Впервые в жизни Диана теряется, когда в стенах Академии слышит имя Шариот.
Акко, не скрывая чувств, размахивает руками на манер ветряной мельницы, и Диана сама не замечает, как не сдерживается и встревает в разговор.
— Тебя зовут Кагари, верно? Новенькая.
— Зови меня просто Акко.
Диана понимает, что должна почувствовать раздражение и уж никак не желание расхохотаться, глядя на Акко, говорящую с набитым ртом. Поэтому не находит ничего лучше, кроме как заявить про бездарность Шариот.
Диана ненавидит лицемерить — но тут что-то заставляет это сделать. Она успокаивает себя мыслью, что, несмотря ни на что, сказала правду.
Но отчего-то во рту появляется горький привкус и сердце сжимается в груди, когда Диана видит с каким жаром Акко отстаивает свои убеждения.
Диана хочет верить, что вытянула магический росток из волос Кагари Атсуко только для того, чтобы показать ей настоящее волшебство.
Акко спасает её, аристократку из семьи Кавендиш, не только в тот раз, когда заслоняет собой коконы паппилоний, но, как ни странно, почти всё время. И Диана с досадой думает над тем, что, кажется, именно Акко больше подходит быть потомком Беатрис Любящей. Думает, конечно, недолго и ни с кем своими соображениями не делится.
Последним человеком, которого по-настоящему любила Диана, была её мать.
Акко, кажется, любит всех.
А потом Диана кое-что понимает. Вернее, соглашается с тем, что было внутри всё это время.
— Я тебя люблю!
Слова, срывающиеся с губ под воздействием яда волшебной пчелы, оказываются самыми правдивыми из всех, что говорила Диана за последние годы.
Она не берёт своих слов назад даже после того, как магия рассеивается.
В последнее время Диана ловит себя на желании превратить Эндрю в жабу. Уродливую, зелёную и склизскую — чтобы даже смотреть было противно.
Диана прекрасно отдаёт себе отчет в причине, но предпочитает думать, что Эндрю просто слишком часто суёт свой смазливый нос в не свои дела.
Последние страницы дневника Дианы пестрят различными не самыми лестными эпитетами: глупая, неуклюжая, безрассудная. Но почему-то вкупе с именем Акко они перестают приобретать негативную окраску.
И Диана готова выписывать их целыми строчками после того, как глупая, неуклюжая и безрассудная Акко бросается в бой со змеями.
Диана больше не злится — переживает. Склоняется над раненной Акко и позволяет себе самую малость — проводит кончиками пальцев по её лицу, очерчивая скулу.
Диана уже успела забыть, как важны прикосновения.
А Акко спасает её снова — отдав метлу Шариот, и для Дианы это значит больше, чем что-либо ещё. Именно поэтому она как-то совершенно спонтанно, так для себя неестественно протягивает Акко руку.
— Акко, пойдём вместе!
Счастье заполняет Диану изнутри, хочется плакать и смеяться. Ладонь Акко тёплая и слегка влажная на ощупь, и Диана сжимает её немного крепче и дольше, но всё ещё не так, как хотелось бы.
Ощущение рук на талии позволяет Диане вздохнуть полной грудью. Мурашки пробегают по спине — не от холода: тело Акко прижимается плотно, согревает.
И пусть для будущей главы рода Кавендиш так думать непозволительно, но Диана знает, что в безопасности, ведь Акко всегда будет рядом и всегда спасёт.
И, честно говоря, Диана совсем не расстраивается, когда не выходит провести ритуал. Лишь краем глаза посматривает на Акко и встаёт между ней и Эндрю. На всякий случай. И предлагает Акко полететь с собой, но уже во избежание несчастных случаев — Диана не уверена, что Эндрю приспособлен к жизни в пруду.
Диана говорит слова благодарности лишь раз, и совсем не хочет повторять — боится того, что может сорваться с губ, и из-за этого немного грубит.
— Повторять не буду.
Только уже на подлёте к «Луна Нова» просыпается решительность — возможно, последствие опьяняющей скорости и свиста ветра в ушах, — и Диана резко поворачивается.
У Акко горячие мягкие губы, которые уже через секунду в ответ прижимаются к губам Дианы, без остатка отдавая своё тепло.
Впервые в жизни Диана теряется. И не хочет ничего менять.