afterlife

дождь за окном шумит ровно и монотонно, будто помехи радиоприемника, не поймавшего связь. но на дождь, как и на фоновый шум, санеми плевать - всё его внимание сейчас приковано только к одному человеку. 

генья стоит у двери и смотрит в ответ, не моргая и, кажется, даже не дыша. 

у санеми голова пухнет от воспоминаний, калейдоскопом проносящихся в мыслях, а грудная клетка готова разорваться от переполняющих чувств, большинство из которых - неукротимые бури. они, кажется, выплескиваются наружу, искажая покрытое шрамами лицо, - генья весь будто сжимается, уменьшается под прямым и открытым взглядом старшего брата. только смотрит все равно без остановки, пожирая глазами каждую эмоцию, мысль, чувство. смотрит виновато. 

сил на злость уже давно не осталось, и санеми выталкивает воздух сквозь сжатые почему-то зубы. 

– иди сюда, - и раскрывает руки. 

взгляд геньи неуловимо меняется - за мгновенья он перебирает столько эмоций, что санеми даже считать не пытается - он видит достаточно. а генья будто только этого и ждет последнюю вечность (тонкий мерзкий голосок в голове санеми напоминает, что так оно и есть, а затем противно хихикает - санеми отмахивается). спотыкаясь на ровном паркете и не отрывая взгляда от лица санеми, чуть ли не бежит в на секунду ставшими такими деревянными руки - будто санеми сам еще не понял, что не просто поднял их в стороны, а душу распахнул настежь, и не знает, что с этим дальше делать - летит в объятия и почти сбивает с ног - огромный ведь вымахал. и замирает, когда санеми необычайно до боли мягко кладет руки на спину и прижимает к себе. 

генье хочется и плакать, и смеяться одновременно, но он сдерживается и пытается дышать глубоко и размеренно, как учили. обхватывает брата крепче и надежнее и прячет лицо в стыке между надплечьем и шеей - теперь хорошо. 

санеми не знает, не понимает, что делать со всеми этими чувствами, что он годами запирал в себе, сажал на цепь и морил голодом. все происходящее кажется нереальным, будто это очередной сон, в котором всё хорошо - санеми после таких просыпался в поту и долго пытался привести дыхание в порядок. санеми коротит - по коже бегут мурашки от теплого дыхания брата, и он прижимает генью ближе, вжимает в себя. дышать получается через раз, с надрывом, и он больше не контролирует свои руки-тело-разум - водит по спине замершего брата, едва касаясь кончиками пальцев, вырисовывая только ему понятные символы. генья, кажется, задерживает дыхание - санеми хочется сказать: “дыши, дурачина”, но, кажется, он и сам не дышит. давно забытым движением кладет правую руку генье на затылок и взъерошивает волосы, слегка сжимая. 

санеми чувствует на шее влагу. 

генья не сдерживает всхлипов - обхватывает своими длинными руками и размазывает слёзы по шее и воротнику. санеми, в общем-то, плевать. для санеми сейчас важнее всего (на свете) человек, который находится у него в руках. тот, чьё доверие он снова хочет заслужить. 

генья коротко отстраняется, втягивает носом воздух, который они делят на двоих, и санеми только сейчас чувствует, как генья дрожит. или он, санеми, дрожит. а может, они оба. руки снова непослушные, и движения получаются кривые и рваные, совсем не уверенные - санеми большими пальцами стирает дорожки слез под веками геньи, и генья закрывает глаза. доверяет ему всего себя, как делал всегда - и как санеми в упор не замечал. 

в руках у санеми - весь мир. в руках геньи - единственное, что всегда было важно. санеми наконец замечает неестественную тишину дома и не понимает. 

– все уже ушли. почему ты остался? - голос внезапно сухой, хриплый, будто тоже не может понять до конца; тело на миг покидают силы. 

генья опускает покрасневшие глаза в пол и через секунду снова поднимает, упрямо глядя в упор. 

– я ждал тебя. санеми пытается дышать. санеми хочется ударить кого-нибудь или что-нибудь, сильно, больно, резко, чтобы кулаки перестали зудеть, а мышцы - неприятно сжиматься под кожей. чтобы крюк, застрявший в груди, перестал тянуть вверх. санеми хватается за генью, как утопающий за щепку, а генья позволяет ему вгрызаться в плечо, чтобы заглушить рвущийся из груди скулеж. у санеми под ребрами неумолимый шквал чувств, готовый разорвать сердце в клочья, - но пока его сердце бережно держит генья, большими ладонями закрывая от режущих северных ветров, оно будет в порядке. санеми верит, санеми знает. 

санеми в руках у геньи впервые за долгие годы чувствует себя цельным, и брат читает его как книгу с замком, к которому наконец нашелся потерявшийся ключ. 

прости. 

прости, что оставил тебя одного. 

прости, что заставил сражаться. 

прости, не спас. 

не уберег. 

и генья прощает.