Примечание
Мерный гул двигателей привычно пронзал космическую тьму.
Доктор стоял у консоли и привычными движениями не задумываясь касался кнопок, рычажков и тумблеров, беспокоить которые было совершенно не обязательно.
Он делал так каждый раз. Распахивал старую деревянную дверь, быстрыми широкими шагами подходил-подбегал к панели управления, нажимал на всё, до чего мог дотянуться, порой даже не задумываясь об изначальном предназначении всех этих датчиков и экранов, резким движением тянул на себя повидавший виды рычаг и крепко цеплялся пальцами за край консоли за мгновение до того, как пол уходил из-под ног.
Пока с ним были другие — верные, добрые, смеющиеся, когда ТАРДИС с шумом падала во временную воронку — это выглядело нормально и совершенно естественно.
Но когда никого не было рядом… Вся эта утрированная лёгкость, этот энтузиазм-напоказ, этот приторно-радостный шум — они казались не больше, чем способом заполнить привычкой пустоту.
Пустоту не только внутри бесконечно огромного корабля, по которому разносилось эхо шагов одного-единственного человека.
Пустоту, за тысячи лет прочно обосновавшуюся там, где положено было быть двум горячим сердцам.
Он бежал сквозь время и пространство, не останавливаясь ни на секунду и не позволяя себе облегчённо вздохнуть даже в короткие мгновения, не занятые прогулками под перекрёстным огнём. Ведь где-то глубоко внутри он знал, что стоит ему оказаться в тишине, стоит прекратить движение — он больше не сможет игнорировать всё то, что так надёжно прятал от самого себя в недрах подсознания, надеясь забыть, подавить, уничтожить.
Всего один миг тишины — и вот он уже чувствует, как сгущается снаружи чёрный холод космического пространства.
Люди приходили и уходили. Появлялись и предавали друзья. Рождались и рушились надежды. И только эта ледяная тьма по ту сторону деревянной двери всегда была вместе с ним. Его вечная спутница. Его кровный враг и последняя любовь.
Такая же чёрная, как пустота в его сердцах.
Такая же холодная, как он сам.
Кто он, в этом пустом корабле, один, на краю Вселенной? Человек, чьи жизни сплелись с тканью мироздания, чьё имя затерялось в веках и тысячелетиях. Кто он, не останавливающийся ни на секунду — то ли в поисках блаженной Земли Обетованной, потаённого рая неприкаянных душ, то ли в жалкой попытке сбежать от самого себя?
Кто он, человек из маленькой синей будки?
Он проживал столько жизней, видел, кажется, каждую секунду вечности, стал её частью, растворился в ней, растаял в глубокой мгле.
Он столько раз рождался…
И столько раз умирал.
Порой, в короткие мгновения тишины, ему начинало казаться, что после всех этих смертей и вовсе не было возрождения. Что с каждой новой регенерацией часть его души оставалась где-то там, во тьме, ускользала из сетей золотистого света, пока вся она, до последнего кусочка, не растворилась в космической ночи, оставив после себя лишь толстый слой инея на очерствевших сердцах.
Он притворялся, что существует. Притворялся, когда на него смотрели с надеждой, когда обещали вечно помнить и когда клялись уничтожить. Притворялся, окружённый толпами и становясь невольным пророком. Притворялся, быстро стуча по кнопкам — наедине с гулом старых двигателей пустого корабля.
Он стал призраком, тенью самого себя. Беспокойным духом, облечённым в бесполезную плоть, сбрасываемую, словно змеиная кожа. Вечным странником, не сумевшим обрести покой.
Он бежал, не смея остановиться.
Не решаясь взглянуть назад.
Боясь тишины.
Окружённый холодным дыханием пустоты и сотканный из него же.
Совершенно один во мраке предвечной ночи.