Небольшое селение неподалёку от Санкт-Петербурга. Здесь всего около сорока домов, но все они жилые. Все домики похожи на традиционную хату, но сделаны из камня и побелены, а не из глины. Местность вокруг селения живописная: зелёный лес и несколько маленьких озёр. Правда, местные не любят этот лес — волки там водятся.

Так вот именно в это селение я только что прибыл на автобусе. Выхожу на улицу, прихватив свою чёрную сумку с вещами, заботливо сложенными моей женой Оксаной, и осматриваюсь, когда автобус отъезжает. Справа от меня находится единственный в селении магазинчик, носящий название «Юлиана». Прямо — дом друга, к которому я приехал, а позади — лес. Внезапно кто-то похлопал меня по плечу.

— Привет, Ванька! — воскликнул Артём, улыбающееся лицо которого я увидел, обернувшись. Видимо, он подошёл когда я вглядывался в тени меж деревьев.

Я знаю его всю свою жизнь — наши мамы были лучшими подругами и поэтому мы знакомы с раннего детства. Когда он был совсем мелким ещё, у него были белые, как только выпавший снег, волосы. Сейчас же они цвета поспевшей ржи. Полулунин ростом с Мая, однако, худее его. Конечно, время Тёмыча не пощадило — вокруг глаз и на лбу уже появились морщинки, да и выглядел он старше, чем есть на самом деле. Однако, всё так же узнаются и остаются неизменными чуть изогнутые будто бы в удивлении светлые брови и нос с горбинкой. Кое-где на достаточно бледном лице Артёма можно разглядеть редкие веснушки. В младших классах его даже дразнили известными строчками: «Рыжий-рыжий конопатый, убил дедушку лопатой». Воспоминания заставили меня улыбнуться.

— Привет, Тёмыч, — я его дружески обнял его, взял свою сумку. — Ну, как жизнь? Не надоело тут сидеть?

— Надоело, не представляешь даже как, — наигранно вздохнул Полулунин. — А ты, смотрю, женился, Тихонов. И кто же она?

— Одна обворожительная блондинка, с которой я работаю, — отвечаю, зачем-то глянув влево.

Улица как улица вроде, но мне на глаза попал самый дальний дом, ограждённый высоким забором. И дело было не в доме и даже не в заборе, а в рисунке, изображённом на калитке. Там была чёрная водяная лилия с одним золотым лепестком. Что тут такого? Просто именно такое изображение означало для меня одного моего старого друга, которого я не видел уже около пяти лет.

— А там кто живёт? — спрашиваю, указав на дом.

— Андрей. Он из города года четыре назад приехал. В принципе, нормальный мужик. Не пьёт, не дебоширит. Правда, странный немного. Волк у него живёт, — поведал мне Артём, проходя по дорожке к дому.

— Слушай, я у тебя вещи оставлю и схожу к нему.

— Зачем? — в синих глазах отразилось недоумение.

— Мне кажется, что я его знаю, — я, может, и не стал бы идти к чужому дому (действительно, мало ли у кого мог быть такой рисунок на калитке?), но при иных обстоятельствах. Мне просто не давала покоя мысль, что там действительно может жить Андрюха.

— Хорошо, попозже, часов в шесть сходишь. Но сейчас мы будем обедать, а то для кого моя Алиска столько готовила?

***

Подойдя к калитке я нажал на звонок и тут же услышал рычание из-за забора, потом тихий хлопок двери и шаги.

— Эй, пьянь, вали отсюда и побыстрее! — донеслось до моих ушей. Но этот голос я узнал.

— А может всё же откроешь? Или я по-твоему там в ФЭС спился? — шутливо спросил я, когда шаги были уже близко.

Когда калитка открылась, то я увидел перед собой русоволосого парня среднего роста. На нём были кроссовки, домашние джинсы и старая серая пайта. В зелёно-карих глазах недоумение смешалось с радостью. А на левой стороне шеи красовался довольно большой багровый шрам, которого не было при нашей последней встрече.

— Ваня? Тихонов? Какого?..- осмотрев меня с ног до головы несколько раз, он меня всё же обнял.

— Да, Андрюха, это я.

— А ты не сильно изменился… Ладно, заходи, — я прошёл во двор, а Морозов закрыл калитку.

Тут же ко мне подбежал волк. Действительно, самый настоящий волк. И он тихо рычал на меня, но не кидался — ждал команды. И, кажется, он был слеп.

— Сеймоур, это свои, — обратился к зверю Андрей, тот сразу же перестал рычать и даже дружески завилял хвостом.

— А зачем тебе волк? — спросил я, когда мы шли по тропинке к крыльцу.

— Ну… Собаки у меня нет. Зато есть Сеймоур, — друг погладил животное по голове. — В дом пойдём или тут посидим? Ты голоден? Как тебя вообще сюда занесло?

— Тут посидим. Спасибо, я не голоден. Жена вашего участкового отменно готовит, — я улыбнулся. — Я сюда к нему в гости приехал. Мы с самого детства ведь знакомы, да и одну квартиру снимали, когда студентами были.

— Да, я слышал, что он говорил о Ване каком-то, но мне и в голову не могло прийти, что этот Ваня — ты, — рассказал русоволосый, сев возле меня.

— Но ты всё же сохранил наш обычай — лилия, — я погладил по голове лежащего рядом со мной волка.

— Да, это — одна из немногих вещей, которые мне реально помогли… выжить, что ли. Сложно было адаптироваться на новом месте — никого не знаю, денег мало, сети нет, дом развален и так далее.

— Но ты справился.

— Эта лилия напоминала мне о прошлом, о всём хорошем, что было в моей жизни, а забота о Сеймоуре заставляла каждый день вставать с кровати, не опускать руки.

— А как ты вообще сюда попал? — спросил я то, что терзало меня уже давно. Я помню тот день, когда он пропал. Я тогда был на дежурстве и это известие от его Дашки застало меня врасплох. Я помню, как она била меня кулаками в грудь, плача. Помню, как нам сказала Галина Ивановна, что его забрали в ФСБ и никто не знает что с ним и где он. Белозёров Серёга тогда даже чашку от удивления случайно выронил. Помню, Дашин крик, когда нам сказали, что пришла бумага, уведомляющая о смерти Андрея. Да что там Дашин, я помню <i>свой</i> крик. Я помню овладевший мной ужас и истерику блондинки. Я помню как приходил к ней в больницу, когда у неё был приступ — у девчонки плохо с сердцем. Я помню как она приходила ко мне домой часа в два-четыре ночи просто чтобы не быть одной, ведь кроме Андрея у неё никого не было. Я всё помню. Поэтому я пошёл сюда. Поэтому задал ему этот вопрос.

— Ладно, хотя я вообще-то не имею права это рассказывать, но в разговоре с тобой можно нарушить закон, — что ж, признаться, начало меня напугало. А зелёно-карие глаза смотрят на волка, что лёг у ног русоволосого, будто ища успокоения. — Всё началось когда я только месяц встречался с Дашей, — я заметил, что ему тяжело далось это имя. Видимо, он всё ещё её любит, — и я не понравился её отцу, а он — большая шишка в ФСБ и поэтому решил как-то меня убрать от своей дочки подальше. Сначала просто запретил нам видеться, но она не стала его слушать. Потом он отправил её в Питер, думаю, она тебе говорила, но мы всё равно встречались. Тогда он придумал сослать меня на объект со статусом «совершенно секретно» и воплотил эту задумку в жизнь. Последнее, что я смог сделать от туда — отправить тебе то письмо, что я жив и чтоб ты меня не искал, — он говорил периодически замолкая. А это письмо-то оно до сих пор у меня. Я помню, как мне очень хотелось верить в то, что Андрей действительно жив и что он в безопасности. Я практически молился об этом. Серьёзно. Я знаю Андрюху всю свою жизнь и мне не хотелось верить в его смерть, даже когда мне о ней сказали. — Ложью, конечно, было, что мне ничего не угрожает, но я должен был так написать чтобы вы меня не искали. Этого нельзя было ни в коем случае. То место, куда меня сослали во истину ужасно. Мне до сих пор в кошмарах снится то, что я там увидел… Механические рыбы, механические птицы… — он неосознанно качал головой. — Я никогда не думал, что они могут быть настолько страшными и отвратительными, Ванька.

— А этот шрам, — я указал на его шею, — ты там получил?

— Да, механический паук был не особо дружелюбен со мной. Они вообще людей не любят, знаешь ли, — усмешка. — Меня <i>туда</i> отправили как человека, на котором испытывают этих «животных». И знаешь, меня охватил звериный страх, когда меня в комнате с этим чёртовым пауком заперли. Казалось, могло быть хуже, да хуже некуда положение. Я простился с жизнью, когда эта механическая тварь на меня прыгнула. Я потом несколько недель провалялся в санчасти и меня отправили обратно в Москву, заставив подписать бумагу о неразглашении. А в столице мне сказали, что бы я брал ноги в руки и сваливал, но я не захотел, поэтому ко мне домой пришли серьёзные люди в форме, запихнули меня в джип и выкинули здесь, предупредив, что если они хоть в одной из баз увидят, что засветилось моё имя, то на следующий день моё тело будет или в реке, или в земле среди леса. Так что я подумал… и решил остаться. Купил этот домик за гроши, довёл его до ума… Хотя знаешь, порой мне казалось, что нет смысла пытаться что-то сделать, ведь я — никто и ничего не смогу с этим сделать. Я только права водительские получил и всё. Сейчас детишек в школу в город отвожу на автобусе. Это хоть какой-то, но заработок, а мне с Сеймоуром и не надо больше.

— А… как он вообще у тебя появился? — спросил я, пытаясь осознать услышанное.

— Когда меня тут кинули, была зима. Я пытался хоть как-то греться, потому что холод был неимоверный. Участковый нормальный мужик тут, пригласил меня к себе, расспрашивал. Я, конечно, выдуманную историю рассказал, но не в этом суть. Когда я от него выходил то увидел сидящего около двери волка, а Артём его прогнал и сказал, мол, достал этот зверь, вечно у дверей крутится. Я несколько дней понаблюдал за этим волком, да он и ко мне пару раз на улице подходил, и решил взять его к себе. Осмотрел, накормил его. Знаешь, мне ведь говорили, что он тут уже полгода бродил, когда я приехал. И вот у меня появился вопрос. Почему никто, ни единая душа, не задумалась, а может этот волк просто слаб, стар и слеп? Почему же он не в лесу, а бродит по селению? Не от того ли, что ему нужна помощь? — в голосе Морозова проскользнули нотки злости. Видимо, волк стал для него здесь единственным другом. — Хотя, ко мне и другие волки забредают порой. Они никогда не нападают, но я всё равно всегда запираю дверь на ночь.

— А калитка? — спросил я, смотря на высоченный забор, который запросто защитил бы от любых волков и не только.

— Двор ограждён не полностью. Только 3 стены, а задней, что ограждала бы участок от леса, нет. Так что я запираю дверь… — Андрей замолчал, но я заметил, что ему стало легче. Он высказал всё, о чём до этого вынужден был молчать. — Слушай, Вань, а… ты Дашу давно видел? — он посмотрел мне прямо в глаза.

— Дашу… ну, где-то месяц назад. У неё всё хорошо. Закончила институт с красным дипломом, сейчас работает в суде. А вот тебя она не забыла. В твой день рождения всегда приходит ко мне и мы вспоминаем разные истории, связанные с тобой. Оксанка моя в первый раз возмущались, но потом свыклась с этим нашим с Дашкой обычаем, — я рассказал почти всё. Кроме того, что она обручена.

— А… А она встречается с кем-то? Может, замужем? — спросил друг, понимая, что я не скажу об этом сам.

— Она обручена, Андрюх.

— С кем? — после нескольких минут молчания всё же спросил русоволосый. — Я просто хочу знать с кем, — голос звучал спокойно, но я знал, что он приложил для этого много усилий.

— С Лёшей. Он нормальный чел, не беспокойся, — я не стал говорить Андрею, что Лёха уж очень похож на него. Только чуток выше и глаза чисто зелёные. Даже голоса у них похожи, но в то же время спутать их нельзя.

Мы сидели ещё очень долго и разговаривали. Я рассказал всё, что произошло со мной за эти пять лет, а Андрей рассказал в подробностях как живётся ему. Мы вспомнили былое. Жаль, что нельзя рассказать Дашке, что я его нашёл. А может это и к лучшему. Что ж, это тот случай когда я не знаю как было бы лучше.

Под утро я вернулся домой к Артёму с Алиской. Когда меня расспрашивали о визите к Андрею я сказал только две фразы.

— Он гораздо лучше, чем вам кажется, просто у паренька было очень сложно прошлое. Относитесь к нему немного лояльнее.

Надеюсь, что мы встретимся ещё не один раз и сделаю всё для этого. Я не хочу снова терять своего лучшего друга.