Эрик

В очередной раз уходя с линии огня, вдруг думаю, что это тебе не захват флага ебаный, блядь. Тут если жахнет, то уж насовсем и через пару секунд ничего не пройдет. Как же они подловили-то нас, а? Вроде спокойный район. Вполне себе приличный, изгоев ебаных тут отродясь не было, они выскочили, как черти из коробки и сразу стали палить.

Ах черт, граната взрывается в нескольких метрах, не был бы за углом здания, всё, труба, блядь… Мне на голову сыпется бетонная крошка, в воздухе стоит взвесь из грязи, пыли и песка, пахнет чем-то горелым. Стреляют, блядь, не подобраться…

— Эванс! Ты чего засел там? — с другой стороны улицы кричит мне командир Шепард. — Уходи с огня, иначе твой зад сейчас нашпигуют свинцом по самую маковку!

Командир наш любит витиеватые предложения. Да только как тут вырвешься, если вся улица под перекрестным огнем, а бронежилеты мы никогда и не надевали на обычное патрулирование. Блядь, вот как же тупо будет в первой же заварухе взять и…

Ба-бах… ебать, еще граната, да, блядь, откуда у них столько? Я смотрю, как командир прямо под пулями ползет ко мне, черт, да что он делает-то? Каждую секунду ожидая, что спину командира прошьет очередь, оставляя рваные растекающиеся пятна, я не могу оторвать взгляда. Кем надо быть, чтобы так ползать под пулями? Смогу ли я так когда-нибудь?

А между тем Шепард уже доползает до меня и встряхивает за грудки.

— А ну, пришел в себя, солдат! Тебе еще воевать и прожить очень долгую жизнь, ты меня понял! Выплодить не меньше трех пацанят, ясно? Пришел в себя и отползаем, быстро!

Две смачные пощечины вызывают ярость, и я еле сдерживаюсь, чтобы не ответить ему тем же.

— Вот, так уже лучше. Теперь автомат хватай и полезли, черт, сейчас покажем им раков и зимой, и на горе, и в жопе. За мной!

Командир, выглядывая из-за укрытия, дает очередь по изгоям, и начинает продвигаться вперед.

— Эванс, выглядывай и прикрывай меня. Когда я окажусь вон у того контейнера, прекращаешь огонь и ползешь так быстро, как можешь, я буду прикрывать, понял?

Я киваю и, высовываясь из укрытия, стараюсь вести прицельный огонь. Вся улица усеяна трупами моих одногруппников и просто Бесстрашных, с которыми я успел познакомиться. Фор тоже с нами пошел на эту вылазку, интересно, где он? Тоже лежит где-то тут с прострелянной башкой или все-таки где-то прячется? Доползаю до командира.

— Шеф, а где Фор, ты его видел?

— Итона завалило обломками при взрыве, сынок. Мне жаль…

Черт, блядь, ебать его в качель, Итон, хуесос, как ты мог погибнуть, я с тобой не разобрался еще! Ах, черт… Пуля, чиркнув по металлу, рикошетом мазнула мне по руке. Несмотря на то, что рана не глубокая — по касательной прошла, но все равно кровит. Ладно, хуй с ней, потом разберемся. Смотрю, что у Шепарда вся нога в крови.

— Шеф, чего с ногой?

— Да, задело маленько… Ты давай, Эванс, я тебя прикрою, ползи вон в тот дот, оттуда будешь отстреливаться, пока патроны не кончатся, а потом забаррикадируешься и будешь ждать подкрепление, ребята выехали уже!

— Нет, шеф, я тебя не брошу. Вместе будем…

— Заткни свой хуев рот, Эванс, блядь, и делай то, что тебе приказывает старший по званию! Если мы с тобой тут вдвоем будем, то поляжем оба, мы не в силах вести круговой огонь… Ты глянь, у тебя вся рука в кровище, ты сейчас крови потеряешь поллитра и все, будешь не боец. Быстро пошел, пока можешь двигаться!

Но я, осмотревшись, вижу, что чуть в отдалении есть укрытие, спрятавшись за которым, можно пролезть к доту, хватаю его за плечи и тащу туда. Пули, нещадными взвизгами чертят и выбивают крошево из бетона вокруг меня, но мысль о том, что дот уже близко, заполняет все сознание и дает неимоверные силы. Шепард ругается по матушке и не только, грозит мне судом Бесстрашных, но я не могу его оставить. После того, как я видел его, ползущего ко мне сквозь пули, я не могу себе позволить быть слабее, чем он.

Дот уже в нескольких метрах, но пуля прошивает предплечье. Я выпускаю шефа, и он на боку, ползком сам ползет до укрытия. Я влезаю туда же.

— Ебать-перемать, Эванс, ты о чем думаешь, сучий выблядок? Ты ж у меня сейчас кровью истечешь тут, придурок, а мне потом по башке из-за тебя получать. А ну, смотри в мой вещь-мешок, там вроде бинты есть.

Бинты я обнаруживаю там, где шеф указал, и сразу же разрываю шефу штанину, посмотреть, что с ногой. Он перехватывает мои руки, ругается, говорит, чтобы я кровь у себя останавливал, но в моей руке нет пули, а вот у шефа под вопросом. Здоровой рукой я перехватываю шефа за запястье и, глядя на него яростно, отвечаю на его вопли:

— Если ты думаешь, что я буду тут сидеть и смотреть, как ты отъезжаешь на тот свет или теряешь конечность, я вообще тогда не понимаю, что мы тут вместе делаем. Чего ж ты меня не бросил там, под пулями, блядь, а? — Но тут взрыв разносит дот с одной стороны. Пулю, которая засела у шефа в ноге, вытаскивать нет времени, черт. Быстро, как только могу, перетягиваю ему рану, и мы отползаем к дыре, чтобы можно было отстреливаться. Левая рука действует плохо, и я чувствую, что начинает кружиться голова. М-да, боец из меня никакой сейчас.

— Эванс, придурок, давай, быстро перетягивай свой огнестрел! Ты живой тут нужен сейчас, ясно? Потом можешь помирать сколько хочешь, а сейчас мне нужен боец! Выполнять приказ!

Сквозь пелену, которая начинает окутывать мое сознание, кое-как перетягиваю рану, одной рукой, зубами, как получается. Голова все равно кружится, но стрелять я еще могу. Шепард уже весь в испарине, его начинает колотить от кровопотери, еще немного, и он потеряет сознание. А я ничего. Стреляю, даже снимаю кое-кого из изгоев.

Наконец выстрелы стихают, взрывов тоже нет. Я лежу рядом с дырой, перед глазами мелькают темные круги, Шепард то теряет сознание, то в себя приходит. Вокруг тишина стоит, похоже, выжили только мы с ним, остальной отряд весь полег тут. Блядь, ну как так? Откуда же они тут взялись, ведь не было их? Как из-под… Черт! А ведь точно, могли пройти по подземным коммуникациям! Надо бы выяснить, есть ли тут такие и где городские коммуникации вообще находятся!

— Слышь, Эванс! А ты ничего-то ведь парнишка… — шеф явно бредит, потому что он отродясь никого не хвалил. — Правду про тебя говорят, что ты охотник на дивергентов? Что ты умеешь по нюху их определять?

— Откуда столько позитива в мой адрес, шеф?

— Да вот, говорят, ты Амара сдал, да и многие, кого раньше заподозрили в дивергенции, стали пропадать. Сначала думали, что просто кто-то из лидеров их сдает, а потом решили, что это ты…

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Шепард. И не хочу продолжать развивать эту тему.

— Слушай, сынок. Я не верю в эти россказни. Однако… С тех пор, как ты появился… Правда, люди стали пропадать, так вот, я хочу тебе сказать, если все слухи правда… Ты меня просто пристрели, а? Не сдавай Эрудитам…

Все ясно. Шепард тоже дивергент, я подозревал, но не был уверен. И вот теперь надо решать дилемму, что ж этим счастьем делать. Ведь если Джанин про него знает, она его просто арестует, а отправлять его на базу нельзя, он ранен.

— Эх, Шепард… Я ведь подозревал. Не сдаю я Джанин диверов уже давно. Я собираю их на дальней базе, у Стены, хочу их соорганизовать в спецотряд. Я заметил одну вещь, люди подходящие к нескольким фракциям очень хороши практически во всех военных направлениях. Легко обучаемы… Если Джанин уже знает про тебя, то заберет в Эрудицию на лечение и не выпустит оттуда. Черт!

Шепард молчит, явно хочет что-то сказать, да не решается.

— Что? — спрашиваю. — Есть еще что-то?

— Я не поеду на базу… — он натужено кашляет и откидывается в изнеможении на стену. — Я не могу…

— Почему? Что тебя тут держит? Комфорт? Да там неплохо, и это на время, пока я не придумаю, как вас всех легализовать…

— Не в этом дело. Дело в том, что… моя жена… Я не хочу ее оставлять одну, она такая молодая и беззащитная…

— Шеф… Ты что? Женился? Когда? На ком?

— Ты ее не знаешь, она еще не проходила инициацию. Ей нет восемнадцати, мы поженились тайно, она сирота, у нее никого нет… Кроме меня… Я не могу ее оставить…

Вот ведь, блядь… Молоденькую девчонку, значит, подженил, хе-хе. Ясненько. Шеф, кажется, опять теряет сознание, а мои мысли закручиваются вокруг спецгруппы. Пока они там, им ничего не угрожает. Шепарда Джанин раскусит сразу, как только начнет его лечить, наркоз на дивергентов действует не так, как на обычных людей, она поймет, кто он такой. А значит, его нельзя допускать в Эрудицию, если только я не хочу «сдать его Джанин». Хуй она от меня получит, а не Шепарда, была бы у меня возможность и хуй не получила бы никогда. Я убираю разодранную штанину, разматываю бинт и осматриваю рану. Рана не сказать, что очень плохая. Чистая во всяком случае еще. Кожа вокруг горячая и покрасневшая, но сама рана небольшая.

Перетянув ранение выше и плеснув на нее виски из фляжки шефа, я делаю глубокий надрез, стараясь действовать как можно мягче. Нож не скальпель, резать аккуратно человеческое тело им сложно, очень. Если разрез будет слишком глубокий или если резануть слишком резко, можно задеть артерию, тогда кровь будет не остановить, шовного материала тут нет, истечет кровью шеф и че делать? Пуля выходит довольно легко, оказывается, не так уж глубоко она и засела. Пот заливает мне глаза, руки трясутся, левая почти совсем не действует… Джанин может и сука, но научила меня так, что ебтвоюмать. Одной рукой практически пулю достал, а? Так, сильно и широко, как могу, всякими подручными средствами перетягиваю ему ногу. Ну все. Теперь только ждать. Может быть, обойдемся только лазаретом, а потом на базу. Только бы Джанин его не запалила!

Шеф то и дело приходит в себя, стонет от боли сквозь зубы, но терпит, а потом снова теряет сознание. Все-таки настоящие Бесстрашные — это призвание, а не принадлежность к фракции.

— Эрик… Сынок… Позаботься об Эллисон… Если Джанин меня упечет, у нее никого нет…

— Как ее фамилия? Урожденная?

— Она урожденная Пал… — и опять впадает в коматоз! Черт, кто эта урожденная, блядь? Ладно, попробую найти ее по Шепард, но если они поженились недавно, да еще и тайно, ее новая фамилия может быть нигде не зарегистрирована… Черт, только бы с Шепардом все было нормально, пусть он сам своей женой занимается! Не хватало мне еще докуки…

Наши подходят совсем скоро, Шепарда забирают в лазарет, а я решаю остаться и осмотреться. Рука болит, но кровь больше не сочится, да и ранение-то не серьезное, так царапина. А Итона надо найти. Не верю я, что он, весь из себя такой продуманный, мог просто так дать завалить себя обломками. Тут он где-то, гнида.

— Фор! — складывая руки рупором, ору я на весь квартал. — Если ты здесь, подай хоть какой-нибудь сигнал!

Взрывов-то было всего пять, включая разрушенный дот, где его так могло похоронить-то?

— Фор! Отзовись, блядь, твою мать! Я пока не увижу твой труп, не успокоюсь, понял?!

Так я пробегал по кварталу, разгребая обломки почти четыре часа. Парни помогают мне, крутя у виска, но мое упорство не знает границ. И потом, он Салли спрятал в Отречении, я ему, вроде как… должен… Я выдыхаюсь уже полностью, левая рука стремительно немеет и теряет чувствительность, когда я слышу слабый стон из-под завала. Адреналин придает сил, я кричу парням — что-то есть, и мы впятером вытаскиваем чуть живого Итона из-под обломков. Что было дальше я не помню, потому что, когда я вижу, что он живой, силы оставляют меня и наступает темнота.

***

Спустя несколько месяцев

Сегодня у нас патрулирование обсерваций. Опять. Последнее время все патрулирования обязательно с потерями, сил уже больше нет. После того, как Джанин выследила и уничтожила базу с дивергентами, у меня все ни к черту. Какой из меня лидер на хуй, если я даже такое, в принципе, простое дело не смог организовать. Это все ранение Шепарда, если бы он пораньше мне открылся или если бы я пораньше подвалил к нему с предложением уехать на базу… А когда вот так все, не организовано, не продумано до конца, тогда и получаются такие вот… Ебнуться, — расстрелять целую базу, нахуя, спрашивается? Хотя… Может быть, кого-нибудь и забрала, мне-то уж она точно теперь не скажет. Еще и отомстит мне, чувствую, отомстит, она этого так не оставит. Хорошо, что Салли в Отречении, хоть ее она не достанет. И жена Шепарда еще пропала, как в воду канула… Вот куда подевалась, а? Фамилию ее урожденную я так и не успел выяснить, не до того было, а теперь не могу ее найти, блядь…

Я как раз иду к группе патрулирования, проходя мимо бойцов, когда слышу грубый оклик:

— Слышь, ты, ли­дер! А что, при­ветс­твие лич­но­му сос­та­ву уже от­ме­нили? Это твое но­вов­ве­дение или нас­то­ящие ли­деры пос­та­рались?

Останавливаюсь и смотрю, кто же это пизданул. М-да, интересный кадр. Высокий, плечистый. Явно урожденный. Ну, это не в первой, конечно. Меня урожденные так и не принимают. Переходники и молодняк еще так-сяк, а вот урожденным я как серпом по яйцам. Не нравится им, что бывший Эрудит у них в лидерах, ой не нравится.

Молодчик смотрит на меня холодными, зеленущими, опасными глазами. Занятный типчик. Явно уже работал где-то на особых заданиях, взгляд такой, сканирующий и прожигающий, я видел только у особистов и разведчиков. У Шепарда был такой. Блядь, каждый раз вспоминаю его и тошно становится, ну как так можно было подставиться…

— Как твое имя, Бесс­траш­ный? — прекрасно знаю, что он мне не ответит, но правила есть правила.

— Мое имя всег­да при мне. Ли­деру не­обя­затель­но знать имя, что­бы поп­ри­ветс­тво­вать… — Ну, ясно-понятно, нужен повод, чтобы посраться. Даже то, что за выебывание на командный состав предусмотрено вполне себе такое серьезное наказание, его не останавливает. Тупой до бесшабашности или бесстрашный до тупости?

— Ты дер­зишь ли­деру фрак­ции, боец. Ты зна­ешь, что за это бы­ва­ет? — подхожу к нему близко, так, что его глаза почти напротив моих; он чуть ниже меня, меньше, чем на дюйм, но все-таки…

— Ну, те, кто поль­зу­ют­ся сво­им по­ложе­ни­ем, обыч­но, даль­ше уг­роз не за­ходят, а нор­маль­ные ли­деры прос­то здо­рова­ют­ся, и все.

— Яс­но. Ви­димо, ма­ло те­бе тре­ниро­вок, Бесс­траш­ный. Ну, что ж, доб­ро по­жало­вать на ринг.

Ладно, ушлепок, поговорим с тобой, как Бесстрашный с Бесстрашным. Мне не привыкать. Такие борзые молодчики не один и не два раза уже отправлялись в лазарет. Так что, я думаю, с этим не будет проблем. Опять же погляжу, прав ли я был насчет предположения о разведке.

Приходим в Яму, я раздеваюсь, оставаясь в одной футболке и брюках. Делаю несколько разминочных движений. Присматриваюсь к молодчику, стоя на одном месте. Если начать двигаться, можно выдать свои сильные и слабые стороны. Зрение сразу расфокусировалось, и теперь я вижу не только объект, но и все вокруг. Людей, которые, несомненно, болеют за него, весь ринг и парня, который тоже присматривается, примеривается…

Парнишка бросается на меня, помня, что если ты первый атакуешь, то это значит пятьдесят процентов победы. Но это для тех, кому атака была неожиданна или слишком мощной. Удар у молодчика, я так понимаю, не слабый, а вот нападения я жду, потому могу от нее уйти, дезориентируя его и сбивая с равновесия. Он большой, мощный и высокий, быстро устанет и не сможет проворно двигаться. У меня тоже удар, что надо, и если я его достану или он откроется, то считай победа у меня в кармане.

Уворачиваясь, я провожу связку ударов по корпусу, с последним поддых. Парень сгибается, он явно не ожидал такого отпора, думал, что сейчас быстренько нокаутирует меня и все. Да не тут-то было, уродец. И немедленно начинает не на шутку злится, подумай, какие мы нежные, не привык получать? Только раздавать привык? Реакция у меня хорошая, увернутся от его мощных, но очень медленных ударов — пара пустяков. Заводя левую руку за спину, чтобы в неудачный момент она не отлетела и не сбила мне равновесие, бью его правой, стараясь вырубить, хоть и попадаю, да только он мощный, урод, не падает, держится.

Атакует левой, глядя, что я левую в ход не пускаю. Так, главное сейчас не ухмыльнутся, чтобы не выдать своего триумфа, мой блеф сработал, он думает, что я правша. Сильный парень, вот только недалекий, вот что плохо… Даю ему почувствовать победу, разбив мне губу и нос, капает первая кровь. И все левой бьет, ну, молодец, че уж. С разворота бью ему по корпусу так, что кажется, ломаю пару ребер. Он опять сгибается пополам и падает, а я добавляю в бочину ногой.

— Вста­вай, бо­ец. Мы с то­бой еще не за­кон­чи­ли, — говорю ему, глядя сверху вниз.

Неожиданно боец шустро вскакивает, и мне по голове приходит довольно ощутимый удар. Сознание немного мутится, пока я прихожу в себя, молодчик опрокидывает меня на ринг, и хочет уже добить меня ногой по голове, когда я вспоминаю, как Салли учила меня делать подсечки из положения лежа. И вот уже боец уже лежит и недоумевает, что же это я такое сделал, а я встаю и ухмыляюсь…

Он вскакивает и опять атакует, но я уже вижу, что он слабеет, реакция и быстрота движений сходят на нет. Добиваю его левой, он если и удивляется, то вида подать не успевает, потому что отправляется отдыхать в лазарет. Вот тебе и лидер-Эрудит, да, парень? Кажется, я не ошибся, парнишка действительно непростой. Надо будет к нему присмотреться, такими кадрами не разбрасываются…

Вытираю тыльной стороной ладони кровь с губы, подхватываю свою куртку и иду сквозь расступающуюся притихшую толпу. Вдруг сильно захотелось увидеть Салли. Именно ее и никого другого. Надо будет, когда Фор выйдет из лазарета, сказать ему, чтобы отвел меня к ней. Он орет, что это опасно, но я разберусь без Отреченных. Мне надо ее увидеть, вот просто до чертиков, как надо.