Вы когда-нибудь падали? Оказывались летящими в глубокую пропасть? Пропасть бытия. Хотя можно и не драматизировать – чувствовали себя последней тварью, на которой отыгралась жизнь, что решила загробастать в свои цепкие руки всё, что было вам дорого? Всё, что вы любили и над чем тряслись, боясь потерять, но не думали, что это произойдёт так скоро.
Она даже не могла вспомнить, спала ли вообще или же провела всю ночь в обнимку с документацией, пером и чернильницей, а затем, чисто инстинктивно и по давно выработанной привычке, собрала вещи, привела себя в должный безукоризненный порядок, будто в тысячный раз уже, не чувствуя ватности во всём теле, головной боли, словно всего этого не было, как и смысла.
Смысла во всём. Ложиться спать, закрывать глаза и снова лететь в кошмары, затем вскакивать и давиться слезами, чтобы затем утром увеличить время пребывания у зеркала, убирая следы слабости. Уж, лучше вообще не давать ночи и шанса на очередную издёвку, потратить эти часы на разбор очередных бумаг из госпиталя, длинные листы с данными пациентов, графики и подсчёты.
Работа, работа, работа, ещё раз работа. Документы, рабочий стол, операционная, инструменты, люди, много людей. Всё это влилось в широко распахнутую дверь жизни баронессы, что нашла единственный способ забыться от всего - от разочарования, смертей, осознания того, что она потеряла всё, что жить дальше бессмысленно; Анжелина Даллес видела спасение в помощи другим, пыталась отключить желание вцепиться в собственные волосы и упасть на колени, лихорадочно начав рыться в себе, теряясь в личинах и масках. Всегда проще прикрыться тем, что ты делаешь легко, с тонкой иронией, но красиво и изящно.
Всё должно быть идеально, ни единой осечки. Как всегда, удачно подчёркнутый образ, пунктуальность, с которой она являлась на работу точно вовремя, а теперь и вообще за много ранее, и которой можно было пренебречь на званых приёмах, где любая леди, по этикету, имела право опоздать минут на пять-десять, показывая свою значимость в обществе. Приветствие от слуг, не меняющееся раз за разом, их взгляды и её ответный кивок аловолосой головы, дорога, словно в тумане - будто и не было вообще - и вновь это здание, светлые стены внутри которого давили сильнее, чем если бы оно само обрушилось на хрупкие плечи девушки, что натянула белый халат, оттеняющий яркий цвет длинных волос забранных в тугой пучок. Всё как обычно - улыбка единственному коллеге, что тоже приезжает в такую рань, когда город ещё и не собирается пробуждаться, мысленное повторение плана на день.
Ничего сложного, но в горле застрял противный ком, состоявший из рутины и скопившейся за всё это пустоты. Она устала, смертельно устала, всё опостылило и окрасилось в серый цвет, захвативший ослабевший от притворства разум в плен. Мадам Рэд, доктор Даллес, сейчас она серьёзный, но вполне дружелюбный врач, на тонком остреньком носу которого восседали очки, так необходимые, чтобы не просадить зрение. Мужчина исчез из поля зрения, а коридор встретил своей безлюдностью и простором, от чего взгляд алых глаз изменился, озорной огонёк чуть затух, а уголки губ дрогнули, после чего Анн помотала головой, сглотнув и вдохнув приторный больничный запах, что пропитал даже штукатурку и краску на ней, от чего вывести его вряд ли получилось бы и за несколько лет. Привычный путь до приёмной, в тонких бледных руках чуть слышно звякнула связка ключей, а один из них оказался в замочной скважине и открыл дверь в помещение, от которого уже могло начать тошнить, но это было единственное место, где голова с копной алых волос не особо задумывалась и впадала в размышления о себе, жизни, смерти и прочих побочных ситуациях.
Фигурка упала за своё рабочее место, нервно прикусив губу. Если она не ошибается, сегодня должна пройти ещё одна операция, а её главный объект прийти на небольшую беседу и уточнение всех деталей в документе. Анн, как когда-то звала её сестра, не сомневалась, что всё пройдёт более, чем удачно – скальпель давно прижился в этих умелых руках.
Самонадеянно? Возможно. Но хоть в чём-то девушке хотелось быть полностью уверенной. Хотя бы в своих силах на выполнение работы.
Единственное, что неприятно дёргало сознание, словно кто-то слегка укалывал иглой, это цель данной операции. Аборт. При этом слове в горле застревал противный ком, но Мадам абстрагировалась как могла – ведь неизвестно, насколько весомая причина заставила её пациентку пойти на это – от чего Анн уже даже начала сочувствовать несчастной матери, но знай она заранее, что составляет из себя клиент, то в этой голове никогда бы не мелькнула и капля жалости. Очередная ветреная девица, очередной глупый аборт. Если бы эта девчонка знала как потом пожалеет о том,что сделала... но будет уже поздно, да, и какое Даллес до этого дело?
Уже никакого.
Она давно потеряла и мужа, и ребёнка.
Потеряла всё.
Даже себя.