Реакция у меня срабатывает медленно, только успеваю протянуть растерянное: «Э-э-э?», а Эйден накидывается на пирата и хватает рюкзак. Тогда подмечаю, что кэп уже почти вытащил пистолет.

— Что? — с искренним непониманием Джек приподнимает плечи. — Это самый верный способ открыть запертую дверь! — говорит это так, словно вдалбливает нам элементарные истины.

Подбегаю вприпрыжку.

— Ага, точно, и угодить в тюрьму! — Широко расставляю руки. — Белый день! Народу полно! Не заметил?

Кэп закатывает глаза.

— Они разбегутся все, — чуть подаётся вперёд, — от выстрела.

— Ну уж нет! — Эйден всё-таки отбирает у него рюкзак, и пиратский взгляд заполняется разгневанным несогласием.

Толкаю его в плечо, призывая внимание на себя.

— Джек, со своим уставом в чужой монастырь? И где твоя смекалка? — Обиженно фыркает. Театрально качаю головой: — Понимаю, трудности пребывания в новом мире и всё такое…

Воробей резко взмахивает руками, сверкают глаза, как у хищника.

— Никаких трудностей, цыпа! Это просто вы двое скучнее, чем монашки в монастыре.

Я направляюсь к другому входу и попутно бросаю: «Ну ведь смотря в каком монастыре, правда?». Джек моё ироничное замечание то ли в самом деле не понимает, то ли мастерски игнорирует. Они с Эйденом следуют за мной в напряжённом молчании, сопят почти в унисон, а я радуюсь, что никто из них не видит мою самодовольную физиономию. У служебной двери мы все обмениваемся вопросительными взглядами, а Джек старается незаметно дотянуться до оружия в рюкзаке.

— Эй! — шикаю на него, он тут же руку одёргивает. — Не прекратишь, вообще выброшу твой скарб в бухту! Тут рядом. Ясно? — Воробей мрачнеет, хмурится. Сердце у меня стартует с места, как частица в коллайдере, но успокаивает ободряющая улыбка Эйдена.

И Джек к нему оборачивается с громким шёпотом:

— У неё всегда такой характер скверный?

— Ух ты! Неужели у капитана Джека Воробья проблемы с обольщением дамы? — мгновенно парирует Эйден с невинным взглядом, и я удивлённо хлопаю глазами: от такой внезапной остроты в груди образуется странная смесь гордости и возмущения.

Кэп обиженно дёргает губой, но быстро находится:

— Просто рисковать не хочу. Она сказала, что может убить человека с одного удара… — Джек многозначительно приподнимает брови, Эйден медленно кивает и бросает на меня взгляд, в котором чересчур ярко сверкает вопрос: «Что, правда?!».

— Есть план! — радостно сообщаю я, и тема меняется сама собой. Указываю на Джека: — Ты, молчи и улыбайся. А ты, — подмигиваю Эйдену, — подыграй.

Через минуту настойчивого стука в дверь всё-таки щёлкает замок, и в проёме появляется изумлённое лицо смотрителя. У меня голос дрожит, прыгает по октавам, но я продолжаю вываливать на охранника душещипательный рассказ: Эйден — аспирант из Оксфорда, намерен в диссертации показать, чего лишилась Британская империя после войны за Независимость, большую часть времени провёл в архивах, завтра уезжает, а мы с приятелем как коренные жители Бостона просто не могли не познакомить его с жемчужиной города и ролью Бостона в морском сообщении восемнадцатого века, ради этого даже аутентичными костюмами разжились. Выдаю эту выскоинтеллектуальную тираду на одном дыхании. Эйден поддакивает, смотритель кивает, а Джек Воробей своими огроменными шокированными глазами грозится разрушить всю конспирацию. Охранник задумывается, оглядывается на что-то, а я шиплю на кэпа: «Хорош так пялиться!». Уговаривать смотрителя приходится ещё несколько минут, и он, скрипнув зубами и пристукнув по двери, выделяет нам «не больше получаса». Я за время его душевных терзаний успеваю поседеть и лишиться очередной порции нервов, но в музее протискиваюсь с благодарственными речами.

— А у тебя в роду, случаем, пиратов не было? — хитро улыбается Джек, устремляясь вперёд. — Коварство у тебя в крови.

— Вот уж нет! Мы люди порядочные. — Кэп ловит ироничные нотки в моём голосе и лишь многозначительно усмехается.

В нужный зал попадаем бегом. По пути Джек шарахается от одного экспоната к другому, то в ладоши прихлопывает, то междометиями сыплет. Один этаж музея у него восторга вызывает больше, чем моя квартира и несколько кварталов Бостона вместе взятые. Мы с Эйденом скачем за пиратом следом, едва успевая одёргивать, чтобы не обеднели музейные фонды, благо преимущественно все экспонаты за стеклом. И на каждом стекле остаётся отпечаток пиратской физиономии с алчной улыбочкой.

— Сюда, нашёл! — первым подаёт голос Эйден. Бросаемся к нему. — Правда, набор не богат…

Замираем у витрины, бью Джека по ладони, он шикает в ответ. Перед нами корабельный колокол, какой-то журнал, запчасти от секстанта, кусок якорного каната и кормовой фонарь. Джек оглядывает всё с профессиональной оценкой, а я только и могу понять, что всё достаточно старое. 

— Погодите-ка… — протягивает Воробей и носом впечатывается в витрину. Мы с Эйденом на вздохе синхронно закатываем глаза. Дальше пират делиться мыслями не намерен, и я навязчиво кашляю ему почти в ухо. Кэп только отмахивается. — Хм, а мне здесь всё больше нравится.

От безысходности я бегло читаю табличку с описанием.

— Рядовое торговое судно… построен в 1718-20-м годах… затонул в двух милях от берега… причины неизвестны… часть спасённого груза…

— Занятно… — отстранённым тоном вклинивается Джек.

— Звучит не очень, — отзывается Эйден.

Согласно киваю.

— Ты не ошибся? — вновь разглядываю предметы, они всё ещё старые и обычные. —Какой-то он… ущербный, бриг твой. То есть его даже со дна поднимать не стали, что ты там такого ценного искал? — развожу я руками.

Кэп вздрагивает и шарахается в сторону, потом с гулким стуком тыкает пальцем в стекло. 

— Вот его.

— Что? Что, это? — непроизвольно кривлю губы от разочарования. — Этот блокнотик? — теперь уже сама тыкаю в витрину. — Из-за него весь сыр-бор?

Капитан Воробей краха моих неоправданных ожиданий и не замечает. Вместо того на полном серьёзе спрашивает:

— Как его достать?

Отступаю назад и давлюсь кашлем.

— В смысле? В смысле достать?

Джек устало вздыхает и поясняет с таким видом, будто до меня никак не дойдёт самая очевиднейшая вещь на свете:

— Ты сама сказала, корабль затонул.  — Киваю. — Нет гарантий, что по возвращении я его застану на плаву, а значит, ещё неизвестно сколько времени должен буду потратить на поиски этого, как ты изволила выразиться, блокнотика.  — Кэп натягивает забавную улыбку, которая больше похожа на хищный и вместе с тем дурашливый оскал, и двумя руками указывает на стенд. — Который лежит передо мной. Прямо сейчас. Смекнула?

— Его нельзя достать! — восклицаю, взмахивая руками.

— Почему? — искренне не понимает Воробей.

Теперь уже я берусь пояснять, на первый взгляд, очевидное:

— Это экспонат! Дорогая штука! Историческая ценность! К нему даже прикасаться нельзя!

Пират сухо усмехается и скрещивает руки на груди. От его взгляда всё тело покрывается мурашками.

— Забавно, мисси, я из того же времени, что и он, тоже историческая ценность и, к слову, меня многие любят, — Джек делает драматичную паузу, а потом быстро заканчивает: — Однако ты меня нещадно бьёшь с самого момента нашей встречи!

— В отличие от тебя этот блокнот лежит и ни на чьё имущество не посягает!

— Пфф! — громко отвечает капитан Воробей.

— Ну да, конечно, беспроигрышный аргумент! — открыто язвлю я и попутно ловлю себя на мысли, что мне нравится подобное развлечение. — Браво! — Подмечаю еле сдерживающего смех Эйдена и тут же переключаюсь на него: — Эй, чего улыбаешься? — метаю огненный взгляд. — Может, поможешь?

Эйден миролюбиво приподнимает руки и с готовностью отвечает — правда, всё равно сквозь смех:

— Хорошо, хорошо, только и меня бить не надо. — Показываю язык. Эйден подступает к пирату. — Капитан, этот блокнот, как и всё в этом здании, находится под охраной. Во-первых. Во-вторых, витрина заперта и стекло прочное. В-третьих, предвосхищая вопрос о взломе замка, здесь сигнализация. И, в-четвертых, смотритель, наверняка, наблюдает за нами через камеры, и мы явно ведём себя слишком далеко от понятия «неподозрительно».

Несколько секунд проходят в тишине. Джек Воробей соображает, едва покачивает головой. Я нервно постукиваю каблуком, кошу глаза в попытке разглядеть, что написано на обложке блокнота. Эйден терпеливо ждёт пиратской реакции — потрясающая выдержка! Верно, без него точно это приключение в психушке бы закончила пару часов назад.

Джек серьёзнеет.

— Угу…  — протягивает долго, негромко, крайне задумчиво, а затем в той же отстранённой манере уточняет: — И стекло прочное, говоришь?

Я мысленно выдыхаю. Эйден медленно кивает.

— Да, их специально…

На весь зал грохает выстрел. В ушах звенит. В глазах дым. Стекло вдребезги. Орёт сигнализация. Джек сверкает зубом и подхватывает блокнот.

— О Господи! — ору не своим голосом, перекрикивая звон в ушах и визг сигнализации. — Ты совсем ненормальный!

Воробей кричит в ответ едва ли не с гордостью:

— Да, мне уже говорили! — и в добавок лишь неприязненно щурится от поднявшегося шума.

— Что теперь делать? — У Эйдена в глазах испуга не меньше, чем у меня. Мы оба в ступоре, оба красочно представляем позорное увольнение с работы и судебные тяжбы.

Пират осматривается, накидывая под шумок украденную перевязь.

— Я не эксперт, конечно, но, сдаётся мне, делать ноги!

Он легко стартует с места к дверям зала, от них коридор уходит в обе стороны. Едва высунув нос, Джек сталкивается с охранником и тазером в его руках. Восклицает сдержанное: «Упс», а за его спиной появляется ещё один сторож. Первый стреляет, Воробей играючи уклоняется, будто решил внезапно монетку поднять, и заряд попадает в другого охранника. Бегло глянув через плечо, кэп хихикает и мастерским ударом вырубает того, что стрелял. Я за это время успеваю пропищать перепуганное: «Мамочки…». Джек скрывается в коридоре, затем через три секунды вновь появляется в дверях. «Ну вы идёте?» Эйден хватает меня за руку и тащит за собой. Бежим, плохо соображая, куда. Мы с Эйденом тут далеко не в первый раз, но ведёт нас встроенный в Воробья компас. От прилива адреналина зубы стучат, сердца вообще не чувствую, судорожно хватаюсь за руку Эйдена, как за спасительную длань. На него же находит удивительное хладнокровие, будто и не первый его побег. «А, не тот поворот», — роняет Воробей, попав в вестибюль, уже подсвеченный сквозь окна полицейскими сиренами. Несёмся по каким-то коридорам, спотыкаемся, пугливо оборачиваемся каждую милисекунду. Тут даже не до того чтобы восхищаться возможностью наблюдать своими глазами, как капитан Джек Воробей удирает от кого-то. Подсознательно заставляю себя запомнить этот момент — дабы было чем развлекаться за решёткой. 

Внезапно оказываемся в музейном дворе, а потом за забором. Пылающие лёгкие прилипают к позвоночнику, сердце в горле, в боку боль такая, хоть падай. Но едва по ту сторону забора объявляются стражи порядка, стартую с места первая и бегу стократ быстрее, чем на марафоне, к которому готовилась три года. Куда бежим — неважно, главное — подальше. Джек всё забавляется. Прыгая через мусорные бачки, успевает вставить: «Ну ладно, не так уж и скучно!». Сыплю в ответ проклятьями, и Эйден внезапно хватает меня и закрывает рот рукой. Мы в воняющем плесенью переулке, где-то на окраине, ближе к докам.

— Ах ты гад! — накидываюсь на Воробья с кулаками, Эйден вновь ловит и затыкает меня.

— Да ладно, — шепчет пират, — признай, было весело. — Хочется зарядить кулаком в его ухмылочку.

— Ты не понимаешь? Мы помогли тебе, а ты подставил нас! — шипит на него Эйден. Я стараюсь пристрелить кэпа взглядом.

Джек прищуривается и несогласно качает головой.

— Он, — постукивает пальцами по карману сюртука, — мне нужнее! — Воистину, достойное оправдание! — К тому же, уверен, вы сможете им всё объяснить…

Кусаю Эйдена за палец.

— Объяснить?! — взрываюсь, но уже не криком, а яростно шипящим шёпотом. — «Простите нас, офицер, это всё капитан Джек Воробей. Да-да, тот, что из фильма. Да, сам попросил. Конечно, мы были против. Простите, что значит, что мы курили?» — переигрываю, активно машу руками, что едва Воробья по носу не задеваю. — Ты так себе это представляешь?!

Очевидно, это не первая дамская истерика на веку Джека Воробья. Что он там думает, один дьявол догадывается, на лице же — спокойствие с лёгким оттенком располагающей улыбки. А глаза умело прячутся в тени от треуголки, изредка отдают таинственным блеском. Эйден меж тем уверенно держит меня за талию, будто опасается, что накинусь на пирата с кулаками. Признаться, очень хочется…

Выслушав меня, Джек разводит руками и, дёрнув бровью, замечает:

— Мисси, я же вас не просил идти со мной, разве нет?

Скрипят зубы, руки сами собой в кулаки сжимаются. Эйден обнимает меня крепче.

— О, вот, значит, как ты теперь заговорил! — выплёвываю ядовито и уже не шёпотом. — Да, не просил! Это, знаешь ли, называется «помогать по собственному желанию». Типа добровольно, без шантажа и взяток. — Воробей неопределённо двигает глазами. — Чтоб ты уже наконец убрался к себе из нашего безыскусного мирка и прекратил сводить всех с ума!

Дышу тяжело и шумно, но в груди что-то царапает. В подворотне мой голос звучит как-то пугающе и жалко одновременно, как у загнанной в угол крысы. Едва эта мысль проскальзывает в голове, взгляд начинает метаться по лужам и грязным стенам. Молюсь — только крыс не хватало!

Кэп резко кивает и с ярко освещающей лицо улыбкой поправляет перевязь.

— Чудно! — Разводит руки в стороны, перебирает пальцами и, подавшись вперёд, заявляет: — Тогда не будем медлить.

Джек уверенной походкой направляется прочь, будто не в бегах, а на прогулке. Вроде даже мурлыкает под нос что-то. Провожаю его взглядом, начинает подташнивать — то ли от эмоций, то ли от вони. Злость горячит не хуже спиртного, готова вломить любому — пусть даже полицейскому. Но кругом никого, приходится грозной походкой следовать за пиратом. Внезапно тёплые руки не дают этого сделать.

— Сэм, Сэмми, — Эйден проникновенно заглядывает в глаза, — нам пора остановиться. Всё и так зашло слишком далеко. А чем кончится?

Чуть остываю, киваю медленно, в голове в активной фазе бой между адекватностью и чем-то, что зовётся интуицией. Или шилом в одном месте.

— Да… да, ты прав… но… я думаю… — растерянно моргаю, старательно избегая чистых зелёных глаз.

Во внезапной тишине слышится писк. Между делом подыскиваю куда прыгать в случае крысиного нашествия.

— О-о нет… — протягивает Эйден таким тоном, будто узнал о начале апокалипсиса. Хватает меня за плечи. — О нет, нет, Сэм! — Против воли поднимаю на него виноватый взгляд. Эйден обречённо закрывает глаза. — Тебе это нравится.

— Нет! Ну… не всё… — пожимаю плечами. — Я без понятия! — со злости пинаю пластиковую бутылку. — Но… ты посмотри на него? — тыкаю в направлении Воробья, перевожу туда взгляд. — Э-э-э… а где он? — Мы двигаемся с места и с каждым шагом ускоряемся. — Он либо под машину попадёт… либо весь город вверх дном перевернёт! А это Бостон, а не Готэм, тут нет суперкрутого чувака, который всё исправит. — Улыбаюсь Эйдену за неимением лучших аргументов. — Придётся пока нам.

Джека мы находим за поворотом: стоит в истинно капитанской позе, почёсывает подбородок и задумчивым взглядом рассматривает кусочек бухты, что виден меж домов.

— Не время пейзажем любоваться!

Пират оборачивается, ни на миг не теряя своей шикарности, и дёргает бровью:

— Ммм, решили присоединиться всё-таки? — Торжество в его взгляде сверкает излишне раздражительно. Я вздёргиваю подбородок, стараюсь глянуть снисходительно.

— Считай, освобождаем тебя от необходимости самому просить о помощи.

Воробей отчётливо фыркает. 

— И с чего бы мне это делать? — недоумение на его лице натуральное, без всяких примесей.

— Да у тебя на лице написано! — в тон его фырканью восклицаю я. Едва успеваю удержаться, чтобы показать язык. Киваю и упираю руки в бока. — Ну и? Что задумал?

Кэп оборачивается к гавани, чуть прищуривается, пару раз шумно втягивает воздух носом, словно принюхивается. А паузу держит нарочно, чертяка.

— Надо выйти в море.

— Чтобы?.. — протягиваю вопросительно, одновременно вытягивая шею. Затылок сверлит скептичный взгляд Эйдена. 

— Найти место, где потонул «Тюлень».

— Потому что?..

Кэп резко оборачивается, чуть качнувшись. Косички на бороде и украшения в волосах свистят в воздухе, чуть позвякивают бусинами. Глаза у Джека подсвечены — то ли отблесками солнца, то ли адского пламени, но итог один — от них не оторваться. Кажется, дай этому чудаку лодочку и пару вёсел, так он мир обогнёт и пару мест попутно откроет там, где уже вроде всё исследовано.

— Итак, мисси, что мы имеем: компас был у меня в руках, я был на бриге, а бриг был посреди бухты, очевидно, на том же месте, где и затонул. — Как кот за лазером, я увлечённо слежу за пируэтами, что рисуют его пальцы в воздухе. — Сейчас у меня есть я и есть компас. Значит, нужен бриг, смекаешь?

Я с готовностью киваю.

— Типа там, — протягиваю медленно, пока мозг всё же пытается хоть что-то понять, — какая-нибудь аномальная зона, червоточина или межпространственный тоннель? — Бросаю беглый взгляд на Эйдена, получаю дозу антиэнтузиазма. — Ну до Бермудского треугольника далековато, нет?

— Я не понял ни слова, — морщится Воробей.

Взмахиваю рукой.

— О, проехали…

— Что? — Джек непонимающе оглядывается. — Мы же на месте стоим…

— Это значит, забей. — Закатываю глаза. — А-а-а, не бери в голову. Так понял?

Воробей глядит на меня глазами большими и чуть испуганными, переводит взгляд на Эйдена, снова на меня, правый ус подпрыгивает.

— Надо выйти в море.

Подведя итог, капитан Воробей смело направляется в сторону причала, профессиональным взглядом вора оценивает покачивающиеся на волнах лодки. Мы за ним следом вприпрыжку.

— Стой! — Кэп оборачивается с недовольством. — Больше нельзя красть! Даже лодочки! — Он в протесте открывает рот, но я уже готова к ответу: — И реквизировать тоже!

— Вплавь далековато, — кивает Джек в сторону.

В моём мозгу взрывается безыдейная тишина. Решимость ощутимо сдувается.

— Сэмми, — доносится спокойный голос Эйдена. Я оборачиваюсь к нему. Он смотрит на крыши зданий, за которыми скрывается Морской музей. Потом переводит взгляд на меня. — Мы можем взять «Перехватчик».

Я уже готова броситься на него с благодарными объятиями, а потом доходит, что эта фраза для кое-кого звучала обманчиво многообещающе. Неторопливо поворачиваю голову к Джеку: он же исключительно заинтересован собственными ногтями. Почувствовав мой взгляд, кэп косит глаза.

— Что ж, я заинтригован, мисси.

Растерянно хлопаю глазами, явственно представляя разочарованную моську Воробья, когда вместо королевского брига он увидит исследовательский катер: как-то мы с Эйденом на нём гонялись за стаей дельфинов, догнали и успешно прочипировали, потому безымянный катер стал «Перехватчиком». 

— Тогда не будем терять времени! — задорно восклицаю я и, хватая Эйдена за руку, устремляюсь к очередному проулку. 

Опасливой трусцой, порой переходя на испуганную рысь, добираемся до марины неожиданно скоро. Кругом безлюдно, тихо — отличный климат для беглых преступников. Успеваю обрадоваться, что времена не те и пенькового галстука уже опасаться не стоит, даже за помощь пирату. Калитка в воротах приоткрыта, на дальнем причале кто-то ремонтирует лодку. Вереницей, точно мыши, мы проникаем на территорию марины.

— Чёрт! — шиплю я. Резко останавливаемся перед дверями нашего офиса. — Ключи? — Эйден качает головой. 

Воробей с готовностью выплывает из-за его плеча: ему и говорить не надо, ясно, что и во вскрытии замков обломком куриной косточки он мастер. Я открываю рот для настойчивого «Даже не думай», но сказать не успеваю. Эйден легко сдвигает меня в сторону, с профессионализмом домушника роется под оконным карнизом, а затем победно демонстрирует ключ.

— Боб любит перестраховаться, — улыбается Эйден, я чмокаю его в щёку, а вместо благодарностей звучат полицейские сирены.

— Давай живее! — подгоняет Джек. Я выглядываю из-за здания: всё спокойно, кроме моего сердца, что снова колотится где-то в печёнках.

Спешно залетаем в офис. Воробей разнюхивает — в прямом смысле — обстановку, а мы с Эйденом суетливо пытаемся вспомнить, где ключи от катера.

— Мисси! — звучит громко, требовательно и так… по-капитански, что я неосознанно вытягиваюсь по струнке. Джек стоит в дверях моего закутка-кабинета, тут же понимаю, что украло всё его внимание. — Что у тебя делает мой корабль? — в голосе странная смесь гордости и негодования.

Вальсируя, оказываюсь за капитанским плечом и смотрю на копию «Чёрной Жемчужины» в масштабе один к пятидесяти на шкафу.

— Нет, капитан. Это мой корабль. — Меня накрывает — чёрт его пойми, чем! Чувствую себя Тони Старком на презентации «Иерихона»: на несколько сотен миллионов долларов. Сказать такую фразочку, да не левому косплееру, а самому капитану Джеку Воробью! Да после такого и умереть можно! Вряд ли в жизни может случиться что-то более невозможное и эпичное. Как два одержимых моделиста, мы с Джеком не сводим с кораблика влюблённых глаз, позабыв обо всём на свете. У меня в душе скребётся что-то невнятное, на страх непохожее, но и счастьем тоже не назовёшь. Внезапно ловлю себя на ощущении, будто угодила в астрал, будто тело испарилось за ненадобностью, а время и осознание реальности стало вторичным.

— Будете делить имущество или делом займёмся? — Голос Эйдена мигом приводит в чувство.

— Да, — встряхиваю головой, прогоняя наваждение и протискиваюсь (нарочно ближе к Джеку) в кабинет, — секунду.

Воробей внимательно следит, как я копаюсь в шкафчике, цепляю пояс со всякими приспособлениями, а потом закидываю на плечи жилет. Тут же пират прыскает со смеху.

— Тьфу! Что за маскарад, мисси!

— Это, — щёлкаю первой застёжкой, — спасательный, — щёлкаю второй, — жилет, — щёлкаю третьей.

Джек изгибает бровь и вытягивает шею.

— И от кого он тебя спасёт?

Я гляжу на него и почти слышу, как трескается весь мой пиратский настрой. И уже предвижу стремительное падение собственного авторитета в Джековых глазах.

— От воды.

Не сразу, но до кэпа всё же доходит.

— Ты же хотела пиратом стать! — восклицает он с искренним недоумением.

— Вот поэтому и не стала! — огрызаюсь я и вылетаю прочь.

Пока шагаем к пирсу, слышу тихий голос Эйдена: «Ей двенадцать было… и тогда с лодки упала… воды нахваталась, пока вытащили… этот страх так не поборешь, Джек, так что… я тебе врежу». Начинаю топать ещё громче и обиженнее, тянет то ли разреветься, то ли вставить деловитое «Вообще-то…», а потом уже придумать аргументы. Сосредоточенно копаюсь в мыслях, и вдруг прошибает током — да так ощутимо, будто дотронулась до изгороди в «Парке Юрского периода».

— Эйден… — оборачиваюсь медленно, но страх глаза всё равно заполняет куда быстрее, и Эйден уже видит панику. — Сигнализация… мы не выключили…

Втроём мы синхронно оборачиваемся к зданию офиса — зачем-то. Но времени прошло слишком достаточно, чтобы сигнал поступил на пульт охраны. И будто в ответ на это откровение, слышатся сирены.

К лодке подлетаем галопом. Эйден тут же принимается разматывать швартовы: трос запутан, как всегда после поездки ленивого Боба.

Джек Воробей читает название «Перехватчик» на бортике катера и обречённо вздыхает.

— Твой мир, Саманта, одно сплошное надувательство, — серьёзно выговаривает кэп, — а ты ещё говоришь, что это я ненастоящий. 

— Запрыгивай! — раздражённо пихаю его в плечо. Эйден наконец разбирается с узлами. Разглядывать Воробья, разглядывающего катер, хочется, но внимание куда больше привлекает въезд в марину. — Газуй, газуй! — вскрикиваю я, разглядев мигалки. Как вдруг из-за здания вылетают двое копов, у которых явно нет сомнений на наш счёт. Впиваюсь руками в поручни на бортиках, и «Перехватчик» резво стартует с места. Полицейские останавливаются через несколько шагов и что-то отчаянно кричат в рацию.

День стоит чудесный, но чем дальше от берега, тем ощутимее волны. Джек доволен, отобрал рюкзак и вновь нацепил пистолеты. Эйден сосредоточен. А я хочу передумать: не ввязываться в это всё, а сидеть на ковре в гостиной с Джеком, Эйденом и Персом и слушать о бесконечных невероятных приключениях самого удалого пирата, которого я видела. В душе снова скребётся. 

— Так, а куда мы плывём вообще? — Эйден оборачивается к Джеку, тот ко мне, а я к Эйдену.

— Две мили от берега? — проговариваю растерянным писком, вжимая голову в плечи. 

Мотор затихает, катер останавливается. Эйден закрывает лицо руками, а я обращаю полный надежды взгляд к Джеку. Но Воробей меня не замечает. Сейчас весь он — средоточие внимания. Его глаза медленно движутся, очерчивая взглядом городской ландшафт и доступную взору гавань. Я понятия не имею, какие расчёты ведутся в его голове, ясно одно — если встроенный в Джека Воробья компас ошибётся, у нас на суде будет соответчик, из-за которого смысл самого дела пропадёт. Отчего-то эта мысль ободряет.

Эйден тяжело вздыхает.

— Это за нами.

От берега к нам летит над волнами катер береговой охраны.

— Гони! Живо! — вскрикиваю я даже для себя неожиданно, повинуясь инстинктам, которых у меня и быть-то не должно.

— Куда? — Эйден вскидывает руку, но мотор всё же заводит.

— Не знаю! Вперёд!

Катер стартует резко, что я едва не оказываюсь за кормой. Паника накрывает с головой, уже чувствую приступ духоты, как вдруг:

— Я знаю! — Джек восклицает это так внезапно и так радостно, будто нашёл Святой Грааль. И я ему верю.

«Перехватчик» прыгает по волнам, горизонт перед глазами танцует, за спиной что-то кричат в рупор полицейские, а я с умильной улыбочкой наблюдаю, как Джек Воробей, активно размахивая руками и рисуя в воздухе координаты, указывает Эйдену курс. Мечты стать пираткой уже не кажутся такими абсурдными… и несбыточными — с таким-то капитаном!

«Белый катер с чёрной полосой немедленно заглушите мотор!» — звучит слишком громко и близко. До катера охраны куда меньше, чем я ожидаю. Эйден нервно оглядывается, дёргает рычаг, и мотор заходится недобрым гудением. «Перехватчик» явно не был создан для пиратских погонь. Оторвавшись от горизонта, Джек бросает взгляд через плечо и, дёрнув усом, шикает.

— Посторонись! — Он так свободно сдвигает Эйдена в сторону, будто тот не вцепился намертво в руль. А я легко читаю в зелёных глазах всё возмущение, которое просто невозможно передать словами. — Собери пока! — приказывает Джек, швыряя Эйдену точно в руки мешочек с компасом и запчастями.

Мне обидно, но и отпускать поручни желания нет. Я только заранее готовлю колкости, чтобы подтрунивать над капитаном: надувательство или нет, но техника в «моём мире» чуть сложнее набора парусов и десятка канатов. Джек принимается наугад дёргать рычаги. Звуки из мотора точно реквием, и я ещё раз проверяю застёжки на жилете. Обернуться страшно, но гудение патрульного катера слышно всё отчётливее. Эйден делает попытку отвоевать место у штурвала. Кэп бьёт его по руке, и «Перехватчик» стартует с места, как пришпоренный жеребец. Воздух у меня застревает где-то в горле, а очень хочется кричать. Катер набирает скорость, игнорирует волны и пощады не просит. Я не могу отвести глаз от Воробья: ему будто бы одного взгляда хватило, чтобы разобраться в управлении. С рычагами, кнопками и неудобным штурвалом управляется так, словно и не заметил подмены корабля. На лице у пирата азарт — для него всё игра в догонялки. Бросает взгляды через плечо, ловит что-то в ветре, выписывает такие виражи, что от инерции все органы к позвоночнику прилипают, но ни в одном своём движении не сомневается. Погоня отстаёт, но не сдаётся.

Я коварно усмехаюсь. Пиратская удаль облучает и меня, так что залихватским пинком я открываю аварийный ящик.

— Ты чего?! — ошарашенно выплёвывает Эйден. От прилежных попыток собрать компас его отрывает сигнальный пистолет в моей руке. — Отстреливаться будешь?! — Я пожимаю плечами, правда, выходит как-то растерянно и безнадёжно. — На, займись этим, — он меняет пистолет на компас.

Я смотрю на подпрыгивающие запчасти и болтающуюся в корпусе картушку.

— А как он работать будет? — Но у Джека дела поважнее, чем отвечать на мои вопросы.

«Перехватчик» делает резкий разворот, осыпая патрульный катер фонтаном брызг. Драгоценный компас едва не оказывается в воде, я тут же прижимаю его к себе, как собственное дитя. Капитан Воробей направляет наш четырёхместный «корабль» к причалам, где лениво покачиваются на волнах белоснежные парусные яхты. Осознание его плана скребётся где-то на задворках разума, а вот Эйдену всё ясно:

— Ты спятил! Даже не думай! 

«Перехватчик» влетает меж рядов яхт, как олуша, нырнувшая за рыбой, — с поразительной точностью. В глазах рябит от мелькающих мачт и парусов. Патрульный катер поворачивает следом, но уже не так нагло, старается не повредить чужое имущество. Я только успеваю заметить пирс, кажется, всего в нескольких футах от носа «Перехватчика». Адреналин впрыскивается в кровь и замедляет действие. Слышу крик Эйдена: «Сэм, держись!». Замечаю отблеск солнца на изумрудном перстне Джека. С борта летит петля, поигрывая в воздухе. Звук мотора взлетает вверх. Одновременно Воробей дёргает рычаг и круто поворачивает штурвал. «Пиратский разворот!» — кто-то орёт в моей голове срывающимся от приступа экзальтации криком. «Перехватчик» делает разворот в сто восемьдесят градусов, как балерина. И мимо медленно проплывают ошарашенные лица офицеров морской охраны. Следом меня мешком впечатывает в палубу.

Капитан Джек Воробей довольно хохочет, через плечо поглядывая на патрульный катер, вписавшийся в чью-то яхту. Я с трудом поднимаюсь на ноги. «Перехватчик» летит куда-то прочь от берега. Эйден оборачивается ко мне с ножом и обрывком каната в руках. Я смотрю на кусок верёвки, а он на прижатый к моей груди компас. Затем наши вполне отчётливо безумные взгляды встречаются. И хотя нам обоим хочется сказать: «Ущипни меня», мы обмениваемся только синхронным смехом — весёлым и немного нервным, самую малость. А Джек Воробей с гордым капитанским видом ведёт судно к горизонту, и, кажется, сейчас ему достаточно и этого.

— Так что, Джек, — отдышавшись и перестав сотрясаться от смеха, усаживаюсь в кресло, — что ты намерен сделать с компасом? — Пират молчит, сосредоточенно смотрит в датчик топлива, будто действительно понимает, для чего он. — Дже-е-ек? — протягиваю, аккуратно устанавливая шкалу на шпильку: Эйден за короткое время умудрился собрать почти всю «начинку». Вспоминаю слова про «Кровь от крови», в голову лезут картинки кровавого ритуала с Исла-де-Муэрте. — Я не отстану.

— Ещё не придумал, — бросает кэп через плечо. Я усмехаюсь, чуть закатив глаза. Ну конечно, импровизация.

— Тогда лучше поторопись, — добавляет Эйден, и по его голосу ясно, что что-то не так.

За нами снова погоня, но уже не лёгкий патрульный катерок, что готов играть в догонялки. Теперь катера два, и почему-то кто-то в моей голове утверждает, что у них есть гарпуны.

— Дьявол! — Я поднимаю на Джека глаза. — Мы на месте. — В довершение его слов мотор катера, урча, замолкает.

Я оглядываюсь. Мы посреди гавани, дальше двух миль от берега, но, похоже, во времена Воробья берег был ближе. Неподалёку от нас ползёт прогулочный паром, чуть в стороне направляются в море две яхты, слышно жужжание гидроциклов. И решительный вой сирен береговой охраны.

Кэп ловко запрыгивает на нос катера, приглядывается, принюхивается, машет руками и что-то бормочет под нос. У меня начинают сдавать нервы. Тело пробивает частой дрожью, пальцы не слушаются, никак не получается поставить стрелку в пазы. Картушка безвольно поворачивается из стороны в сторону. Снова слышны голоса патрульных, кричат что-то громкое и приказывающее повиноваться. Я грустно шмыгаю носом и смотрю на Джека. Его глаза ищут зацепку, но натыкаются на мою безрадостную физиономию. Да и в Воробье энтузиазм испаряется с каждым ярдом, что преодолевают катера погони. Будто он был абсолютно уверен, что это место обязано решить весь коллапс, и даже подумать не мог, что ошибается. Судьба, похоже, способна обескуражить даже капитана Джека Воробья. Мне же до последнего хочется верить, что Джек Воробей знает, что делать, даже тогда, когда не знает.

Эйден поднимается и решительно расправляет плечи.

— Что ж, мы вломились в музей, в офис, формально, украли этот катер. Выходит, мы теперь пираты, да? — лукаво улыбается он мне. Глупо моргаю в ответ. — Единственное, что я понял из сотни киносеансов с тобой, — пираты просто так не сдаются.

Задор в изумрудных глазах гипнотизирует. И хотя я уже вижу, как нас вырубают шокерами, убивая всякое сопротивление в зародыше, чёртов пиратский задор заряжает безрассудством и меня. Заставляет подняться, чувствуя внутри удивительную решимость: словно под ногами не палуба катера, а доски «Жемчужины», что против нас не патруль, а армада, и что не сирены оглушают, а речь Королевы Пиратов. Ощущение реальности снова пропадает, но лишь на мгновение.

Джек спрыгивает на палубу, запускает большие пальцы за ремень и чуть запрокидывает голову.

— Только безумец пойдёт на такое, — замечает он, и его улыбка в тот момент пьянит сильнее рома.

— Но дуракам везёт, — твёрдо парирую я, непроизвольно сжимая компас. — Ауч! — Мой палец обагряется кровью, зато гномон со звонким щелчком становится на место. Трясу рукой. — Ну вот, почти как нов… — Слова спотыкаются, застревают и переходят в дрожащий выдох. — Д-д-джек?.. — У меня на глазах непонятные слёзы. Картушка компаса бешено вращается, несколько капель крови расползаются по ней похожими на китов пятнами. И вдруг — резко останавливается. Стрелка указывает за борт. — Кровь от крови?

Джек смотрит на меня так, как на него смотрел бы владелец ювелирного магазина. Я слышу грохот той лавины вопросов, что вот-вот накроет меня, даже если я не захочу знать ответы. Кэп подходит к борту, внимательно смотрит на воду. А лавина всё ближе. 

— Сэмми, — мягкий голос Эйдена и нежное прикосновение к запястью, — отдай.

Только тогда замечаю, что Джек протянул руку и ждёт. И молчит — чтобы не спрашивать или не отвечать? Я передаю компас — покорно, что-то рациональное руководит, но осознать не даёт. Ладонь Воробья идёт вниз, будто под тяжестью. Едва компас касается пиратской руки, там, куда указывает стрелка, пространство искажается, как будто смотришь сквозь бутылку с водой. Происходит что-то слишком сложное для привычного понимания, но в душе — уверенность, что так надо. И сопротивление этому самому «надо».

— Станьте на колени! Руки за голову!

Вздрагиваю. Джек оборачивается. Эйден кладёт руку мне на плечо. Странно, но мы все всё понимаем — и знаем это. Кэп бросает сомневающийся взгляд в искажённую иллюзией воду и оборачивается.

Я часто киваю, пытаюсь не разрыдаться.

— Да, уходи. — По канонам, прощания должны быть значимыми, но, увы, у нас нет времени на каноны.

— Семь футов под килем, мисси, — дарит напоследок Джек фирменную улыбочку. Затем кратко кивает Эйдену.

В небо с хлопком устремляется сигнальная ракета и, когда окрестности освещает зелёная вспышка, я вижу, как в невозможном портале в невозможную реальность исчезает капитан Джек Воробей — двумя пальцами отдав честь.

— Если мы закончим в психушке, давай переписываться цветными карандашами, — грустно улыбаюсь я, оборачиваясь. Итоги подводить рано, меня закономерно накроет позже.

Эйден усмехается и чуть взмахивает ракетницей, прежде чем отбросить в сторону.

— Всегда мечтал это сделать.

Патруль подплывает, приказывает подняться на корму, стать на колени так, чтоб было видно руки. Эйден элегантно подаёт мне руку, а я картинно делаю ужасный реверанс. В небе догорают зелёные отсветы. Мы повинуемся патрулю.

— Знаешь, — Эйден поглядывает на меня с хитрой улыбочкой, — я надеялся, что сегодня буду стоять на коленях перед тобой, а не перед копами, и что ты будешь надевать кольцо на палец, а не наручники.

— Да, — машинально киваю, — я тоже. — За четыре секунды патрульный катер подходит вплотную. — Погоди, что?! — С последним звуком суда сходятся борт в борт, «Перехватчик» бьётся о катер, и от удара я лечу за борт. 

Но вместо холодной воды бостонской гавани меня ловит вязкая пустота.