзя подходить к воде.
Вэй Ин опять проливает воду из ладоней.
— Так ты — Ванцзи?
В ответ кивок и напряженный взгляд исподлобья. Мальчик-рыбка ждет, что его сейчас оттолкнут, ждет крика и страха, но Вэй Ин снова обнимает влажный хвост, немного раня пальцы о края чешуи.
— Здорово! — повторяет он. — Я сразу сказал, что кто-то с таким именем не может быть чудовищем. Мальчик-рыбка очень красивый!
Ребенок смотрит недоверчиво, но потом расслабляется, и на его тонких губах даже мелькает тень улыбки. Вэй Ин поспешно затыкает ухо водой, желая слышать голос мальчика.
— Меня зовут Вэй Ин! Будем знакомы, Ванцзи.
— Лань Чжань, — шепчет ребенок. Он так сбит с толку и обескуражен, называя молочное имя, что Вэй Ин визжит в душе.
— Лань Чжань, Лань Чжань! Придешь сюда завтра? Я буду ждать.
Взгляд мальчика резко меняется, темнеет, Лань Чжань обхватывает запястье Вэй Ина холодными руками и смотрит глаза в глаза несколько мгновений. Требуется вся сила воли, чтобы не отпрянуть.
— Ладно, — наконец произносит Лань Чжань, и странное ледяное напряжение в воздухе рассеивается.
Они прощаются, и Вэй Ин стремглав мчится обратно. Сердце бешено стучит в груди от предвкушения и будоражащего ужаса. Ванцзи — Лань Чжань не монстр, но может стать им, осознает Вэй Ин. Но дружить с ним все равно хочется, мальчик-рыбка казался таким одиноким, окруженный лишь тишиной и омытый светом безразличной луны.
Утром, абсолютно не выспавшийся, Вэй Ин пристает к маме.
— Кто такой Ванцзи?
— Ешь, А-Ин.
— Съем, если скажешь, — настаивает он, теребя маму за рукав и пачкая красивую вышивку ягодным соком. Цансэ выдергивает одежду из его пальцев и начинает оттирать пятна.
— Лань Ванцзи — младший сын прошлого главы клана. Враги Цинхэн-цзюня утопили невинного семилетнего мальчика, чтобы запугать отца, — голос мамы звучит отстранённо, но в него прорывается боль и сожаление, уголки её глаз немного краснеют. — Но Ванцзи вернулся в этот мир полный затаенной злобы. Он утаскивает на дно любого ребенка, который осмелиться подойти к воде после захода солнца.
В животе у Вэй Ина появляется неприятная сосущая пустота. Он вспоминает красивое лицо с отпечатком грусти на нем, и как сияли золотые глаза, когда Вэй Ин, вместо того, чтобы оттолкнуть, сжимал его хвост сильнее. Взрослые такие дураки.
— Ясно, — задумчиво тянет Вэй Ин. — Могла бы сразу сказать. Как я мог бояться непонятно чего?
Мама только вздыхает и треплет по щеке.
Наступает ночь, и Вэй Ин снова сбегает к источникам, за пазухой у него заколка из виноградной лозы и нефритовый кролик с рынка в Цайи.
— Лань Чжань! — кричит он, замечая фигурку на берегу. Лицо мальчика остается бесстрастным, но золотые глаза полны радости.
— Это тебе, — выпаливает Вэй Ин, вываливая свои сокровища перед Лань Чжанем, и скорее затыкает уши водой.
Лань Чжань осторожно касается кролика и еле слышно всхлипывает. Слезы жемчужинками катятся по бледным щечкам, пока он прижимает игрушку к себе. Вэй Ин неловко опускается рядом на колени и обнимает мальчика за дрожащие плечи.
— Не понравилось? — спрашивает он.
— Спасибо, — отвечает Лань Чжань. — У меня были кролики, когда я… Не думал, что увижу их еще раз. Животные боятся меня.
Он говорит тихо-тихо, Вэй Ин еле разбирает слова. От такой искренности ему тоже хочется плакать. И в итоге они ревут вместе, цепляясь друг за друга. Потом, когда слезы заканчиваются, Вэй Ин садится заплетать Лань Чжаню его длинные гладкие, как шелк, волосы. И говорит, говорит, говорит. Лань Чжань внимает каждому слову, иногда недоверчиво трогая руки Вэй Ина, будто боясь, что тот исчезнет, каждое такое движение Вэй Ин встречает улыбкой. Незадолго до утреннего колокола они расстаются, кролик и заколка остаются у Лань Чжаня.
Весь день Вэй Ин витает в своих мыслях, придумывая игры для них с Лань Чжанем. Известие о скором отъезде выбивает его из колеи. Мама недоверчиво смотрит на побледневшего сына, который раньше только и мечтал о том, чтобы покинуть Облачные Глубины. Он пытается выпросить еще хоть немного времени погостить, но родители и глава Лань непреклонны.
Вечером Лань Чжань сразу же замечает подавленное настроение Вэй Ина, он вопросительно приподнимает бровь.
— Мы скоро уезжаем домой, — мрачно сообщает Вэй Ин, проводя по белым чешуйкам хвоста, Лань Чжань вздрагивает, будто от щекотки. — В Юньмэн. Не хочу расставаться с тобой.
Лань Чжань набирает воду в сложенные лодочкой ладони и подносит к ушам Вэй Ина.
— Тогда давай сегодня играть всю ночь? — предлагает он.
— С радостью!
Они плещутся в теплом источнике до тех пор, пока первые лучи солнца не начинают золотить верхушки деревьев. На их смех, точнее, смех Вэй Ина, могли бы сбежаться Облачные Глубины, но Лань Чжань немного владеет магией и закрыл их пологом тишины.
— Я еще вернусь, — обещает Вэй Ин, сжимая в своих горячих руках ледяные пальцы мальчика-рыбки. Тот кивает и улыбается мимолетной щемящей улыбкой.
Лань Чжань напоследок машет хвостом и растворяется в темной глубине водоема. Вэй Ин, обессиленный, выползает на берег, обещая себе, что только немного отдохнет и вернется в свою комнату.
Будят его крики. Солнце в самом пике, Вэй Ин сонно трет глаза, сколько же он проспал.
— Вэй Усянь!
Он поднимает голову на крик, в паре шагов стоит отец, его губы сжаты в тонкую полоску, а во взгляде плещутся злость и облегчение. Он подходит к сыну и подтягивает к себе, сначала отвешивая подзатыльник, а потом прижимая к себе так, что Вэй Ин пищит.
— А-Ин! — а это уже мама. Вэй Ин все еще утыкается носом в одежды отца, и не видит её лица, но слышит в голосе усталость и слезы. — Глупый ребенок, — всхлипывает она, обнимая поверх рук отца.
— Со мной все хорошо, — бормочет Вэй Ин, не понимая всего этого переполоха.
Его на руках доносят до родительских покоев и внимательно осматривают, не обращая никакого внимания на его слова.
— Мы уезжаем сейчас же, — недовольно бросает мама. — И ноги Вэй Ина больше не будет в ваших проклятых Облачных Глубинах.
Лань Цижэнь виновато опускает глаза, а Вэй Ина пробивает крупная дрожь.
— Нет, мама! Пожалуйста!
— Молодой господин Вэй, — мама останавливает на нем гневный взгляд. — Пока ты не научишься послушанию — не выйдешь из своей комнаты в Пристани Лотоса. Ты хоть понимаешь, что мы с отцом пережили, когда посреди ночи к нам постучался дежурный адепт и сообщил, что тебя нет в кровати? А если бы тебя утащило это их чудовище?
— Лань Чжань не чудовище! — выкрикивает Вэй Ин прежде, чем успевает подумать.
Лицо мамы становится белее бумаги, она оглядывается на мужа, ища поддержки.
— Никогда. Никогда, — повторяет Цансэ, опираясь на плечо Вэй Чанцзэ. — Пообещай мне, муж мой, что А-Ин больше никогда не появится на территории Гусу Лань.
Отец молча кивает. Вэй Ин сворачивается калачиком на полу и горько плачет. Его душа болит, он больше не увидит Лань Чжаня, мальчик-рыбка снова станет одиноким. Вэй Ин сотрясается в сухих рыданиях всю дорогу до Пристани Лотоса, он не здоровается с Цзян Чэном и Цзян Яньли, сразу же запираясь в своей комнате. Он спит днем и бодрствует ночью, наблюдая из окна за переливами воды в далеком озере. Вспоминает их игры с Лань Чжанем, его робкую улыбку и свет золотых, похожих на солнышко, глаз.
Конечно, проходит время, и все возвращается на круги своя. Игры с Цзян Чэном, разговоры с Цзян Яньли, основы заклинательства и формирование золотого ядра. Вэй Ин мирится с мамой. Но больше никогда и ни с кем не заговаривает о Лань Чжане, храня надежду на встречу с ним глубоко в сердце и не прекращая искать в воде голубые отблески белой чешуи.
Истекает год, Вэй Ину исполняется шесть. Он думает — еще год, и он сравняется возрастом с мальчиком-рыбкой. А потом станет старше, вырастет в юношу, затем — мужчину. Лань Чжань же навеки застыл в семилетнем возрасте, покажется ли он, когда Вэй Ин перестанет быть ребенком? Эти мысли очень заботят, и он рассеянно прощается с родителями, уходящими на очередную Ночную охоту.
— Мы вернемся с подарком для нашего милого А-Ина, — улыбается мама, плотнее запахивая верхние одежды, чтобы спастись от студеного зимнего ветра.
— Буду ждать! — Вэй Ин обнимает обоих родителей за пояс, чувствуя их теплые пальцы в своих волосах.
— Веди себя хорошо и слушайся дядю Цзяна, — наказывает отец, прежде чем покинуть резиденцию Клана.
Мама с папой не возвращаются неделю. Месяц. Наступает весна, озера Юньмэна сбрасывают корку льда, но Цансэ Санжэнь и Вэй Чанцзэ все нет. Вэй Ина съедает беспокойство, его же он читает во взгляде дяди Цзяна.
— Если вы что-то знаете о моих маме с папой, то говорите, — решается Вэй Ин, когда лотосовый цвет покрывает водную гладь.
Дядя Цзян кладет ладонь ему на макушку, точно как это сделали родители, перед тем, как уйти.
— От них давно не было вестей, А-Ин…
Ответ неопределенный, но Вэй Ин сразу все понимает. Он вырывается и бежит. Ветер свистит в ушах, заглушая крики дяди Цзяна и Цзян Яньли позади. Он не хочет их слышать, не хочет видеть, ему нужны мама и папа — их улыбки, смех, мягкие ругательства, нежность рук.
Ноги подгибаются и Вэй Ин кубарем скатывается с берега прямо к заводи. Он никогда не был здесь, даже не знал об этом месте, но тут тихо и безлюдно, со всех сторон маленькая бухточка скрыта густым кустарником, старая ива полощет ветви в воде, давая тень и пряча местечко от любопытных глаз. Вэй Ин отцепляет с одежды пару репьев и опускает эти шарики в озеро, глядя, как их уносит течением. Ему не хочется верить в то, что родителей больше нет, но они так долго не возвращаются… А ведь мама обещала.
Что-то ледяное дотрагивается до его лодыжки, опущенной в воду. Вэй Ин вскакивает. Лань Чжань сидит между коряг, его белоснежный хвост ярко сияет в лучах солнца, волосы убраны в аккуратный пучок.
— Это точно сон, — говорит себе Вэй Ин. — Это сон, я сейчас проснусь, и мои мама с папой будут рядом.
Он щипает себя за руку, действительно больно, на глаза невольно наворачиваются слезы. Лань Чжань все еще здесь, он пытается что-то сказать, но, конечно, не издает ни звука.
— Сейчас, сейчас, — спешит Вэй Ин, набирая воду в ладони. Но Лань Чжань качает головой и манит к себе.
Шаг, другой, Вэй Ин уже по пояс в озере, когда Лань Чжань подхватывает его в свои ледяные объятия и тянет глубже. Вэй Ин возмущенно ударяет мальчика по плечам, но его руки неожиданно сильно прижимают к телу. Лань Чжань уносит его все дальше и дальше от берега, Вэй Ин чувствует страх. Они ныряют и вода смыкается над ними.
— Лань Чжань! — хочет крикнуть Вэй Ин, но из горла вырываются только пузыри воздуха, тут же устремляющиеся к поверхности.
— Я отпущу тебя, если хочешь, — впервые за эту встречу открывает рот Лань Чжань.
Вэй Ин обмякает в стальной хватке. Разве он хочет? Мама, папа… Лучше быть с Ванцзи, чем одному.
— Я долго ждал тебя, — говорит Лань Чжань, и глаза его похожи на солнце, если смотреть на него сквозь толщу воды. В золотых омутах горит счастье и неприкрытая любовь. Вэй Ин широко улыбается, расставаясь с последним воздухом в легких.
***
Вэнь Юань родился в Безночном городе, построенном на Огненной горе. Воздух во дворце всегда сухой и горячий, царапает горло и нос. Всполохи пламени преследуют Вэнь Юаня, когда он, покинув ночью свои покои, пробирается к единственному источнику, питающему водой всю резиденцию Цишань Вэнь. Каменный бассейн совсем небольшой, но три его друга, неизвестным образом оказывающиеся там каждый раз после захода солнца, умещаются в нем.
Три мальчика-рыбки. Один серьезный — с невозможными светлыми глазами и белым, с голубым отсветом, хвостом, второй — вечно хмурый ребенок с добрым взглядом фиалковых глаз и слепящим золотом хвостом, лицо третьего не покидает улыбка, а хвост его черен, ни единого блика не отражается в матовой чешуе, но он вспыхивает сотней цветов, стоит рядом оказаться рядом двум другим детям.
— Если хочешь, у тебя будет чудесный красный хвост, ловящий закаты, — сообщает мальчик-рыбка с золотым хвостом.
Вэнь Юань обещает подумать, хотя сам давно уже знает ответ.