— Тэхён, — альфа упирается локтями в колени, немного подъезжает на своем стуле ближе к дивану. — Это же ты? Принц Ким Хансон, только перерожденный?

— С чего ты это взял, хён?

— Ну, хотя бы с того, что ты как две капли воды схож со всеми портретами, а во-вторых, Хансону нравилось имя «Тэхён» из-за давней легенды о тигре.

— Да.

Намджун откидывается назад на спинку, вздыхая, улыбается в потолок как умалишенный. Он не может поверить в то, что общается сейчас с самим принцем из прошлого и этот принц — его истинный!

— Ты же сейчас соврал. Как человек может помнить свою прошлую жизнь?

Юнги отказывается верить, он только прошлой ночью начал думать над глупой теорией, что ему рассказал Джин, которой просто бредит Намджун. Он даже начал предполагать, что тем королём, который поступил так с принцем, был он. Почему он так думал? Да все просто, с чего бы это принцу из прошлого именно ему говорить: «Прости».

— Нет, я не врал.

Тэхён поднимает брови домиком. Юнги наоборот должен поверить ему, а не подозревать во лжи. Хотя такая реакция предсказуема, он-то ничего не помнит. В отличие от омеги, который уже просто морально устал.

— Приведи тогда хоть одно доказательство того, что ты не соврал.

Альфа прищуривается, он не хочет верить, что прямо возле него сидит принц из прошлого, с которым он мог быть связан. Намджун, навострив уши, затих на стуле, смотрит на Тэхёна и точно так же, как и все присутствующие, ждет, что скажет Ким.

— Я ни в одной из прожитых жизней не смог родить ребенка, он умирал вместе со мной. Только единожды мне удалось его родить и то, по чистой случайности забеременеть в девятнадцать. Это случилось в прошлой жизни, не так давно, но моего сына, к сожалению, уже нет в живых. Он умер, когда мне было пятнадцать, но со своими внуками и правнуками я поддерживаю связь и по сей день. Если не веришь, то интернет тебе в помощь, забей в поиск Мин Инсон и тебе сразу высветится информация о том, что он был одним из лучших врачей-онкологов в мире. Я очень горжусь им, а если тебе и этого будет мало, то я могу предоставить тебе фотографию, где я маленького Инсона держу на ручках.

С каждым сказанным словом у Намджуна все шире открывается рот, его бабушка знала Мин Инсона, когда он был еще маленьким. Она рассказывала о том, что этот мужчина в три годика потерял папу, но отец смог его вырастить достойным человеком. Именно болезнь папы и подтолкнула когда-то маленького ребенка к мечте спасать других. Ким тогда слушал, но ему не было интересно. Как же мир, оказывается, тесен. Его бабушка была знакома с сыном Тэхёна, который умудрился переродиться вновь, только на несколько лет позже Намджуна. У его бабули же где-то тоже были фотографии еще того времени, когда они вместе учились на медицинском. Кажется, пора вскрыть старый бабушкин архив.

Юнги смотрит и понять не может, верить ему или нет? Ему сейчас могут лгать прямо в лицо, а могут и правду говорить. Тогда, если это правда, то кто был альфой в прошлой жизни Тэхёна? И вообще, почему его интересует только этот вопрос больше всех, а дальше те, что раньше были главными?

— Можно увидеть фото?

Тэхён потянулся к карману. Когда ему в четырнадцать Инсон подарил эту фотографию, омега не знал, почему его сын так сделал. Наверное, старый альфа что-то да чувствовал на инстинктивном уровне, а фотографию подарил, чтобы Тэхён не забывал о том, как ему однажды удалось-таки побыть папой, хотя это было всего три года. Фотография лежала в специальном пакетике, как брелок, который омега с того времени носит всегда с собой и каждые пять секунд проверяет карманы, не потерял ли он ее.

Мин, как только смотрит на фото, отказывается верить в то, что видят его глаза. Из ступора его выводит Джин, который поразительно ахает при виде фото и говорит Намджуну, что на снимке Юнги стоит сзади омеги, который сидит на стуле и придерживает у себя на коленках маленького альфочку, в будущем известного на весь мир врача-онколога.

— Поразительно, как такое вообще возможно?

Джин несколько раз моргает, даже глаза протирает и снова смотрит на снимок, после чего на брата. Это на все миллион процентов Мин Юнги, а этот малыш, на коленях Тэхёна, получается их сын.

— Получается, люди действительно реинкарнируют…

Задумчиво выдал Намджун, потирая указательным пальцем подбородок.

— Не знаю, людей, которых я видел в прошлых жизнях, не видел во всех в последующих. Только очень близких, тех, что были связаны с первой жизнью. К примеру, Намджун-хён — альфа, за которого в первой жизни меня почти выдали замуж. Джин-хён — его истинный, омега, тоже в прошлом, потому что они решили разорвать связь из-за выгодного брака. Чимини — мой, когда-то, верный слуга, по записям которого и появилась книга. Чонгуки — бывший конюх, его истинный. Хосок-хён — один из близких друзей моих, когда-то, родителей, почти, что брат мне. Ну и, само собой, Юнги-хён — король под маской торговца, моя первая и последняя любовь. Ни в одной из жизней у нас не вышло прожить как в сказке: долго и счастливо. Я не жалею об этом, каждая жизнь была уникальной. Но, наверное, нужно прекращать. Я хочу забыть, не помнить все то плохое, все те мои неуклюжие попытки, как бы успеть все до 28 ноября и все равно ничего не успеть, но встретить всех вас.

Улыбка печальная, но искренняя украсила лицо омеги. Он знает, что времени осталось не так много, меньше года, но он хочет испытать счастье. Может не в любви, как обычно, и в этот раз будет не так тепло, но зато будут, уже ставшие родными за столько-то лет, люди, которые просто не позволят провести последние месяцы жизни в печали.

— Можно еще один вопрос? — Намджун внимательно следит за малейшим изменением на лице омеги и после одобрительного кивка поспешно исправляет свои слова. — Если тебе будет неудобно на него ответить, можешь не отвечать, я не буду настаивать.

После еще одного утвердительного кивка, альфа таки спрашивает самый волнующий его вопрос.

— Почему ты постоянно говоришь про 28 ноября?

Услышав во второй раз упомянутое число, Джин вставляет и свои пять копеек в вопрос, как дополнение.

— Почему Юнги снится один и тот же сон каждый год 28 ноября?

Юнги сидит в ступоре, он хотел задать этот вопрос попозже и наедине, зачем Джин решил все за него? Как теперь выкрутиться из этой ситуации?

— 28 ноября, потому что Ким Хансон впервые умер 28 ноября в двадцать три года. В последующих перерождениях мне не удалось остановить это, поэтому следующее 28 ноября будет моим последним днем. Что касается снов, Юнги-хёну они снились в каждом перерождении до нашей встречи, когда мы сближались. Он в каждой жизни говорил мне, что эта встреча судьбоносная, ведь я на протяжении жизни приходил к нему во снах, но на самом деле это было воспоминание. Я не знаю их происхождение, и почему ему снится только этот момент.

∞

Как и было обещано, Хосок и Чонгук встретились в зале для танцев. Разминка не заняла больше десяти минут, музыку решили включать первую попавшуюся из специального плейлиста, что создал хореограф для будущих уроков на несколько месяцев вперед. Каждое движение было наполнено чувством, эмоциями, страстью, кожа потела, а азарт только сильнее распалял соперничество между альфами, ни один не хотел уступать другому. В очередной раз одна песня переключилась на другую. Чонгук сразу же узнал этот бас и красивый голос: Тэхён ему однажды сказал, что это любимая песня Чимина, и что он, в каком-то смысле, начал раздражать своего соседа из-за песни, поставленной на повтор, будто других не знает.

Хосок в мгновение ока сменил свои резкие движения на более пластичные, грациозные, почти как балерина начал импровизировать, зная, как часто Чимин танцует под эту песню именно эти движения. Чонгук почему-то не может начать двигаться, он смотрит на хореографа и не дышит. Чимин, это его танец, он его танцевал даже после их разговора, где омега отшил влюбленного альфу, предпочитая ему карьеру. Хосок двигался почти так же плавно, некоторые движения он менял на свое усмотрение, и только одно движение в его танце Чонгуку пришлось не по душе. Чон в один момент сделал несколько плавных движений бедрами вверх и вниз, его лицо было таким довольным, даже удовлетворенным. Этот жест Чонгук воспринял как вызов, если это был такой тонкий намек на то, что у него появился конкурент, то он принимает вызов. Пак Чимин только его омега, и эти движения бедрами под его любимую песню, с вызовом во взгляде, должен был делать он, а не Хосок.

Их батл был изнуряющим. Валяясь уже на полу, пытаясь ухватить как можно больше воздуха, Чонгук смотрит на запотевшие зеркала и даже немного улыбается. Батл был классным, но он не проиграет Хосоку в самом важном, он не допустит поползновения этого альфы к его омеге, если только Чимин сам этого не захочет.

Смотря на все те же запотевшие зеркала, Хосок улыбается широко, что аж скулы сводит, давно он так не веселился. Когда в последний раз у него была тренировка до такого состояния, что аж зеркала потели? Наверное в те времена, когда он еще был возрастом с Чонгука, такой же молодой и энергичный настолько, что только его одного хватало, чтобы все зеркала запотели как сейчас.

— Спасибо, было круто, из тебя выйдет хороший танцор.

Поднимаясь на приятно гудящие ноги, Хосок протягивает руку младшему альфе, пока тот не успел уснуть на полу от усталости.

Ухватившись за протянутую руку, Чонгук принял сидячее положение, драматично выпустив воздух. Хосок тянет его за вторую руку, чтобы поднять на ноги, они почти падают, но Чон удерживается на ослабевших ногах и поднимает-таки младшего от паркета.

— Можешь не стараться, он все равно тебе не ответит.

Альфа сказал это тихо, но Чон все равно услышал. Понимание о ком идет речь пришло не сразу, усталое тело отказывалось реагировать на мысли в черепной коробке. Внутренний альфа уже рвет и мечет только от одного упоминания о его омеге и явном вызове не только на батл, но и за сердце его пары. Хореограф ясно дал понять, что у младшего и шанса нет. А ведь если так подумать, то для Чимина он действительно может быть как ненужный балласт, омега хочет карьеру, хочет выступать, сиять… Чонгук не сможет ему принести уже все готовое на блюде, не сможет помочь со словами: «Я знаю, что тебе сейчас сложно, но ты привыкнешь, и станет легче, а я помогу тебе». Он не может дать гарантию, что всё будет хотя бы более-менее хорошо, а Хосок может, он работает в этой компании, знает за какие ниточки нужно подергать, да, в конце концов, у него в лучших друзьях сам Мин Юнги — продюсер Пак Чимина. Чон может попросить друга о микстейпе, чтобы продвинуть омегу, и тот, чисто по дружбе, может согласиться. У Чонгука подобной возможности нет, он и сам такой же стажер, как и Чимин, он не знает, какой дальше будет их жизнь, а Хосок может дать надежду, или подарить шанс на то, чтобы мечта омеги сбылась. Если Хосок станет альфой Чимина, у Чонгука тогда просто не будет смысла в попытках добиться своей пары. Если Чимин отказал ему в первый раз, обязательно откажет и в другой, его даже их истинность не останавливает.

Чонгук чувствует себя беспомощным ребенком, который ничего не может сделать. Он злится на всех: на людей, на себя, родителей, друзей, на судьбу, которая подарила ему прекрасного, трудолюбивого и открытого сердцем омегу, но жесткого в своих принципах. Альфа мучается в груди, требует выпустить пар, отпустить себя и пустить ядовитый ответ, чтоб неповадно было. Но ведь Хосок в чем-то прав и даже не виноват, он так же, кажется, испытывает симпатию к Чонгуковому истинному, так же как и младший альфа пытается добиться взаимности и, похоже, у него это выходит так же, как у Чона. Иначе он бы не пускал угрозы, хоть и звучал его голос спокойно.

— От истинного не так просто отказаться.

В тон ему отвечает Чонгук и чувствует, как другой альфа напрягается от его слов. Наверное, он об этом не знал. Остается только надеяться, что красная нить судьбы не будет перерезана ножницами, рукоять которых будет держать Хосок.

Они больше ничего не говорят друг другу, тихо собираются и расходятся, каждому из них есть над чем подумать.

∞

За несколько дней отсутствия Джин впервые возвращается домой. Он не идет к Юнги или еще к кому-то, он сам ждал Намджуна на парковке возле компании. Они не говорили, пока ехали. Даже сейчас они не говорят, Джин просто идет на кухню и щелкает чайником, пока альфа идет в их спальню, в которой всего-то за пару дней стало так холодно, одиноко и неуютно. Запах омеги начал выветриваться, сейчас он еле-еле ощущается, из-за чего хочется поскорее уйти из комнаты на кухню, где, наверное, уже пахнет домом и маленьким карапузом. Собравшись кое-как с навязчивыми мыслями, альфа входит на кухню. Джин как обычно шуршит чем-то в тумбочке, наверное, снова ищет свой любимый чай, который положил на холодильник и забыл. Намджун молча наблюдает за этой картиной, опершись на косяк. Смотрит то на омегу, то на холодильник, где стоит заветная коробочка с пакетиками.

Беспрерывное наблюдение возвращает его к воспоминаниям о начале их отношений. Тогда они были еще студентами, и Джин очень часто терял свой чай даже тогда. Альфа по привычке забирал коробочку со стола и ставил на холодильник, чтобы случайно не выкинуть ее. Они живут в этой квартире уже достаточно долгое время, но у всех есть то, что никогда не меняется. Их стиральная машинка как продолжала, так и продолжает съедать по одному носки Намджуна, а Джин каждый раз перед приготовлением чая обыскивает все тумбочки, в поисках все того же чая. Радостный возглас наконец возвращает альфу, привлекая всё его внимание к холодильнику, возле которого стоит довольный собой Джин. Он всегда так радовался, когда находил заветную коробочку? Почему тогда Намджун только сейчас это заметил?

Намджун, оказывается, так много упустил, занимаясь работой. Трудолюбие это, конечно, хорошо, но неужели он так мало уделял времени своему мужу, неужели он еще много не знает или просто не придавал значения мелочам, которых попросту не хотел замечать или игнорировал? Он мог бы упустить еще больше, если бы Джин не решил оставить его на несколько дней одного. После ухода омеги вещей стало меньше, квартира знатно опустела. Она казалась пустой без присутствия Джина, который никогда не сидел на месте, а то и дело ходил и что-то делал. Даже если он был уставший после работы, он всегда успевал приготовить сразу несколько вкусных блюд, а с утра еще и завтрак. Приятных вечеров, которых и так было мало, не стало вообще, есть в одиночестве казалось неправильным. А мысль о том, поел ли Джин, не давала покоя, лишая альфу сна. Омега ведь теперь носит под сердцем их малыша, он просто обязан хорошо кушать, и Намджун не знает, как хорошо тот ест. Юнги на работе почти живет, как и Намджун, наверняка у него просто иногда нет времени даже банально поинтересоваться поел ли Джин. А может он находит на это время и только один Ким был настолько слеп?

— Как себя чувствуешь?

Он не хочет думать еще больше, хочет лично услышать, хочет исправить все, пока не поздно. Ведь не поздно?

— Неплохо. Спасибо.

Так скупо Джин отвечал Намджуну наверное… никогда.

— А что врач говорит?

— Я к нему еще не ходил.

— Так, нужно же к нему сходить, зафиксировать там, твое положение, чтобы начали что-то делать. То, что делают с беременными.

Намджун не знает, как проходит беременность у омег, не знает, что нужно делать, но то, что Джину нужно посетить лечащего врача, так это точно. Возможно, он даст им направление куда-то или выпишет витамины, этим нужно начинать заниматься уже сейчас.

— Я не пойду.

— Почему?

— Я собираюсь делать аборт. Зачем мне ребенок, которого я сам не потяну, а у родного отца не будет на него времени?

Намджун не верит собственным ушам, его омега, который так долго уговаривал его обзавестись маленьким карапузом, сейчас говорит, что ребенок ему не нужен. Не желанный отцом ребенок ему не нужен.

∞

Джин хочет, чтобы Намджун понял всю ценность жизни ребенка, который еще даже не появился, но он уже живет, растет и развивается в его утробе. Он не хочет говорить эти грубые слова, но хочет, чтобы альфа понял как ему больно, что ребенок будет нежеланным хотя бы для одного родителя. Для Джина таким родителем показался Намджун, он ведь ничего не сделал для того, чтобы хотя бы поддержать его. Омега хочет создать небольшую иллюзию для своего мужа, чтобы тот, наконец, осознал как это страшно, потерять то, что должно родиться, но не появиться только из-за опрометчивого поступка, совершенного на эмоциях или от моральной усталости.

Ким видит то, как расширяются глаза его альфы, видит, что тот просто отказывается верить в услышанное, осознает какие могут быть последствия и, наверное, понимает, как будет жалеть, если они решатся на такой страшный шаг, как аборт. Джин, возможно, после аборта больше не сможет забеременеть тогда, когда им будет это удобно, и когда они, наконец, будут готовы. Когда Намджун будет готов.

— Сокджин-и, прошу тебя, не надо.

Как же давно омега не слышал этого ласкового обращения к себе. Прикусив губу, Джин продолжает молчать, желая услышать, что скажет его муж дальше.

И Намджун говорит.

— Я понимаю, что сглупил и поступил как сволочь, хотя сам тебе всегда говорил, что стать отцом это была моя мечта, а когда появилась такая возможность, отмахнулся от тебя. Прости за это. Я не хочу оправдываться тем, что мне было сложно из-за работы и стресса, но прошу дать мне шанс на то, чтобы все исправить. Я действительно хочу этого ребенка, хочу увидеть, каким он будет, хочу услышать его первое слово, увидеть его первые шаги, я хочу всего этого.

Джин ненавидит себя за сомнения, которые непрекращающимся потоком вертятся в его голове, не упуская возможности напомнить, что Намджун один раз чуть не отказался от него из-за истинного, который, оказывается, его никогда и не любил.

— Всего один шанс, пожалуйста…