Плутая в бесконечных лабиринтах своего подсознания, потерявшись в ужасном сне, ты повторяешь себе: если выберусь отсюда, буду с ним.

Демон Праздности так легко заманил тебя в ловушку, увлек в этот страшный мир, лишь малую часть которого ты впервые увидела на Испытании. То было будто бы в прошлой жизни — Круг магов, Испытание, схватка с демоном… Теперь ты поняла, что тот демон был — так, ничтожество, мелкая сошка по сравнению с тем, кого тебе приходится встречать теперь. Демон Праздности запер тебя в ловушке, и отсюда один выход: прикончить его. Но вначале нужно до него добраться. А мир такой нечеткий, такой зыбкий, почва проваливается у тебя под ногами, стены будто колышутся. Где была дверь — теперь каменная стена, где был проход — лишь новые враги. Ты обращаешься то крысой, то каменным великаном, и наконец-то отдаленно начинаешь понимать, какие ощущения имела в виду Морриган. Но всё это так бесполезно! Кажется, будто ты находишься здесь уже целый год, а разгадка, тем не менее, не стала ближе. И вот это тебе, вечно плутающей даже в собственном лагере, надо найти в лабиринте теней демонов-предводителей и одолеть их. Задыхаясь в этой зыбкой, холодной пустоте, повторяешь: если выберусь — буду с ним. И произносишь его имя, точно молитву: Алистер. Алистер, я откроюсь тебе, я впущу тебя и в душу, и в тело, только пусть мысль о тебе даст мне сил сейчас, когда сил-то и вовсе не осталось. Шепчешь это то ли мысленно, то ли вслух, бесконечно теряясь среди теней.

Но ты выбираешься, ты убиваешь демонов одного за другим, а потом ты часами (по ощущениям) кружишь по узкому клочку земли вместе с демоном Праздности, убивая его раз за разом, поражая сердце каждого нового его обличья. И вот ты выбираешься. У тебя на щеках застыли дорожки слез, но ты видишь — о чудо — его! Алистер, Винн, Лелиана, вот они, тоже очнулись, поднимаются на ноги, щурясь после мглы иного мира, оглядываются по сторонам. Очень хочется спросить Алистера: а что видел он, в каком кошмаре очутился этот твердо-мягкий, ласково-неуклюжий светловолосый воин? Но снова нужно спасать мир, и на вопрос не остается времени.

А когда вы снова оказываетесь в лагере, и ночь приветливо встречает вас звездами, и повсюду стрекочут цикады, ты подходишь к нему, замершему у догорающего костра, и, без слов, не давая себе и ему времени испугаться, целуешь в губы. Как и обещала самой себе. Его напрягшееся и мгновенно разгладившееся лицо, мягкие губы, которые так легко накрывают твои собственные, да и вообще он всю тебя накрывает — такая ты маленькая рядом с ним. Его прикосновения нежные, хотя, как всегда, не без некой забавной неуклюжести. Это так волшебно и так здорово, что за стальным доспехом его силы скрывается эта неловкая, смешная, любимая нежность. Ты веришь ему, понимаешь и принимаешь то, что он именно такой. И тебе хочется быть сильной, чтобы защитить его слабость, а ему — чтобы защитить тебя. Это волшебство не создаст в своих иллюзиях никакой демон, да и никакое другое существо не даст тебе тех удивительных чувств, что ты испытываешь рядом с ним. «Как и обещала», — шепчешь, прижимаясь к его груди. Он не может знать, о чем ты говоришь, но как будто бы понимает. А может быть, он тоже что-то себе обещал?

Ты встречаешь утро радостной улыбкой — она закрадывается на твое лицо, едва ты вспоминаешь, что произошло накануне. Внутри становится до безумия хорошо, и даже жаль выходить из палатки и снова отправляться на бесконечный бой. Но, едва ты выходишь, он возникает перед тобой, тоже сонный (конечно — вы оба почти не спали) и говорит ласково: «Доброе утро, радость моя». Ты вдруг ощущаешь это редкое и странное чувство: плакать хочется от счастья. «Радость моя» — это так просто и мило, так здорово и прекрасно. Никто в твоей жизни тебя так не называл.

У тебя перед глазами паутина решений, действий и событий, которые неотвратимо ведут к страшному финалу. Ты ощущаешь себя игроком в шахматной партии: все фигурки — в твоей власти, но как же их поставить так, чтобы избежать сотни неправильных развязок и заполучить лишь одну счастливую? Ты не знаешь, и не уверена даже в том, что будет счастливым исходом конфликта. Логэйн? Королева Анора? Эльфы из Эльфинажа? Морриган? Мор? Как расставить все фишки правильно? Ты ломаешь голову над этой задачкой в одиночестве, и тот единственный, для кого ты хотела бы построить счастливый финал, сейчас не с тобой. Он ведь претендент на трон, занят более важными делами (читать: бесполезно сидит где-нибудь в библиотеке). Ты чувствуешь себя очень неопытным кукловодом, который, тем не менее, должен сыграть представление.

И ты играешь.

Быть может, неправильно, может, всё это заведет тебя в очередную ловушку, на этот раз смертельную. Но ты поступаешь по зову сердца — потому что не знаешь, как можно поступать иначе.

Битва с порождениями тьмы совершенно не так страшна, как отчаянный страх потерять Алистера. Ты высматриваешь его взглядом в толпе, но так трудно найти его, когда все солдаты в доспехах и шлемах! Запоздало думаешь о том, что тебе стоило нарисовать ему что-нибудь яркое на броне, что ли. Как только повезет его выловить в этой металлически-звонкой толпе, бросаешь в него исцеляющим заклинанием. И плевать, что он пострадал несильно и у него есть целая сумка целебных эликсиров и аптечек — ты обязана это делать, как и обязана случайно ронять его с ног, целясь в его врагов «метеором», и обращать в глыбу льда вместе с его противниками, а потом пытаться разобрать, кто из ледяных фигурок — твой Алистер. Это так просто и так привычно, и ты думаешь: ну как иначе-то? Он не раз жаловался на то, как сильно его достали маги (особенно бегая вместе с тобой, Морриган и Винн), но еще больше раз повторял тебе, что пойдет за тобой куда угодно.

Очередная битва закончена, короткая передышка. Ты надолго потеряла Алистера из виду, и всё это время вдохнуть свободно не могла — страх сжимал ребра не хуже какого-нибудь огра. И вот, наконец, ты вновь видишь его у следующих ворот, которые вам предстоит штурмовать. Мысли как будто отключаются на долю секунды, а в следующий миг ты уже прижимаешься к его губам. Слабо отбивается: «Что, прямо здесь, на поле боя?». Но ты, конечно же, не слушаешь, да и он сам себя вряд ли слушает.

Архидемона может убить любой из вас троих, ты это знаешь, ведь Морриган сказала, что ритуал должен сработать, Морриган обняла тебя на прощание и шепотом назвала подругой, значит, всё так и будет. Но Риордан, похоже, давно мертв, Алистер почти всегда находится вплотную к дракону — ведь он же мечник, а ты, как маг, стоишь подальше, осыпая архидемона заклинаниями. Но так, конечно же, не пойдет, что бы там ни обещала Морриган. Ты мечешь огромный огненный шар в своих союзников, даже не скрывая, что целишься вовсе не в дракона. Ничего, Алистер потом поймет и простит, если вы оба останетесь живы. И ты бросаешься, подхватив с земли огромный меч, к недобитому дракону, и вонзаешь клинок в его шею по самую гарду. А дальше наступает пустота, тебя больше нет, ты больше не здесь…

Открывать глаза и смотреть по сторонам до безумия страшно. Страшно не увидеть одного лица, не услышать одного голоса. Эрл что-то говорит про статую в честь погибших стражей, у тебя по всему телу ползут мурашки, внутри разливается убийственный холод. Ты открываешь глаза и не видишь его лица. Эрл говорит о том, что Алистер храбро сражался…

Ты вырываешься из постели, распахиваешь двери, бежишь, не видя ничего из-за пелены слез… Но чьи-то руки перехватывают тебя, останавливают и продолжают держать. Он просто стоял за дверью. Просто стоял за дверью… Ты видишь его широкую улыбку и привычно порозовевшие щеки нечетко, всё размыто из-за застлавшей глаза пелены слез.       

Но это — слезы счастья.

Из сотни финалов ты смогла выбрать единственный счастливый.