Антон задыхается, сидя на ступеньках какого-то облезлого старого подъезда. Он пытается глотнуть свежего воздуха, которого так не хватает в лёгких, даже приоткрывает рот, словно рыба, выброшенная на берег, но каждый вздох режет лёгкие, отзываясь болью в груди. Только что он пробежал три квартала, ни разу не решившись тормознуть хоть на секунду. «Зачем?» — спросите вы, удивленно приподняв одну бровь. Все просто: он снова сбежал из дома, какой раз по счету парень давно не помнит, да и считать надоело. За последние лет шесть, улица стала для Антона чем-то вроде второго дома, и уж куда уютнее, чем собственная теплая большая квартира, которая скорее напоминает клетку. Сегодня он не боится быть пойманным и отправленным обратно домой: до полуночи всего три часа, а потом настанет новый день, он станет совершеннолетним, и у полиции уж точно не будет возможности против воли взять за руку, посадить в машину и отвезти по уже изученному маршруту, чтобы передать в руки отчиму.
Ну что может произойти за три часа?
Переведя дух, Антон встаёт со ступенек и медленно вышагивает в сторону места, где ему всегда рады: он идёт под мост, там его встретят уже ставшие друзьями беспризорники, накормят и даже уложат спать, поздравив с днём рождения. Они в курсе, он говорил месяц назад, когда в очередной раз сидел в компании Жатого, Рыла и Чубчика, завсегдатаев притона под мостом. Беспризорники, они же «граждане мира», как сами себя называют, — люди открытые, что на первый взгляд кажется бредом для любого другого человека, понимающие, а главное не задающие лишних вопросов. Тут, под мостом, у каждого своя история, о которой не принято спрашивать: захочет — сам расскажет. Парень знает каждую из них: Жатому всего пятнадцать лет, он в этой тройке что-то типа главаря, живёт на улице лет с шести: сбежал из приюта. Рыло оказался под мостом чуть позже, ему так же пятнадцать, они жили в одном приюте, но сбежать оттуда пацан решился лишь спустя три года, когда встретил Жатого на улицах города. Чубчику всего двенадцать лет, он не так давно вступил в ряды беспризорников, и года не прошло. Родителей убили в пьяной драке на глазах ребенка, и мальчик в ужасе сбежал прямо перед приездом полиции. Не удивительно, что он и стал самым жестоким из всей этой троицы, особенно по отношению к местным алкашам, от которых его не раз оттаскивали.
— Шаст! — Антон улыбается, услышав голос Жатого, когда тот лениво встаёт с картонной подстилки и направляется в сторону парня. Он здесь один, и Шастун это замечает, оглядываясь по сторонам в поисках остальных. — Они ушли, скоро придут.
Тут не принято задавать вопросы, хотя можно сразу догадаться, где два бездомных подростка в девять часов вечера: в очередной подворотне отжимают деньги или драгоценности. Удивлены? А зря, как вы думаете, что они едят? Точнее спросить на что. И если вы думаете, что Антоша у нас белый и пушистый, то глубоко разочаруетесь, узнав, что это далеко не так. Парень жил на улицах месяцами и частенько выходил на «охоту» вместе со своими друзьями.
— Решили устроить мне вечеринку с фуршетом? — Шаст заливается смехом и обнимает Жатого, похлопав по спине. — Я скучал, чувак.
Пока нет второй части их импровизированной банды, Антон и пятнадцатилетний главарь беспризорников ведут беседы о жизни «вне воли», последних новостях в мире и другой ерунде. На улице уже темно, накапывает мелкий противный дождик, но под мостом сухо и тепло. Жаль, что оставаться здесь долго нельзя: ровно в десять начинается комендантский час, надо успеть дойти до «дома» — подвала на соседней улице, где обитает компашка, иначе есть риск попасть в отдел полиции; оттуда троицу разберут в спецприемники, а Антона снова в четыре ненавистные стены. Но время ещё есть, поэтому Шастун любуется гладью воды напротив, вдыхая влажный воздух, и улыбается, время от времени кивая Жатому, который самозабвенно рассуждает на тему выборов президента США. Часы на руке показывали 21:45.
Антон и Жатый собрали картонки и убрали их за камень, стоящий у стены моста. Пора выдвигаться, время не ждёт. Дорога до «дома» много времени не занимает, всего минут десять, поэтому парни не особо торопятся, медленно вышагивая по мостовой, и продолжают ненавязчивую беседу.
Вы бывали в Питере? Если при слове «Санкт-Петербург» вы представляете себе рай на Земле, то мы явно говорим о разных местах: этот город умело объединил в себе белые ночи, великолепную архитектуру, от которой захватывает дух, и полнейший андеграунд, присущий, вероятно, лишь ему самому. Тут своя атмосфера, которую сложно сравнить с любым другим городом не только в стране, но и в мире. Именно таким его знает Антон: стоит нырнуть из центра в переулок, и попадаешь во дворы, окольцованные старыми обшарпанными домами, стены которых не редко исчерчены замысловатыми творениями уличных художников. Там грязно, сыро и много бездомных. Не зря он носит звание «бандитский Петербург», на улицах порой тут не так уж и безопасно. А ещё в центре нет деревьев, урбанизация окутывает со всех сторон, давя на психику человека, живущего здесь постоянно. В одном из переулков слышится возня, а обрывистые фразы дают двум друзьям понять, что это Чубчик и Рыло. Антон резко останавливается и прислушивается, жестом прося Жатого тоже на секунду тормознуть.
— Блять, ну просил же не срать возле дома, — беспризорник нервно сплевывает и срывается с места, заставляя Шастуна последовать за ним. Тут не принято нарушать правила жизни на улицах, которых, на самом деле, не так уж и много: нельзя рассказывать про друзей, нарушать территориальные границы, приводить посторонних «домой» и ни в коем случае не затевать разбойные нападения возле места проживания. Последнее правило стало своего рода законом, написанным почти что кровью: можно попасться слугам правопорядка, спалить место жительства, а там и до решетки недалеко. В случае несовершеннолетних — спецприемника.
Выбежав из-за угла, Антон видит вполне привычную его глазу картину: Чубчик и Рыло прижали к стене молодого мужчину и требуют деньги и телефон. Они прижимают его к серой грязной стене, в руках самого младшего блестит нож-бабочка, Рыло бьёт незнакомца в живот, заставляя согнуться. Жатый подлетает к своей банде. Он ударом ноги валит мужчину на мокрый асфальт, попутно крича что-то друзьям, которые вмиг присоединяются к бойне, проходя ногами по всем незакрытым частям тела. Шаст срывается с места и бежит к друзьям, которые уже обыскивают карманы черного шерстяного пальто и достают оттуда телефон и деньги. Мужчина, совсем молодой, что выдает его телосложение и разбитые руки, прикрывает голову и кашляет. Грязная дождевая вода в луже рядом с его головой медленно алеет от крови, а беспризорники ещё пару раз наносят удары ногами и разбегаются в разные стороны, оставив Антона стоять рядом с избитым человеком.
— Эй, — тихо произносит парень, присаживаясь на корточки, рядом с неподвижным телом и рукой касается шеи, нащупывая пульс. Ему очевидно, что мужчина жив, но нужно понять, насколько: одно дело напасть и избить, к этому парень вполне привык, но совсем другое, если кто-то умрет. Он не готов к подобным раскладам, не способен. Вот Чубчик однажды лишит жизни кого-нибудь, это даже к гадалке ходить не надо. Но не Антон. Пульс есть, и Шаст резко встаёт, убегая в сторону жилища беспризорной «семьи».
— Ну, вы совсем мудаки отбитые?! — слышит Антон, стоило ему переступить порог подвала. Это Жатый отчитывает своих соплеменников на правах главаря. — Вы бы ещё у порога дома его отхерачили!!!
— Да ладно тебе, не ори, — лениво отзывается Рыло, поднимает глаза и улыбается стоящему в дверях Шастуну. — О, здорово, Шаст! С возвращением!
— И с наступившим днём рождения, — Чубчик, едва достающий до груди парня, подбегает и протягивает парню тот самый нож-бабочку. — Держи, боевой.
Антон улыбается и понимает, что он скучал по этому подвалу, его обитателям и беспризорной жизни. Главное, чтобы этот случай не принес сюрпризов. Но что может произойти, не в первой же.
***
Арсений придирчиво изучает своё отражение в зеркале, кончиками пальцев дотрагиваясь до рассечения на брови. Черт его дёрнул выйти вечером за документами, которые он забыл на работе. На деньги плевать, да и бровь заживёт, а вот айфон… С тем злополучным телефоном у мужчины украли полжизни: номера близких и друзей, материалы, куча фоток и прочие мелочи, без которых люди не смогли бы обойтись в современном мире. Мы все привязаны к гаджетам, привязаны настолько, что о жизни думаем в самую последнюю очередь. Спасибо, что жив остался. От этих мыслей Арсений слабо улыбается и подходит к окну, устремив свой взор сквозь стекло: небольшой двор, грязный и маленький, похожий на загон для животных, пустует, если не брать во внимание две бело-синих машины, припаркованных у облезлой серой стены.
С детства у Арсения было все, чего можно было бы желать ребенку: игрушки, внимание, родители. Но он рос молчаливым и нелюдимым, часами засиживаясь в своей комнате за книжками с красивыми и яркими рисунками. Потом была школа, где маленький Арс учился на «отлично», хорошо себя вел и был одним из лучших учеников. Его всегда интересовала литература, он часами зависал в библиотеке, листая томики Артура Конан Дойля, зачитывая их от корки до корки. Гордость родителей, скромный и тихий, Арсений расстроил отца лишь один раз: он сам выбрал место учебы, которое и изменило его жизнь до неузнаваемости. Нет, вы не подумайте, он до сих пор проводит выходные в родительском доме, когда они у него бывают. После школы была академия. Попов до сих пор помнит состояние, которое овладело им по дороге к будущему месту учебы: руки тряслись от волнения и предвкушения непонятного до того момента чувства свободы мыслей, он желал как можно скорее окунуться в мир расследований, детективных историй и тайн. Будучи на тот момент еще несформированным ментально подростком, Арс смотрел на все с настолько выраженным максимализмом, что отчетливо представлял, как переловит всех преступников, а они будут идти в его руки сами. А ещё милые дамы, словно вышедшие из романов про Шерлока Холмса, будут благодарить, падая в объятия бесславного героя. Но реальность на то и реальность, не правда ли? Первые учебные дни погрузили парня в мир криминалистики, уголовного права и прочих интересных теорий, что радовало и все более укрепляло желание встать на сторону справедливого правосудия и замысловатых расследований.
А потом… Потом предложили работать параллельно с учебой, и уже первый рабочий день навел ужас и разрушил все представления в глазах Арсения: все оказалось совсем не так, как описывали мэтры детективов, гораздо противнее и страшнее. От первого увиденного трупа, подкосились ноги и непроизвольно сжалось горло, наркоманы и убийцы не выглядели так, словно вышли со страниц детективных историй. А причины преступлений оказались до простого банальны: бытовые ссоры, деньги или пьяные драки.
Мужчина изучает двор, то и дело перебирая в голове причины, почему он не забросил учёбу в свое время, но так и не находил ответа на этот вопрос. Ведь своего он добился, стал лучшим в своем деле, вот только той самой романтики не хватает. Но где вы видели романтику в буднях служителя порядка? Их жизнь не принадлежит им самим, девушка, с которой Арс жил целых три года, не выдержала ночных отсутствий, дежурств, опасных превратностей работы избранника, сбежав в один прекрасный день. Вчера. И черт его дернул пойти после этого снова в отдел? Сидел бы дома и напивался с горя, но нет, Арсений не из тех людей. Он предан работе и только работе. Даже в тот момент, когда переулок показался слишком тихим, он подумал, что начальнику оперативного отдела не следует переживать. Но разве кого-то предупредили, что устраивать разбойное нападение на нового начальника оперотдела чревато последствиями?
— Арсений Сергеевич, — дверь за спиной открылась, привлекая внимание мужчины.
— Пусть войдёт, — Арс вздыхает и задумчиво продолжает изучать мир сквозь призму стекла кабинета.
Мужчине даже не надо было догадываться, о ком идет речь, с раннего утра его опера получили приказ облазить все углы, но найти виновных во вчерашнем происшествии.
— Разрешите войти? — услышав вопрос, Арсений обернулся и посмотрел на вошедшего. Невысокого роста небритый парень лет тридцати с хвостом на голове выжидающе смотрел на своего начальника.
— Заходи, рассказывай, — мужчина сел в свое кресло и потер разбитую бровь. — Нашли?
— Арсений Сергеевич, ну мы же не Боги, — с упреком ответил вошедший опер и сел напротив. — Но подозрения уже есть. В том районе живет банда беспризорников-подростков во главе с Валерой Жатым. Обычно они «работают» в квартале от места нападения, поэтому мы не сразу подумали о них, но мало ли. Мы запросили личные дела в отделе по делам несовершеннолетних.
— Спасибо, Серёж, можешь быть свободен.