Льдисто-голубой взгляд без какого-либо интереса скользнул по кабинету директора Хогвартса. Хотя, надо заметить, эта мрачная обстановка ей как никогда нравилась; окна были занавешены тёмными портьерами, поэтому комната находилась во мраке, разве что на массивном дубовом столе стояла пара свечей, которые давали необходимое количество света для заполнения внушающей стопки бумаг.
Переведя взгляд на сидящую за столом мужскую фигуру, она, наконец, задала себе вопрос: «И что мне теперь ему сказать?»
Казалось, она забыла, что ей, как и всякому живому существу, необходимо дышать. Сделав глубокий вдох, Дженнифер обратила внимание на то, как ложатся блики свечей на ничего невыражающее лицо директора. Не было никакой язвительности, он просто смотрел на неё и ждал. Только вот неизвестно, что именно.
Она не так себе представляла этот разговор. Привыкнув предвидеть всё наперёд, знать, что предпримет её собеседник и как повернуть разговор из ниоткуда в нужное для неё русло, сейчас же девушка была вибита из колеи. Тысячу раз прокрученный в голове разговор полетел к Мордреду. Вся уверенность исчезла, как только Дженнифер ступила на порог его кабинета.
У девушки возникало желание сбежать, за что она была готова саму себя под Аваду подставить. Дженнифер Гриндевальд никогда и ни за что не отступает. Она всегда добивалась поставленной цели любым способом — вот она, их с дедом общая черта. Даже если у них были разные понятия об этом мире, они всегда сходились на том, что получить желанное — это уже дело принципа.
И всё же... Дженнифер до сих пор не могла понять, каким образом впустила в своё сердце этого человека. С самого начала своего обучения она прониклась уважением к декану. Если все остальные ребята с змеиного факультета даже побаивались его, пусть и не показывали это в присутствии других преподавателей и студентов остальных трёх факультетов, она не чувствовала страха перед строгим деканом.
Безусловно, профессор всегда был готов вступиться за своих змеек, даже глотку был готов перегрызть за них, но в факультетской гостиной публично устраивал такую взбучку, которая даже гриффиндорцам в самых страшных кошмарах не снилась.
— Мисс Гриндевальд, — директор, усмехнувшись, посмотрел на свою бывшую студентку, — не удосужитесь ли Вы мне объяснить причину своего визита?
— Боюсь, я начинаю сомневаться, стоит ли разглашать эту информацию, — словно отрезвев, она посмотрела на него осмысленным взглядом, понимая, что одним разговором она либо позволит ему убить её прямо на этом месте, либо происходящее здесь станет величайшей слабостью для обоих.
— Насколько я помню, вы, в отличие от своих однокурсников, никогда не отличались низким уровнем интеллекта да и рассуждали здраво. Или я чего-то не знаю, и Вы каким-то чудесным образом успели за эти пять лет деградировать до уровня гриффиндорцев? — изогув бровь, он холодно посмотрел на Дженнифер.
— К моему несчастью или всё же счастью, их не переплюнуть, даже если бы я поставила это целью всей своей жизни, — страх в одно мгновение улетучивается, и на душе становится спокойнее.
Ответом ей стала ухмылка профессора, до безумия знакомая. С минуту она, наверное, просто смотрела на него, пытаясь сформулировать мысль.
— Знаете, — задумчиво произнесла девушка, — мне всегда казалось, что чувства убивают человека, делают его слишком уязвимым, порабощают разум, не позволяя трезво мыслить.
На мгновение она замолчала, переведя взгляд на директора, который неотрывно наблюдал за ней всё это время. Даже в этом полумраке Дженнифер заметила, как он вцепился в подлокотники кресла так, что костяшки пальцев побелели — Северус Снейп понял, о чём пойдёт речь, и прекрасно знал, что этот разговор подобен танцу на лезвие ножа. И она тоже знала.
— И сейчас, — усмехнувшись, она прикрыла глаза, — я могу смело сказать, что это действительно так. Я больше не принадлежу только себе одной.
В этот момент сердце ухнуло куда-то вниз — это была точка невозврата. Он был готов застонать от бессилия. Зачем?
Он любил Лили, но к чему это привело, а теперь... Хотя, он даже понять не мог, когда начал присматриваться к Дженнифер Гриндевальд, а в мыслях оказалась далеко не подруга детства. В голове вился рой мыслей, но на лице не дрогнул ни один мускул.
Девушка же лишь грустно улыбнулась.
— Моё сердце в Ваших руках. Разбить или сохранить — решайте сами, — едва слышно прошептала она, после чего тут же исчезла в языках зелёного пламени.
Директор Хогвартса даже опомниться не успел, как её уже не было, но в памяти застыла её улыбка. Он впервые увидел её улыбку. Печальную, но улыбку.
— Прости меня...
Ему не суждено сохранить её сердце — оно разобьётся, подобно хрупкому хрусталю.