Оксана сидит на покосившейся скамейке у подъезда под ветвями заснеженного дерева и уныло глядит на слабо освещённый двор. Синяя мгла окутывает всё вокруг, и лишь искорки окон сверкают средь серости кирпичных домов.

Оксане обидно.

Оксана хорошая девушка. Она мечтала стать хорошей женой и хорошей матерью. Да, она не жила иллюзиями о том, что первая любовь раз и навсегда, но она бы очень этого хотела. Она в это верила.

— Окс! — окликает девушку бодрый голос.

Суркова оборачивается на звук и видит весело вышагивающего в её сторону Антона, на шее которого повязан совершенно дурацкий жёлтый шарф. Губы девушки непроизвольно растягиваются в нежной улыбке.

— Привет, каланча, — смеётся она, глуша завывания бесов внутри.

Оксана тянется вверх, пытаясь дотянуться до шеи неебически высокого Шастуна, и тот покорно горбиться, подхватывая подругу за талию, и начинает кружить вокруг себя. Суркова взвизгивает и дёргает ногами в поисках земли, но не вырывается, а только сильнее обхватывает длинную шею в идиотском шарфе.

— Ну ты и дурачина, — выдыхает Оксана, когда Антон её наконец-таки опускает.

— И я тебя люблю, — довольно лыбится тот и вдруг замирает. — Окс, ты чё, плакала?

В голосе столько недоумения, сколько во взгляде растерянности. Суркова сразу прячет взор красных глаз где-то в заснеженном тротуаре. И вот не боится вроде, а страшно.

— Нет, — робко, а потом уверенней, будто самой себе доказывая, — не плакала.

— Врунишка, — фыркает Шастун и обхватывает лицо девушки руками. — Что произошло, Окс?

— Ничего, Тош, ничего, — шепчет она, но голос предательски надламывается.

— Оксанник, ну ты чего, — ласково зовёт Антон и берёт в свою вечно разукрашенную акварелью ладонь хрупкую ручку подруги.

Оксана слышит эту нежность, и что-то внутри у неё ломается с треском, а наружу вырывается жалостливый всхлип.

У Антона как пелена перед глазами. Знал, конечно, что девчушка не в духе будет, но слёз её боялся страшно. Стоит теперь, что делать — не знает. Просто обнимает её и по волосам гладит. Схватывает каждый судорожный вдох, ловит мелкую дрожь, удерживает её в пальцах, горечь впитывает. Суркова силится пару раз отстраниться, бормочет глупости какие-то — Антон и не слушает, крепко-крепко держит, не отпускает.

— Так, пойдём-ка домой, а, — беспокоится Антон и хочет было поковылять тихонько в сторону подъезда, да только вот Окс оказывается против этой его затеи — вцепилась намертво, в землю вросла.

Шастун тяжко вздыхает, смотрит на бедную макушку и подхватывает эту фарфоровую куклу. Та и не сопротивляется даже — просто повисает безвольно на длинных руках и ещё сильнее обнимает, носом уткнувшись куда-то в тощую шею друга.

«Как пёрышко», — невесело думается Антону.

Минуя этаж за этажом, Антон с маленьким грустным комочком на руках поднимается всё выше, пока не останавливается на пятом рядом с рыжей железной дверью. Неудобно и совершенно невероятным образом извернувшись, он открывает дверь ключом, почти не двигая при этом рукой и крепче придерживая Оксану, после чего с громким вздохом заходит в свою квартиру. В нос тут же ударяет запах медикаментов и чего-то очень вкусного — видимо, мама приходила ненадолго в перерыве между вызовами. Быстро стянув с себя обувь, парень неуклюже семенит к себе в комнату. В небольшой захламлённой комнатушке царит полумрак. Шастун преодолевает очередное препятствие в виде разбросанных всюду вещей (а мама говорила прибраться), при том, конечно же, чуть не наворачивается, споткнувшись о валяющийся на полу учебник по ненавистной физике, и только после этого с облегчением опускает на вечно разложенный диван Суркову и бухается рядом с ней. Девушка лениво стягивает с себя куртку и ботинки, после чего сворачивается в клубочек. Куртка Антона же отправляется куда-то на пол, а Арсеньевский шарф оказывается аккуратно положенным на кровать. Постельное бельё под ними ожидаемо скомкалось.

— Тош, — скулит Оксана.

— Чего, радость? — ласково спрашивает Антон, притягивая к себе девчушку.

— Сделаешь чай? — тихо просит она, не поднимая головы.

— Может, поговорим?

— Нет, — мягко отказывается Суркова, — позже. Хочу чай.

Антон тяжело вздыхает, но отчего-то всё-таки улыбается.

— Зелёный с лимоном и ложкой сахара?

— Да, — хрипло хихикает Оксана и принимается растирать по лицу мокрые дорожки слёз.

Шастун с огромной неохотой поднимается с дивана — оставлять это бедное чудо ему не хотелось ни на секунду — и, подхватив с собой верхнюю одежду, плетётся сначала в коридор, а потом и на кухню. Спина и руки слегка ноют от внезапной нагрузки, но Антон этого не замечает: мысли его мечутся как у сумасшедшего. Поставив чайник и включив воду для верности, парень достаёт телефон из кармана и в спешке набирает номер Кузнецовой.

— Хера се, два раза подряд звонишь, — без предисловий выдаёт девушка по ту сторону. — Чё-то случилось, или ты просто забыл о существовании голосовых?

— Ир, я в говне, — стонет Антон в динамик, надеясь, что шум воды и закипающего чайника перекроет его голос.

— Это из-за парня того, что ли? — участливо спрашивает она.

— И это тоже, но щас не об этом, — Антон тоскливо смотрит на давно остывшие сырники, лежавшие в тарелке на столе рядом с короткой запиской от мамы: «Снова на дежурстве, не скучай!» — Я с Оксаной. Она плачет, и я просто в блядской панике.

— Боже, Антош, — шепчет Ирина словно для себя.

Подруга знала, как парня пугали женские слёзы и серьёзные разговоры по душам, однако знала она и то, что он в них профи — сама не раз плакалась ему по разным поводам и совершенно искренне.

— Я очень хотела бы тебе помочь, правда. Ты только не нервничай, сейчас ей нужна хорошая поддержка, что бы там ни было.

Антон прерывисто вздыхает.

— Всё будет хорошо. Слышишь?

— Слышу, — кивает Шастун. — Спасибо, Ир. Просто хотел услышать твой голос сейчас.

Кузнецова никогда не признается ему, что от таких слов её глаза всегда на мокром месте, а то зазнается ещё.

— Люблю тебя, Шаст, — ласково отзывается Кузнецова через тяжёлую четверть минуты. — Ты очень нужен ей сейчас. Удачи.

Ира отключается. Щёлкает выключатель чайника.

Вскипел.

Как можно скорее заварив чай в самые большие кружки, что оказались в доме, Антон спешит вернуться к подруге. В комнате всё ещё кромешная темень, но теперь её разбавляет голубой цвет от ноутбука Шаста. Оксана будто бы пришла в себя, даже пальцы её почти не дрожали; она стянула с себя жаркий свитер и джинсы и даже успела нацепить на себя катастрофически длинную для такой миниатюрной девочки футболку Антона. Теперь одежда её опрятной стопочкой лежит рядом с жёлтым шарфом, а сама Суркова, укутавшись с толстое одеяло, вводит что-то в строку поиска.

— Хозяйничаешь? — добродушно усмехается Антон и приседает рядом, аккуратно держа при этом кружки.

— Есть немного, — довольно фыркает Оксана. — Музыка или фильм?

— Сначала музыка, а потом фильм.

— Так нельзя!

— Моя комната — чё хочу, то ворочу.

— Справедливо, — соглашается девушка и продолжает что-то печатать. — Переодевайся и ныряй под одеяло.

—  Командирша, блин, — бубнит Антон, однако одежду сменяет на домашнюю.

К тому моменту из динамиков уже льётся какая-то приятная мелодия из плейлиста Оксаны, которую Антон слушал очень-очень давно. Шастун ныряет под одеяло и крепко обнимает засмеявшуюся подругу.

— То-о-ош, — мурлыча тянет Оксана, подмявшая под себя подушку.

Тот вместо ответа глухо мычит, давая знак, что внимательно слушает подругу.

— Вот прикинь, мы с тобой класса с пятого вот так бегаем друг к другу с этажа на этаж. Это же целых… целых шесть лет. Жесть, скажи?

— Ну да, много, — соглашается Антон, пожимая плечами. — Я как-то не думал.

— Это же целая маленькая жизнь! Интересно, сколько это в днях?

— Ой, ну ты и спросила. Ну тыщи две будет точно.

— Две тыщи! — вздыхает Суркова, и Антон не может распознать смысл этого восклицания.

На этом их странный диалог прерывается, и парочка продолжает слушать плавную мелодию. В слова Шастун особо не вникал, но звучали они действительно красиво. Что-то про любовь, наверное.

— М-м, с земляникой, — по-кошачьи довольно протягивает Суркова, принюхиваясь к ароматному чаю.

— Знал, что заценишь, — усмехается Антон и слегка приподнимается на локтях, чтобы потянуться за своей кружкой. — Недавно купил.

— Гринфилд? Да ты шикуешь.

Антон смеётся и вспоминает почему-то Арсения. У него тоже гринфилд был, только чёрный — Шастун его не очень любит, но в тот момент даже не успел об этом подумать — и вроде бы с черникой. Мама когда-то такой покупала, вот он и запомнил этот запах.

— Мы с Лёшей расстались.

Антон резко поднимает голову и смотрит на глядящую куда-то в окно Оксану.

— Он… Мы сильно разругались с ним. Последнее время это стало происходить так часто, что я уже не помню, с какого момента это началось. Он стал постоянно что-то от меня скрывать, недоговаривал вечно. Были эти бесконечные секреты, недомолвки, а я просто хотела честности от него.

Суркова начинает всхлипывать, и дыхание её тут же сбивается. Она прячет лицо в ладонях и вздрагивает от неконтролируемых рыданий несколько раз, перед тем как собраться с силами и, утерев слёзы, продолжить говорить.

— Я его очень… очень сильно люблю. Я была такой, — запинается она и неопределённо взмахивает руками, — счастливой с ним. Мне все постоянно говорили, какая мы чудесная пара, как хорошо смотримся, как я свечусь рядом с ним, и… И я всегда кивала, говорила что-то типа «Да, я знаю, нам очень хорошо вместе» и бла-бла-бла. Я так и думала, и была действительно рада, но потом началась вся эта хрень, и я… Я стала… Все эти комментарии продолжались, и я стала задумываться, может проблема во мне? Ну, типа, может я себя накручиваю или что-то вроде, но это продолжалось, и ситуация стала хуже. Всё моё окружение продолжало твердить, какая же мы чудесная пара, и я — твою мать, как же это ужасно — продолжала соглашаться и делать вид, что всё замечательно. А нихрена у нас было не замечательно, Шаст, и никто этого не замечал!

Оксана немного сбавляет темп, выдыхая сквозь зубы, и Антон берёт её ладонь в свою, пытаясь успокоить. Девушка благодарно улыбается уголками губ и продолжает уже несколько тише и будто бы легче.

— Однажды я поймала себя на мысли, что не хотела видеться с ним. Это не было последствием ссоры или что-то типа того, просто… Я подумала, что было бы отлично, если бы мы с Лёшей не пересеклись в школе. И это такая, чёрт возьми, тупая мелочь, но меня как током тогда шибануло. Я не хотела видеться со своим парнем, и на это не было никакой причины. Поэтому я сказала ему, что… нам пора взять паузу. Я не смогла больше.

Оксана замолкает и грустно улыбается, пытаясь скрыть подрагивание губ. Антон ближе притягивает её к себе и мягко проводит рукой по длинным волосам подруги.

— Ты поступила правильно. Если ты чувствуешь, что что-то идёт не так в ваших отношениях, то действительно необходимо сделать перерыв. В любом случае, это ещё не совсем конец, и отчаиваться рано. Ты поговорила с ним об этом?

— Нет. Нет, мы не разговаривали о произошедшем, мы просто, как бы сказать… Просто приняли это решение и разошлись.

— Тебе стоит поговорить с ним, — мотнул головой Шаст. — Возможно, сейчас тебе лучше подумать, освежить мысли и всё такое, но потом обязательно обсуди с ним всё это. Он мог видеть всё это иначе.

Суркова молчит какое-то время, но потом кивает.

— Наверное, ты прав.

— Не грусти, Оксанник. Всё будет хорошо, — Антон ободряюще улыбается и получает улыбку в ответ. — Веришь?

— Верю.

Оксана благодарно обнимает парня и утыкается носом в его шею.

— Слу-у-ушай, Окс, — заговорщическим тоном тянет Антон.

— Ой, не нравится мне всё это.

— Да чё ты сразу? Ну, раз уж тут такое дело, и ситуация подходящая, может быть…

— Не-е-ет, Антон, — обречённо хнычет Оксана, зная, к чему клонит её друг. Антон упрашивал подругу уже очень давно, а она никак не решалась и отнекивалась.

— …ты наконец-то согласишься и дашь мне отрезать твои волосы?

— Ни-за-что, — хохочет Суркова и уворачивается от подскочившего Шастуна.

— Да почему? Я, между прочим, высококвалифицированный специалист!

— Чего-чего? — ещё сильнее духарится Оксана.

— Да! У меня опыт есть!

— И какой же, позволь спросить?

— Когда Иру бросил парень, я постриг ей охеренное каре, — довольно хвастает Антон, упирая руки в бока. — И, между прочим, когда она недавно рассталась ещё с одним молодым человеком, я осветлял её. Так что я тот ещё парикмахер!

— Ну Анто-о-он…

— Ну Оксанник, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Оксана недовольно вздыхает и искоса смотрит на сложившего с молебном жесте ладони Шаста, после чего уголки её губ неуверенно вздрагивают в ухмылке. Антону этого достаточно — он радостно хлопает и налетает на подругу, заваливая её на подушки и хохоча вместе с ней.

— Только не совсем коротко, — грозно предупреждает Оксана, спихивая с себя довольного аки мартовский кот Шаста.

— Чуть выше лопаток.

— Чего?! — взвизгивает она.

— Зато покажешь наконец свои крылышки!

— Придурок, что ли? Какие ещё крылышки?!

— Ну не куриные же! Твои, как у ангелочка.

— Господи, ну ты и подлиза, — закатывает глаза девушка и недовольно шествует в ванную, силясь сохранить образ не рассмеяться вместе с Антоном.

В ванную Антон входит буквально через минуту — с ножницами в руках и широченной, блин, улыбкой на губах.

— Залезай в ванну!

— Это ещё зачем? — непонимающе выгибает бровь Оксана.

— Я не хочу потом твои шикарнейшие волосы до жопы собирать по всей ванной, уж извини.

Девушка шутливо толкает Шастуна в бок, но слушается.

— А не надо их намочить или что-то вроде? — уточняет Суркова.

— Надо, конечно, — кивает Антон и тянется к лейке. — Наклоняй свою светлую головушку, ща помоем быстренько и высушим полотенцем.

— Как скажете, мастер.

— Ой, ну-ну, язва, — усмехается Шастун и включает воду. — Всё будет шикарно, вот увидишь.

***

— Это. Просто. Пиздец.

Оксана смотрит в зеркало уже минуту, и это были первые её слова после того, как она увидела свою новую стрижку.

— Всё так плохо? — осторожно интересуется Антон у неё из-за спины.

От длиннющей косы до пояса не осталось и следа — кукольное лицо девушки обрамляли тёмные пряди, аккуратно ложащиеся на плечи и спускающиеся на грудь.

— Ты шутишь что ли? — Оксана в шоке оборачивается к другу. — Всё просто охрененно! Твою мать, Антон, у тебя золотые, нахрен, руки!

Она с визгами кинулась на шею не ожидавшего такой бурной реакции Антона.

— Аккуратно, ножницы! — поздно забеспокоился парень, слегка приподнимая Суркову над полом и чуть-чуть раскачивая её из стороны в сторону. Его останавливает вибрация телефона в кармане.

Шастун неохотно лезет за гаджетом, игнорируя заинтересованный взгляд подруги.

Арсений

Сегодня, 19:01

Это ужасно

Антон смешно фыркает и набирает сообщение в ответ.

Вы

Сегодня, 19:02

Что стряслось?

Арсений

Сегодня, 19:02

Я не понимаю, зачем мне этот сраный английский на третьем курсе. Я же Шекспира не в оригинале учу, а в переводе, чё они доебались-то до меня?

Антон прыскает и снова начинает печатать. Оксана пытается мельком заглянуть в экран, приподнимаясь на носочках и забавно вытягивая шею, но Шастун, даже не замечая действий подруги, слегка меняет положение, из-за чего Суркова недовольно сдвигает брови к переносице.

Вы

Сегодня, 19:02

Для общего развития. Я же зачем-то учу физику, хотя вроде физиком-ядерщиком не нанимался

Арсений

Сегодня, 19:02

Ну охренеть теперь. Я же тут на переводчика учусь, а не на актёра, очевидно

Вы

Сегодня, 19:02

Не знаю, какой из тебя переводчик, но англичанин вышел бы прикольный

Арсений

Сегодня, 19:02

Сильвупле, чудо:)

Вы

Сегодня, 19:02

Это французский, дурак

Арсений

Сегодня, 19:03

:)

Оксана удивлённо свистит, когда видит, как растягиваются губы Антона в глупой влюблённой улыбке. Тот поднимает брови, в непонимании глядя на девушку.

— Тош, — сладким голоском поёт она, — ты что, завёл себе подружку?

— Чего? — мгновенно краснеет Антон и запихивает телефон обратно в карман шорт. — Какая ещё подружка?

— Ну, дружок, какая разница? — отмахивается Оксана.

— Какой, нахрен, дружок?! — почти кричит в панике Шастун и идёт к себе в комнату, пытаясь скрыться от пытливого взора. Оксана плетётся за ним следом.

— Ну, ты же, типа, гей, нет?

Антон ошарашенно оборачивается и, споткнувшись о чёртов учебник по физике, падает на диван.

— Нет! То есть, ну, э-э, в смысле, — совершенно тушуется Шастун и тупо глядит по сторонам, стараясь придумать, как бы уйти от темы.

— Да господи, мы не в средневековье, — Оксана преспокойно ложится на подушки и кутается в скомканное одеяло. — Ты ж не педофил какой-нибудь, а просто…

— Блять. Ну не так же об этом говорить.

— А как? — невинно спрашивает Оксана. — Ну, если не хочешь, я не буду давить. Просто, раз уж мы тут за честность и всё такое…

Оксана многозначительно замолкает и смотрит на Антона, ожидая его реакции. А Антон, очевидно, медлит, потому что боится. Оксана была третьим человеком, которому он признавался в своей ориентации, и вторым, который догадался об этом сам. Это напрягало — неужели это было настолько заметно? Или это у девушек такая чуйка? Или, может, это из-за того, что они хорошо общаются? Но тогда почему Димка не догадался? А если просто Ира с Оксаной экстрасенсы и ему тупо не повезло? Не, ну это уже бред, конечно, но кто знает…

— Я недавно познакомился с одним парнем, — опасливо начал Антон, исподлобья глядя на заинтересованную подругу. В комнате всё ещё единственным источников света был включенный ноутбук, и царившая в помещении темнота его слегка успокаивала. — Но мне немного страшно, потому что мы почти не общались, и я не знаю о нём фактически ничего. Он может быть натуралом, в конце концов, и получится очень неудобно и… грустно, потому что я, кажись, успел на него запасть.

— О. Мой. Бог! — взвизгивает Оксана и хлопает несколько раз в ладоши.

«Что у этих девчонок за реакция, блин, такая?» — мысленно недоумевает Антон, но решает оставить этот вопрос при себе.

— Расскажи о нём, — просит девушка, пододвигаясь поближе.

— Да что рассказывать-то… Ну, он, наверное, симпатичный или типа того. Он студент, на актёра учится. Я пил чай у него в подъезде, и он отдал мне свой шарф.

— Тот жёлтый?

— Да, — неуверенно отвечает Антон и выдавливает из себя подобие улыбки.

— Блин, каланча, ну это попадос, — цокает Оксана, скрестив руки на груди.

— В смысле? — испуганно уточняет Шастун.

— Мне кажется, ты ему нравишься.

— Что? — Антон округляет глаза и нервно смеётся. — Нет, это бред какой-то, Окс.

— Да говорю тебе, он на тебя запал! — восклицает Суркова и тянет Антона на себя. Тот со смехом заваливается на девушку, которая начинает закутывать его в одеяло. — Слушай, давай я тебе его инсту найду?

— Это ещё как?

Антон поудобнее устраивается среди подушек, одеяла и Оксаны и подтягивает к себе поближе ноутбук, надеясь не отключить его ненароком от питания — он без зарядки вообще не работал и из ноутбука превратился в мизерный такой компьютер.

— Ну, я многое могу. Имя хоть его скажи, так дело быстрее пойдёт.

— Арсений, — неохотно отзывается Антон и принимается клацать по клавиатуре длинными пальцами. — Да и ни к чему это всё, слушай. Давай лучше какой-нибудь сериал посмотрим, — Шастун делает небольшую паузу и с хитрецой добавляет. — На твой выбор.

Оксана мечтательно задумывается и глядит куда-то в потолок.

— Давай-ка «Острые козырьки». Давно хотела глянуть.

— Ой, не-не-не, там главный актёр на Арсения похож, давай что-то другое.

— Киллиан Мёрфи?! — уже который раз за вечер взвизгивает Оксана в изумлении. — Твой Арсений что, хренов Аполлон?

— Ну, он точно не страшный.

— Господи, Шаст, ты невозможный, — устало выдыхает девушка и ерошит другу волосы. — Врубай «Половое воспитание» тогда.

Антон смеётся на это и качает головой.

— Повторение — мать учения, — пожимает плечами Оксана и кладёт голову Шастуну на плечо.

***

Майя Викторовна возвращается домой аж за полночь. Она как можно тише снимает с себя верхнюю одежду и стягивает медицинский халат. Женщина уже валится с ног и хочет поскорее лечь спать, однако замечает в шкафу немного больше одежды, чем следовало бы. Тогда она смотрит себе под ноги и видит лишнюю пару обуви.

— Всё с ним ясно, — тихо усмехается себе под нос Майя и на цыпочках крадётся в комнату к сыну.

На расправленном диване, переплетённые руками и ногами, с разбросанными повсюду подушками и наполовину укутанные в тёплое пуховое одеяло лежали Антон и Оксана. Перед ними раскрыт ноутбук с уже выключенным экраном, а уличная одежда аккуратной стопочкой сложена и покоится на стуле рядом. Майя с улыбкой на губах идёт в глубь комнаты — поправляет одеяло, убирает ноутбук на стол, складывает в одном месте подушки.

Вдруг темноту спальни прорезает свет.

Майя Викторовна колеблется, но всё-таки не может преодолеть своё любопытство и заглядывает в мобильный сына. На экране высвечивается имя отправителя и одно сообщение. Следом за ним идёт новое, но уже более короткое и гораздо более личное, отчего Майя ощущает краску на щеках. Она обычно не влезала в какие-то отношения Антона, никогда не расспрашивала его про друзей и подруг и тем более не залезала без спроса в его телефон, поэтому сейчас читать адресованные вовсе не ей послания было несколько дико.

Арсений

Сегодня, 01:32

Я всё ещё учу это бред: (

Но можешь меня поздравить, я далеко продвинулся и выучил уже половину слов из списка. Не знаю, как там будет на зачёте, но, наверное, всё будет окей.

Арсений

Сегодня, 01:33

Ой, не подумал, ты же можешь уже спать. Сладких снов, чудо!

Майя качает головой с улыбкой и выключает телефон, после чего направляется к себе в спальню, дабы хорошенько отоспаться перед тяжёлым днём.

***

Оксана тянется и широко зевает, недовольно щуря глаза от падающей на её лицо полосы света, пробивающегося сквозь шторы. Антон недовольно фырчит во сне из-за того, что Оксана ворочается, и откатывается в сторону, раскидывая непомерно длинные конечности в стороны аки морская звезда. Суркова умилённо разглядывает спящего друга и вновь зевает, попутно оглядывая комнату. В спальне всё так же темно, однако теперь сквозь портьеры в помещение проникает слепящий солнечный свет, освещая устроенный ими бардак. Оксана в полусонных раздумьях проводит рукой по волосам, ощущая непривычную для себя длину и улыбается воспоминаниям о прошлом вечере. Девушка собирает волосы в низкий хвост и подмечает убранный ноутбук и одежду — видимо, приходила мама Шастуна. Потом Суркова выбирается из постели, стараясь ненароком не разбудить Антона, задвигает плотнее шторы, берёт свой телефон и останавливается у двери. Она неуверенно разворачивается и бросает взгляд на телефон друга.

— Чёрт, — шёпотом бросает Окс и всё-таки включает чужой мобильный.

На экране высвечивается пугающе позднее время — 14:12 — и два уведомления от таинственного Арсения. Тому, что они проспали полдня, Оксана удивляется мало, однако содержание сообщений заставляет девушку хитро растянуть губы в ухмылке.

— Чудо, значит, — задумчиво вертит гаджет в руках Оксана, после чего с чувством полного удовлетворения кладёт его на место и выходит из комнаты.

Суркова заглядывает в спальню Майи Викторовны и гостиную по совместительству, но хозяйку квартиры не находит. У неё возникает мысль уже идти домой, но быстро пропадает — разница-то в паре этажей. Потом идёт в ванную, споласкивает рот и скоро умывается, а затем садится на кухне, закинув ноги на соседний стул и уперевшись макушкой в холодное оконное стекло. А дальше начинается работа.

Оксана первым делом заходит в Инстаграм на страничку Юльки Топольницкой. Она выпустилась из школы в позапрошлом году и поступила на актрису. Суркова листает ленту, особенное внимание обращая на фотографии из ВУЗа — там, видимо, проходило целое множество мероприятий, так как фоток у Топольницкой было просто море. Оксана наконец-то натыкается на пост, сделанный в начале лета — на фотографии куча студентов у сцены и несколько взрослых (видимо, преподаватели), а внизу большой текст про сессию, первое большое выступление и конец первого курса Юли. Суркова тыкает на фотографию, однако отмеченных там не оказывается. Тогда она заходит в комментарии и уже там видит нужное имя.

arseniypopov

Топольня, ну ты просто звезда была!

juliatopolnitskaya 

@arseniypopov куда мне до тебя, второкурсничек))

— Попался! — победно восклицает Оксана и прикрывает рот рукой, прислушиваясь, не разбудила ли она случаем Антона.

Тишина развеивает опасения Сурковой, и она, максимально довольная собой, заходит к этому чудо-Арсению и видит предусмотрительно оставленную в описании ссылку на его страничку ВКонтакте. Дальше всё оказывается проще простого. Изучив тщательно все его соцсети и составив в своей голове образ Арсения, Оксана преспокойно принимается жевать холодный сырник и даже ставит воду в чайнике закипать.

— Доброе утро, — вяло здоровается заспанный Шастун, ввалившийся неожиданно на кухню.

Оксана резко поднимает голову и уверенно рапортует:

— Попов Арсений Сергеевич, двадцать лет, день рождения двадцатого марта, родной город Омск, судя по всему, безумно любит играть в театре и вообще кайфует от учёбы в своём институте, а ещё немного припизднутый, потому что ставит под фотографиями совершенно придурошные хештеги.

Антон хлопает глазами несколько раз, обрабатывая всё ещё дремавшим мозгом поступившую только что информацию, и спустя примерно полминуты его лицо в изумлении вытягивается.

— Какого хрена?

— Да я и не такое могу, — самодовольно улыбается Оксана и откусывает ещё один кусочек от очередного чертовски вкусного сырника.

— Нет, серьёзно. Как?

— Секрет фирмы, Антош, секрет фирмы, — качает она головой с хитрым прищуром.

Шаст ошарашенно смотрит на подругу ещё пару секунд и, махнув рукой, бредёт в ванную чистить зубы.

— Так ты теперь чудо, да, Антон? — со смехом в голосе окликает его Оксана.

— Иди в жопу, Окс! — недовольно кричит ей в ответ Шастун и хлопает дверью в ванную.

Его воскресенье началось просто чудесно.