Эй, Джек

На улицах снежно. Сабрийские тонут огни

В безмерных сугробах и дыме топимых печей.

Сверкая фальшиво, и гонят, и манят они,

И ты забываешь, что здесь ты, по сути, ничей —

Один в густо-белой чернильно-небесой зиме,

Никчёмный прогульщик своих драгоценных минут,

Любитель чужого, живущий в штрихованном сне,

Влюблённый подлиза. Глухой ненавидящий плут.

Не мёрзнешь — и славно. Он смотрит в родные глаза,

Он ищет себя. И находит. И в алом «ничто»

Ты тоже чужой: с грязной дружбой, с любовью слепца.

Они не осудят. Ты всё потеряешь. Зато

Бесстрастный укор не предъявит фиалковый лёд.

Снежинки и искры — вот круг, завершившийся тут.

И город разрушен тобою зим n-адцать вперёд.

— Эй, Джек, ты грустишь?

— Я не знаю.

Но слёзы текут.