Примечание
Бен смутно помнил раннее детство. Тёплые короткие объятья матери. Осторожные, но крепкие руки отца. Мягкую длинную шерсть, что иногда грела его ночами, и тихий забавный рык вместо колыбельной. Но потом прикосновений и звуков стало меньше. Бен начал понимать мир вокруг. Осознавать, что к чему. Но вместе со знаниями приходила самостоятельность. А с ней и одиночество. Взрослые реже держали его на руках. Меньше обращали внимание, оставляя на нянь или один на один с игрушками. Бену было холодно и грустно в такие моменты. Только голос в голове повторял, что он не одинок и есть те, кому он по-настоящему важен. Нужно только потерпеть немного.
Бену исполнилось пять, когда из дома Соло-Органы сбежала очередная няня. Ему было всё равно. Сила реже поддавалась разуму. Импульсы и всполохи. Настоящая магия, после которой родители обязательно оказывались рядом. Бен старался делать это как можно чаще, насколько хватало сил и концентрации. Его маленькое чудо.
Но вместо крепкой руки отца на плече и объятий занятой матери его отправили к Люку на обучение. Бен думал, что дядя станет ему другом. Семьёй. Сможет заполнить сосущую пустоту внутри. Избавит от низкого шёпота в голове, наставит на правильный путь, объяснит, что делать с чувствами, рвущими душу пополам. Но Люк не испытывал такой же нужды в племяннике, как Бен в дяде. Заботы школы, другие ученики и отсутствие необходимых Бену знаний. Ни одного внятного совета. Загадки, тренировки и постоянные медитации.
Сидя на краю обрыва у древнего Храма, празднуя шестой день рождения, Бен пожелал не чувствовать больше всего этого.
Не быть одному.
Повторял он в ту ночь, смотря на звёздное небо.
Не быть одному.
Яркий хвост мелькнул далеко-далеко. Детский восторг и надежда, поселившаяся под сердцем.
Не быть одному.
Это стало его мантрой на долгие годы. Одиночества и поиска. Боли и принятия.
И даже когда Бен Соло умер, а его место занял Кайло Рен, только одно-единственное осталось неизменным. Он не взял ни воспоминаний, ни имени, ни прежних связей или чувств. Только фразу. Желание, что стало им самим.
Не быть одному.
Крохотная искра, позволившая фениксу возродиться из пепла.
Голос из детства обрёл плоть. Верховный лидер Сноук не стремился стать ближе. Учитель и ученик. Только, в отличие от Люка, он пытался если не дать ответ, то направить и объяснить. Сноук старался. Но так и не смог заполнить зияющую чернотой пустоту внутри. Она разрасталась с каждым днём всё больше. Кайло сходил с ума. Ему казалось, что время на исходе. И он злился. Ни книги, ни учитель, ни древние артефакты, что находили рыцари Рен, не давали ответа. Кайло так боялся не успеть. И даже не знал, что станет с ним, когда чернота наполнит не только сердце. Оплетёт разум, превратит его в хаос, чистую неуправляемую стихию без воли и мыслей.
Не быть одному.
Он твердил это чаще. Перед сном. Перед битвой. Перед тем, как встретить новый день на борту очередного шаттла. Повторял, стоя у огромных иллюминаторов, смотря на бескрайний космос.
Не быть одному.
Чёрная дыра разрасталась. Станет ли он этой дырой, если пустит темноту дальше, глубже? Будет ли так, когда разум покинет его? Поглотит ли он свет Вселенной?
Не быть одному.
Двадцать четвёртый день рождения. Новый отсчёт и совсем другая жизнь. Миссия в Диком Пространстве: ночной лес и потрескивающий костёр. Рыцари Рен рядом. Уставшие, залечивающие раны, но живые. Кайло лёг последним среди укутанных в черные балахоны тел. Их мысли, одно лишь присутствие замедляло растущую злость и ненависть к самому себе. Не семья и не друзья. Но что-то безраздельно его.
Двадцать четвёртый день рождения.
Не быть одному.
Падающая звезда над лесом. Длинный мерцающий хвост и обречённая улыбка Кайло. Если он утратит надежду, он потеряет себя.
Не быть одному.
Металлическая обшивка «Финализатора», блестящая и холодная. Чёрная форма, прекрасно выглаженная. Идеальная выправка. И рыжие волосы. Ярким всполохом. Искра в бесконечной темноте. Ослепительная. Кайло вздрогнул почти незаметно. Попытался вдохнуть. Он не помнил, что говорил генералу. Возможно, не самые правильные слова. Кайло не знал. Он ушёл так быстро, как только смог. Темнота в груди впервые ожила по-настоящему. Пульсировала, сдавив внутренности. Сжимала в тисках колотящееся сердце. Так больно. Так живо. Так правильно.
Не быть одному.
Слова впервые не принесли бывалого покоя.
Никакой слабости больше. Ровное дыхание, сухие фразы, минимум контакта. Порча оборудования как сопутствующий ущерб при плохих новостях. Он снова не успевал. Тьма молчала, но всё так же росла день ото дня.
Не быть одному.
Не быть одному.
Не быть одному.
Снятый шлем, как тысячи барьеров. Призыв сломать всё. Уничтожить. Втоптать в грязь. Унизить. Но вместо этого удивление в голубых глазах. Лёд, что заморозил рваные края. Не срастил их, не порвал на лоскуты. Заморозил и отступил. Кайло при всём желании не вспомнил бы, о чём говорил Хакс до того, как уйти. Он только смотрел. Глаза в глаза. Впервые без маски. Оказывается, он всматривался не в ту бездну. Есть пустота глубже и холоднее.
Не быть одному.
Мантра, разделённая поровну.
Не быть одному.
Двадцать девятый день рождения.
В глазах напротив всё тот же холод, от которого озноб по коже. На лице ни тени издёвки. В протянутой руке небольшой свёрток. Никто не знал. Никто не должен был знать. Откуда?
Без права на отказ. Без лишних слов. Свёрток в его руках и пустой коридор. Внутри — перчатки из мягкой кожи. Сложный крой, идеально подогнанный размер. Непонятное волнение, поселившееся в груди.
Не быть одному.
Ожидание ночи длиною в две вечности.
Не быть одному.
Запрос доступа в чужую каюту. Открытая дверь.
Не быть одному.
Слабый свет от звёзд из панорамного иллюминатора.
Не быть одному.
Усталый взгляд и тихий выдох. Шаг навстречу как миллионы дорог, ведущих к этой секунде. Глухой вой пустоты внутри.
Не быть одному.
Горячее дыхание у щеки. Тихий шёпот, наполняющий голову пьянящей лёгкостью. Тёплое прикосновение губ к его губам.
Не быть одному.
Сбитое дыхание. Тихие стоны. Чувство правильности. Сила, струящаяся по венам, сквозь тело, что вновь было наполнено. Отступающая темнота. Быстро бьющееся сердце, не оплетённое вязкой чернотой.
Не быть одному.
Одна постель. Одно одеяло. Рядом и далеко. Не стыдно. Но непривычно.
Не быть одному.
Произнесённое вслух и тёплая ладонь на спине.
Не быть одному.
Яркая вспышка и тонкий хвост, исчезнувший на звёздном небе.
Не быть одному.
Одно объятие, ради которого стоило ждать и верить все эти годы.
Он не один. Больше — нет.