- ...это не твоё дело, Изуми Иори. - голос Тенна чист и звонок, словно бой церковных колоколов, патокой льется с кончика острого языка, застывает в темноте, едва разгоняемой одинокой лампой темного коридора, и осколками антрацитовых копий рвет барабанные перепонки в клочья, стучит по вискам, вгрызается в мозг.
По редким участкам обнажённой кожи дрожащими ручейками стекает оранжевый свет, досадливыми искрами отражается в ясных глазах.
Иори злится. Вот уже два года эти неправильные чувства душат его изнутри, выжимают все соки и смертельным ядом растекаются по венам. Словно неизвестный наркотик, Куджо Тенн мутил рассудок, ускользал предрассветной дымкой, насмехался, язвил, делал больно и невыносимо хорошо. Влюблял в себя все больше.
Больше он ничего не сказал - развернулся и зашагал вперед, навстречу прожекторным огням. Потому что с самого начала предупредил - нет в нем таких чувств и не будет никогда. Потому что был таким жестоким в своей честности. Потому что был Тенном. Он стал необходимым, как воздух.
Перед уходом Куджо не обернулся, но в прощальном «Надеюсь, вы не разочаруете меня, IDOLISH7» слышится его искренняя, до фальши очаровательная улыбка, та самая, с которой он блистает на сцене, та самая, с которой он смотрит на Рику, когда думает, что его никто не видит. И впервые за два года их знакомства от звука его голоса по Изуми ползут отнюдь не приятные мурашки.
Иори направился в противоположную сторону, под спасительный водный град, низко опустив голову. В ушах шумело, в лихорадочном бреду хотелось сорваться назад, чтобы взглянуть в глаза Тенну и спросить - Почему? Почему именно ты?
Одежда потяжелела, в обуви хлюпало, но Иори не обращал внимания на такие мелочи.
Глупо бояться воды, когда охвачен огнём. Он просто... будет учиться не дышать.