«Я умирал, но мне совсем не было больно. Знаешь, это было совсем наоборот, словно вся жизнь, которая пролетела перед моими глазами во время выстрела, была большой темной тучей, но именно сейчас, когда свинцовая пуля пронзила мое тело, я, наконец, увидел солнце. Это было сродни свету в конце тоннеля, как что-то долгожданное и прекрасное.
Да, в меня выстрелили. Я не видел лица стрелявшего, поэтому и не могу даже судить, за что же меня так убили. Знаю, что звук был громкий, наверно, на улице было слышно.
Из чего делают пули? В детстве я любил рассматривать большие энциклопедии про оружие, но никогда не знал ответа на этот вопрос. Но сейчас я думаю что их делают из свинца.
Я умер или до сих пор живу? Ответ прост - я просто есть. Не знаю что это за место, но в нем я могу существовать, а главное - писать. Ничего не помню.
Я не понимаю где я.. Это не здание, но и неба над головой нет. Все что вокруг имеет перманентный цвет, но он постоянно изменяется. Здесь есть земля, но в то же время это крепко уложенный ламинат. Да, только от мысли, как выглядит это место, моя голова уже идет кругом.
Это не рай, ибо я здесь совсем один-одинëшенек, но это не ад, так как я здесь не чувствую горя. Мне и хорошо, и плохо одновременно. Я даже не знаю, как выгляжу! И, если честно, я боюсь тут находиться, как никогда не боялся. Кто я? Что я? Где я?
Здесь есть стол из темного дерева, а, может быть, это подоконник. Все вокруг маленькое, и я не могу выйти, но если идти в одну сторону, невозможно отыскать конец. Мне страшно, но я счастлив. И я пишу. Я могу писать! Ведь счастье же в мелочах?
Я счастлив! Или меня пронзает жестокая печаль? Что я тут делаю? Зачем я здесь?
Я хочу уйти, сбежать! Мне страшно слышать эти голоса! Я тут не один и это хорошо! Надо спрятаться ото всех! »
Дальнейший текст разобрать было невозможно. Тонкая тетрадка и тупой карандаш, которым были написаны эти заметки, были залиты темно-красной кровью. В палате было холодно, словно в холодильнике. Светло-голубые стены, мягкие и очень приятные на ощупь, были словно из тех американских фильмов.
— Так что вы узнали из его дневника, детектив? — усатый врач нетерпеливо поправил воротник белого халата и кашлянул.
— В основном, он себе противоречил. Постоянно. Не знаю, как мозг быть может поврежден так, чтобы писать он мог внятно и красиво, а мысли его были как морской узел. — детектив оторвался от тетради и скрестил руки на груди. — Он считал это место не существующим.
— Вы думаете, это было самоубийство? — врач с отвращением взглянул на холодный труп, над которым трудился судмедэксперт.
— Скорее всего. Однако, он считал себя уже мертвым, зачем ему стрелять себе в грудь? — он нахмурился. — Вот, взгляните. Первая его заметка о том, что он уже мертв.
Мужчина с усами обошел мертвеца и вгляделся в текст. Перевернув несколько раз страницы, он хмыкнул и ткнул пальцем в последнюю запись.
— Он писал заметки в обратном порядке. —предположил врач. — А начало мы уже никогда не узнаем - тетради не повезло упасть в лужу крови.
— Но сумасшедший утверждал что его подстрелили, и он не видел лица нападавшего. — пробормотал детектив, снова наклоняясь над тетрадью.
— Во первых, вы видите здесь хоть одно зеркало? А во вторых, разве можно верить тому, что написал сумасшедший?