Роза в мехах

  Запах едкого дыма преследует Маргери в каждой из башен Винтерфелла, он въелся в волосы, в кожу и даже чувствуется на языке, намекая, сколько яду могло остаться в подмерзшем теле. Тревога заставляет повернуть голову к одному из окон и начать выискивать снаружи какой-нибудь мелкий костер, разведенный небольшой компанией вояк с целью согреться и потравить пару баек, но взгляд сталкивается с белизной, ещё не успевшей стать чем-то привычным, ни намека на одинокую искру. Сколько времени прошло с побега из Королевской Гавани, окутанной хаосом от зеленого пламени и грядущего побоища, а смрад всё ещё привязан к ней, и на этот раз очередная весточка дорогой бабушке, укрытой в Дорне, не принесет желанного облегчения.       

  Нос чешется, и Маргери спешит спуститься вниз и убежать к кухне в надежде, что ароматы грядущего обеда перебьют фантомное зловонье. Она не привыкла ходить одна, и неважно, сколько северянок составит ей компанию по наставлению правительницы — от рассвета до заката девушка всё равно остается одна, игнорирует молодую служку, продолжая склоняться по крепости без дела. Мурашки пробегают по позвоночнику, и их волна сливается с редким пощипыванием кожи где-то на пояснице — девушка до сих пор не может понять, больше ли в нём настоящего, как и в вездесущем дыме. Шустрая девочка рядом, на удивление выше ростом Тирелл, сама вздрагивает и, воспользовавшись остановкой у приоткрытой двери, поправляет аккуратную шкурку на плечах леди. Маргери тут же ведет плечами и обнимает их руками, стараясь ледяными пальцами сгрести шерсть ближе к шее, но пользы от этого действия мало. Честно сказать, так же, как и от Каи, и с губ срывается тихая просьба удалиться. Юное лицо омрачает смятение, что заставляет Тирелл выдавить утешительную улыбку: последнее, что сейчас хотелось бы это обречь на печаль невинного ребёнка. Нескладная фигура первой скрывается за плоскостью дерева, и где-то на подкорке мелькает воспоминание о сире Бриенне и надежда, что при местном дворе кто-то заметит эту крепкую служку.    

   Притворная гримаса обрела искренние черты, когда из-за двери послышался звон котлов, готовых накормить всю крепость и её окрестности — Маргери не ошиблась в своей небольшой теории, и вкус гари с нёба на время ушел. Было ли это из-за брызжущего жизнью шума или удалось унюхать запах свежей выпечки? Неважно, главное, что тело на время вновь приняло ноющую боль как нечто родное и пришло с ней к согласию. Когда одна рука опустилась приподнять подол тяжелого платья на меху, а вторая потянула на себя за железную ручку дверь, в поле зрения попала поглотившая полосу света тень.

 — Миледи, вы совсем замерзли, — слышно у уха, после чего на плечи ложится груз, пропитанный травяными маслами: Санса укутывает леди Тирелл в собственные меха и быстро подергивает плечами, пока этого не заметила девушка.

***

— Ты опять запретила разжигать камин? — Санса могла бы спросить это с тревогой, но сценарий представленной картины уже настолько привычен, что сразу возникает в памяти обеих со всеми сопутствующими эмоциями и репликами.   

  Она королева Севера, хозяйка Винтерфелла, но оправдать эти титулы становится ужасно сложно, когда даже не удается отдать прислуге приказ не слушать слегка абсурдные для местных погодных условий просьбы из уст леди из Хайгардена. Заставь она себя так поступить, не простила бы себе никогда — тревога в голубых глазах не стоит внутренней гонки за личным одобрением или удовлетворения гордыни.

 — Королева знает, что несёт в себе огонь, — Маргери садится на край кровати, не отпуская тёмной одежды. Правда, всё же отводит правую руку в пригласительном жесте, и северянка, замечая лукавую улыбку, садится рядом и кутается в родную накидку. Каждый раз тепло спальни расслабляет затекшие мышцы после сложного дня, проведенного один на один с делами Севера, но обычно этого становится недостаточно, и абсолютное спокойствие правительнице приносит контакт с озябшим трепещущим телом, хозяйка которого ждала этих секунд так же, как и сама Санса. Легкий контакт обретает новую форму в объятии, поначалу комфортно теплящемуся под тяжелой шерстью, но источники под замком сегодня будто вскипятились, и Маргери разрешает убрать обшитую шкуру.    

   Девушка вздрагивает, когда обожжённая шея ощущает равномерное дыхание, и Санса слегка покачивает хрупкий стан из стороны в сторону, надеясь увести поближе к центру кровати, лишь бы тонкие ноги перестали касаться голого пола. Касание носа сменяется аккуратным поцелуем, будто на пробу, лишь бы не спугнуть раскрывающийся в тепле цветок. Ну, а Маргери охотно даёт понять, что нет, она не испугается, когда проходится пальцами по бессчетному количеству чужих застежек. В то же время это приглашение избавиться от тканей, всё равно очень скоро они сами повысят температуру вокруг себя.   

  Каждый день она ждёт, испытывает свой организм, не по собственному желанию, а кажется в наказание от Семерых богов и за смирение получает награду в виде ласк её северной волчицы. Они греют, обжигают сильнее хваленого всеми пламени, только от этих языков, а вернее одного, прямо сейчас прокладывающего путь от уха к подбородку, не чувствуешь боли. Уже когда солнце посылает последние лучи, удается по-настоящему улыбаться, ведь хочется показать, что миледи довольна, когда королева избавляется от своих обязанностей только ради её собственного спокойствия. Это так благородно, так в духе Старков. 

— Я скучала, — выдавливает из себя Маргери и тут же спешит к приоткрытым губам, желая поцелуем объяснить, что это ни разу не обида, что она всё понимает и просто хочет немного покапризничать на грани шалости, как бывало в прежние времена. Санса в утешительном жесте потирает голые, покрытые стянутой кожей плечи, извиняется, зная, что так будет и завтра, и послезавтра, но всё равно извиняется, иначе не может. Но она постарается это в скором времени исправить. Ей нельзя оставлять возлюбленную, это отвлекает от управления, от совета, заставляет каждый момент отдавать только одной мысли — всё ли в порядке с её розой? Недовольство собственной временной беспомощностью выдавливает из северянки тихий рык, и она уже готовится вновь извиняться, но слышит знакомый смешок — ради этого звона королева обязана что-то придумать!

***

— Я знаю, — шепчет в полутьме Санса, — мне всё ещё нужен десница. 

— Разве совет не может обеспечить соответствующей кандидатурой? — ноготок игриво проводит по груди, а темный шелк отросших волос щекочет нос. Девушка только крепче прижимает Маргери. 

— Я упускаю самую верную кандидатуру: меня сейчас греет наследница дома Тиреллов, сумевшая поменять в браке троих наследников Железного трона…    

  Маргери каменеет от упоминания прошедших дней, и Санса больше накрывает девушку мехом, вновь ткнув себя за редкую бестактность. 

— Ты пережила так много. Что бы там ни говорила леди Оленна, роза это самое верное ваше определение. 

— Может быть, — соглашается Маргери, подымает голову и вглядывается в ледяную радужку. — А это в вашей волчьей породе, — подхватывает вопрос в родных глазах и оставляет трепетный поцелуй на плече, — отогреть и позаботиться.