Банши

Айзава ненавидел таверны.

Мало того, что там всегда шумно, душно и воняет дешёвым алкоголем, так ещё и именно в подобных местах околачивается всякий сброд, которому не хватает умственного развития на то, чтобы проводить свободное время за чем-то иным, кроме выпивки, драк и омерзительных телодвижений в сторону любого лица женского пола, которому не повезло оказаться рядом. Тем не менее другого способа получить работу у него не было. Шота был не из тех людей, которые любили светиться в королевских сводках, а значит, и официального гонца с просьбой спасти похищенную принцессу или убить короля орков ему ждать не приходилось. Его заказы всегда ограничивались всякой мелочью вроде русалок, ворующих бельё при стирке, и “драконов”, которые оказывались просто большими ящерицами. За анонимность тоже приходилось платить.

Прямо над ухом просвистела бутылка, и он лениво отклонился в сторону. Он уже упоминал, что ненавидит таверны? Наблюдать за разгорающейся дракой двух бандитов, не поделивших то ли последний стейк, то ли какие-то свои бандитские вопросы, не было никакого желания. Нужно было как можно скорее найти себе хоть какое-то задание, даже если оно окажется полнейшей ерундой, и пойти заняться делом, либо просто заплатить за комнату и лечь спать.

Ещё хуже ситуацию делал местный бард, поющий очередную балладу про Всемогущего где-то в углу. Текст был до глупого банальным, лютня — расстроенной, голос его — ужасным, а сам он суетился, мельтешил перед глазами, размахивая своей блондинистой шевелюрой, и пел как-то слишком уж громко, выделяясь даже на фоне окружающего шума.

Шота залпом допил свой эль и тяжело поднялся с места. Доспехи словно весили целую тонну. Идея со сном начинала казаться всё более и более заманчивой.

У бара стоял какой-то невзрачный тип и небрежно протирал стаканы слишком грязной даже для такого места тряпкой. На происходящее он не обращал никакого внимания. Айзава тяжело положил локоть на стойку, и потерянное выражение лица трактирщика слегка оживилось. 

— Работа есть? — без лишних любезностей спросил Шота. В ответ последовало недоверие.

— А ты типа герой?

— Без «типа». Так что?

Трактирщик всё ещё не казался заинтересованным. Его можно было понять — каждый день находился очередной недоучка, который, возомнив себя героем, брал предоплату, а потом помирал в зубах какой-нибудь твари. Айзава определённо был не из таких. Ещё долю секунды хозяин таверны таращился на него, а потом вдруг просиял.

— Стой! Ты Сотриголова что ли?

Шота кивнул. В официальные герои он никогда не записывался, но многие знали его под этим именем благодаря его способности лишать нечисть её сил одной лишь силой взгляда.

— Слушай, тогда работа есть. Приходили люди наместника, оставили объявление. Сказали, что у Всемогущего нет времени на такие мелочи, но попросили новичков не отправлять. Вроде пустяк, но тварь всё равно опасная. А для тебя такое раз плюнуть.

— Короче, пожалуйста, — Айзава поморщился. Если Всемогущий за это не взялся, значит, дело того не стоит, потому что он бы не оставил людей, которым грозит реальная опасность, как сильно бы не был занят. Скорее всего, наместник просто слишком упрям, либо крестьяне надоели ему своими жалобами. Проверить бы тем не менее не помешало.

— В общем, это банши. Орёт по ночам, почти все, кто пытался приблизиться, оглохли на оба уха. На людей не нападает, но в близлежащих деревнях все за голову хватаются. Сам знаешь, какие тут люди, для них любой признак потустороннего — повод ждать беды.

— Договорились, — Шота кивнул. Значит, всё-таки не пустяк. Уж вопли банши даже самый тупой невежда с обычным человеческим криком бы не спутал. Убить ведьму и правда стоило. В отличие от простых колдуний банши нельзя стать, а можно только родиться, и само существование её вблизи от жилых мест могло привлечь беду. Вопрос изучен был плохо, но в том, что крик банши всегда предвестник неприятностей, никто не сомневался. — Сколько?

Трактирщик замялся. Наверняка сейчас назовёт сумму втрое меньше, чем ему оставил наместник. 

— Сорок монет. Двадцать сейчас, двадцать потом.

— Шестьдесят.

— Сорок пять.

— Пятьдесят. 

— А, чёрт с ним, по рукам.

Если дело не выгорит, он всё равно получит двадцать пять золотых. В принципе, на это можно жить неделю. Айзава протянул руку, и на мягкую кожу перчатки упала горсть золота.

— По рукам.

***

Местные облепили его, как дети, стоило Айзаве слезть с коня. Мужчины и женщины всех возрастов наперебой рассказывали, как жутко кричит монстр в лесах, как в дрожь бросает от её голоса, и как страшно им жить, зная, что в любой момент беды, вызванные её проклятиями, могут обрушиться на их головы. Говорить по делу они абсолютно не умели, каждый из них норовил поделиться кучей ненужных подробностей, и лишь на то, чтобы выяснить дорогу, у Шоты ушло около часа. Сражаться с ведьмами ему всегда было проще, чем заниматься сбором информации. В итоге Айзава со всей искренностью, на которую был способен, поклялся им во всём разобраться и поспешил удалиться. И вот теперь он был у самого логова.

Он и сам не знал, откуда у него этот дар, но в бою с чудовищами всех мастей он был незаменим. Подобные способности вообще не поддавались никакому объяснению. Просто иногда такое бывало: некоторые люди рождались с магией в их крови. Многие учились годами для того, чтобы стать колдунами, другие же с самого детства могли делать что-то, чего предпочли бы и не уметь. Айзаве в какой-то степени повезло. Его способность не доставляла проблем — не угрожала сжечь дом, например. Кто-то даже считал её богоугодной, мол, служи такой человек в Инквизиции, от ведьм бы уже и следа не осталось. Такие комментарии Шота лестными не считал. Маг магу рознь, равно как и сама магия становится злом только в руках тех, кто использует их неправильно. Он был рад, что может направить свои во благо, но никогда не стал бы помогать тем, кто сжигает женщин на кострах, даже если несчастные не сделали в своей жизни ничего плохого.

Он огляделся. Обычно после слов о злобной банши, притягивающей беды и смерти, ожидаешь увидеть лачугу или хотя бы пещеру, но он оказался всего-то перед небольшим деревянным домом: обычная соломенная крыша, на заднем дворе небольшой огород, слегка покосившееся крыльцо. Из открытого окна доносился запах готовящегося обеда, и пахло отнюдь не мясом убиенных младенцев. Не то чтобы Айзава был экспертом, но ему это больше напоминало овощное рагу. Разумеется, это ничего не меняло. Если ведьма опасна или тем более атакует первой, колебаться он не станет.

Послышался шорох, а затем скрип, и дверь открылась. Айзава прислонился к стене, чтобы скрыться из поля зрения будущей жертвы.

Банши стояла к нему спиной и почему-то была одета в брюки. Конечно, живя на отшибе и имея такие силы, она могла особо не волноваться о нормах приличия и одеваться в мужскую одежду, но это настораживало. По силуэту пол определить было сложно: волосы длинные, фигура худощавая. Определению банши этот образ всё равно соответствовал плохо, так что на секунду Шота замешкался. Не могли же крестьяне так сильно ошибиться?..

Его раздумья прервала подозреваемая. Не среагируй Айзава вовремя, ведьма зашла бы за угол, и плакал его эффект неожиданности. Резким скачком он толкнул жертву на землю и, оказавшись сверху, обнажил меч. Глаза его вспыхнули привычным красным, и попытка ведьмы сопротивляться провалилась.

Только было тут одно «но». Ведьма была… ведьмаком?

Под ним на траве лежал молодой мужчина, который банши являться не мог никак. Не бывает исключений в таких вопросах. Все банши — женщины, все болотники — мужчины. Уж в чём, а в этом Шота разбирался. Тем более, лицо у него было вполне себе человеческое: ни клыков, ни серой морщинистой кожи. Если бы этот парень был нежитью, способность Айзавы должна была в том числе и проявить его истинную внешность. Опустить меч тем не менее он не решался.

— Я… не могу кричать.

Вид у мужчины был шокированный, но прозвучало это так наивно и искренне, что Шота нервно засмеялся.

— Да, не можешь. Я вроде как могу лишать людей сил, когда смотрю на них.

Незнакомец нахмурился. Вид у него был такой, словно сидящий на нём мужик с мечом его вовсе не ужасает, а лишь озадачивает. Его выражение лица можно было бы назвать скорее смущённым, чем испуганным, но это делало ситуацию ещё хуже. Правда, ничто не было хуже того факта, что Шота его узнал. Это был тот тупой бард, репертуар которого состоял из трёх песен, каждая из которых была посвящена героям. Что ж, учитывая голос этого парня, перепутать его завывания с криками лесной ведьмы было не так уж и сложно. Видимо, у него тоже были какие-то способности.

— И ты здесь, чтобы?..

Айзава почувствовал себя ужасно глупо.

— Местные сказали, что в этих местах водится банши. Я должен был убить её.

«Банши» вдруг залился смехом.

— Так вот как они меня зовут? Банши? Что же ты не предупредил, я бы надел моё лучшее платье!

Шота моргнул, осознавая, что вообще происходит. Ситуация начинала его раздражать. Он слез с парня и засунул меч обратно в ножны. Подозреваемый, резко превратившийся в потерпевшего, неловко поднялся следом. 

— Зачем ты тогда орёшь так, что перепугал все окрестности?

С оскорблённым видом бард отряхнул одежду.

— Не так уж просто жить одному на окраине леса, знаешь ли. Бандиты, волки, настоящая нечисть. А с мечом я обращаться так ловко, как некоторые, вообще-то не умею.

— Ясно… — Айзава неловко почесал затылок. Чёрт возьми, лучше бы он вообще за это дело не брался. — Ну, прости, наверное? Я пойду тогда…

— Ну уж нет, — бард как-то странно улыбнулся. — Ты мне теперь должен, о рыцарь в сияющих доспехах. Пошли в дом, я обязан отплатить тебе за то, что доставил лишних проблем.

Айзава замер. Он чуть не убил этого парня, а тот зовёт его… в гости?

— Ну что ты встал? — тот снова улыбался во весь рот. — Я, может, хочу узнать, что ещё обо мне говорят дорогие соседи. Послушай, ты узнал про то, что я могу кричать так, что слышно на километры вокруг, и не убил меня, хотя посылали тебя именно за этим. Ты кажешься мне хорошим человеком. Любой другой просто закончил бы работу.

— Я не убийца, — отрезал Айзава. — Я убиваю монстров и злодеев, а не всех подряд, владеющих магией.

— Об этом я и говорю, — бард кивнул. Он открыл дверь, и запах рагу почему-то показался Айзаве ещё более соблазнительным, чем раньше. — Я Хизаши Ямада, кстати. Но друзья зовут меня Миком. По крайней мере, звали, пока они у меня ещё были.

— Шота Айзава, — отозвался горе-наёмник. В конце концов, он и правда должен этому парню. — Меня зовут Сотриголовой, но… 

— Я понял. Никаких геройских имён.

— Ага… — Шота всё-таки поднялся в дом. Покосившееся крыльцо жалобно заскрипело под весом двух людей. Может, предложить Мику его починить?..