— Мы ведь всегда будем вместе, так ведь?
Фриск невольно вздрагивает от столь резкого обращения, слегка приподнимаясь, и сгибая руками колосья пшеницы. Тут же на закрытые глаза девочки падает яркий свет заходящего солнца, заставляя её щуриться ещё больше. Ветер нежно обдувает желтоватую кожу.
Почему-то Фриск совсем не хочется оставлять этот вопрос без ответа. Тем более находясь под пристальным, но таким мягким и нежным взглядом маленького принца.
В такие моменты Фриск больше всего жалеет о том, что у неё нет с собой видеокамеры. Ведь записей могло бы получиться намного больше, тем более, картинка там была бы видна.
— Да, Азриэль. — Мягко отвечает она, улыбаясь. — Я обещаю.
В последнее слово Фриск вкладывает наибольший смысл, совершенно не лукавя. Когда у твоего лучшего друга половинка твоей же души, враньё просто не имеет смысла — у него появится полное право на обиду. А Фриск никого не хочет ни обижать, ни расстраивать. Тем более Азриэля.
Да и зачем же ложь, когда всё и так ясно? В груди Фриск разливается приятное тепло, исходящее от самой души, вернее, её половинки. Азриэль должен испытывать то же самое — тёплая улыбка озаряет его маленькую мордочку, от которой Фриск становится ещё спокойнее и радостнее на душе.
— Хорошо… — Мягко говорит он, ложась на придавленные его весом колосья.
В тишине дует прохладный ветер, унося прочь все плохие воспоминания. Из памяти пропадает озлобленный на весь мир от непереносимого горя Флауи, оружие, покрытое пылью монстров и следы кетчупа на руках. В мыслях остаётся лишь будущее, такое же светлое и ясное, как последние лучи солнца.
Ни одно слово не нарушает светлого молчания. Поле переливается всеми оттенками золотого, ласково касаясь колосьями пшеницы Фриск и Азриэля.
Когда она была здесь в первый раз, она чувствует себя одиноко, в слезах идя сквозь пшеницу к собственной могиле, которая на самом деле оказывается для неё самым лучшим домом. Но даже тогда у Фриск нет того самого, настоящего друга, которого она ищет так давно… Но сейчас Азриэль сжимает её ладонь в своей большой тёплой лапе, и одиночество отступает прочь.
— Нам пора идти, — неохотно говорит Азриэль, медленно поднимаясь. — Но мы ведь придём сюда снова, так ведь?..
Он снова протягивает лапу, и Фриск тут же цепляется за неё, поднимаясь и сама. После них в поле остаются маленькие следы… И тёплые воспоминания, которые навсегда останутся в душах монстра и человека.
Где-то вдалеке над золотым полем возвышается гора Эббот.