Lemon boy

У Ричи веснушки рассыпаны по носу и щекам, и тёмные волосы за ушами завиваются непослушными кольцами. Он часто выглядит забавно, пытаясь их успокоить, а потом пожимает плечами и позволяет им и дальше лезть в глаза, цепляться за дужки очков и щекотать шею.

Его недолюбливают в школе, но Эдди он нравится. Есть в нём что-то такое… притягательное. В том, как он иногда начинает отстукивать неизвестный никому ритм кончиками пальцев. Или в том, как он задерживается после уроков, чтобы спросить у учителей, как у них прошёл день.

Ребята прозвали его Лимонным Мальчиком, потому что он ест лимоны целиком. Как яблоки.

 — Привет.

 — Ты мне?

 — Ну… да. Как тебя зовут?

 — Оу. Ричи Тозиер.

 — Эдди Каспбрэк. Приятно познакомиться.

Он всегда сидел один во время обеда, но не выглядел, словно слишком уж об этом переживает. У него был живой взгляд, скачущий с одного предмета на другой, никогда не сидящий на месте. Он всё время делал заметки в потрёпанном ежедневнике и на всё смотрел с таким неподдельным восхищением… что однажды Эдди просто не смог устоять. Несмотря на неодобрение друзей, Каспбрэк с тех пор обедает с Ричи.

Ричи обучает его языку красоты.

<i>«Каждая вещь</i>, — говорит он, — <i>прекрасна. Ты не можешь сказать, что предмет уродливый, потому что он… прекрасен. Красота есть во всём».</i>

Ричи сидит перед Эдди на уроке английской литературы. Каждый раз, на каждом из этих уроков повторяется одно и то же: Тозиер высоко поднимает обе руки, притворяется, что зевает, и бросает бумажку с запиской Эдди на стол. И каждый раз Эдди немного напрягается, стоит Ричи даже немного облокотиться на стул, каждый раз он ловит эту бумажку ещё до того, как она касается парты. В записке только одно слово. Всегда разное, но только одно.

<i>«Деревья»</i>

И Эдди жадно впивается взглядом в деревья за окном. Он видел эти деревья сотни раз, вчера, позавчера, год назад и даже сегодня, входя в класс. Но сейчас он присматривается и видит, как шевелятся под ветром листья, как ветви покачиваются, переплетаясь друг с другом в причудливом танце гармонии, как кора покрывает солидные, старые стволы, как морщины покрывают кожу стариков. Видит следы прошедшего утром дождя, оставшиеся на листьях, коре и ветвях крошечными, блестящими каплями живительной влаги. Видит пульсацию жизни, идущую от земли, поднимающуюся по корням и мерцающую там, под корой, в глубине, в самом сердце древесины. Видит всё так, как видит это Ричи.

Эдди просто его боготворит. Так все говорят, так что, наверное, это очевидно. Но он просто не может с собой ничего поделать, не может перестать слушать: то, что делает и говорит Ричи… прекрасно.

Каспбрэк даже не замечает, как меняется его восприятие мира. «А что бы увидел Ричи?», думает он, выходя из школы или из дома, или проезжая на велосипеде по давно знакомым улицам, или заглядываясь на старые здания в центре города. И мир вокруг начинает играть новыми красками, мир рассказывает ему свою историю, историю своей красоты. И это ему чертовски нравится.

Ричи носит расстегнутые рубашки поверх поношенных футболок и удобные, вместительные рюкзаки. Он всегда кривовато улыбается, даже когда ни с кем не разговаривает. Если с ним говорят, он может смотреть за человека, куда-то мимо его глаз и лица, и пропускать что-то мимо ушей. Не повышает на людей голос, никогда не кричит, не обзывается и не дерётся, хотя, видит Бог, раньше его часто били. Просто однажды хулиганы перестали им интересоваться: трудно бить того, кто не пытается убежать и продолжает улыбаться, даже если лежит на земле и его тело уже превратилось в одну сплошную рану. Наверное, им просто надоело.

Он показывает Эдди цветы, прорастающие в асфальте, показывает блики солнца на воде. Отражение заката в окнах высоких зданий. Капельки застывшей смолы на стенах деревянной беседки. Муравьёв, упорно тащащих куски листьев и крохотных палочек себе домой.

От Ричи пахнет лимонной цедрой, только что постриженным газоном и мятным мороженным. Он может быть циничным при желании, правда, но обычно такого желания у него не возникает. Его ногти либо аккуратно пострижены, либо обкусаны почти до крови — по его рукам можно судить о его настроении. Он заворачивает остатки хлеба во вчерашние газеты, чтобы относить его птицам в парке.

 — Может, дадите ему шанс? — просит Эдди. — Пожалуйста, ребята, он… он хороший. Сейчас же лето.

Билл недоверчиво хмурится, оглядываясь на остальных. У всех на лицах написано сомнение. В конце концов, он вздыхает.

 — Хорошо. Но, считай, под твою ответственность.

Они начинают ладить, Ричи и Неудачники. Эдди не без гордости смотрит на то, как они слушают его сумбурные словесные взрывы о тени, которую отбрасывает водонапорная башня, о причудливой форме камней на берегу Кендускига, о птицах в орнитологическом атласе Стэна. Но у них с Тозиером остаются их маленькие темы — слова, уже не скованные записками.

Ричи щурится, глядя на Эдди, пока тот не начинает с улыбкой щуриться в ответ.

 — Облака, — выпаливает Ричи, и они оба резко поднимают лица к небу.

 — Облака, — улыбаясь до ушей, повторяет Эдди.

Ричи добывает цветочные горшки, и они сажают семена на заднем дворе Эдди. Каждый раз, когда новое растение проклевывается из-под земли, лица у них обоих готовы треснуть от улыбок. Они ищут черепах в озере, просто чтобы знать, что они там есть. Объезжают город на велосипедах, чтобы позволить ветру растрепать волосы. Пишут письма будущим поколениям, а потом кладут их в коробки из-под обуви и зарывают в Пустоши, чтобы какие-нибудь тринадцатилетние дети нашли их, скажем, через двести лет, и узнали, что Ричи Тозиер и Эдди Каспбрэк жили… Жили.

Они сидят на пледе, который Эдди постелил посреди луга, на котором сегодня они провели уже три часа. Так много цветов, диких «сорняков». Ричи их очень любит. Чуть дальше Беверли устало прислонилась к берёзе и, кажется, задремала, Билл и Бен о чём-то спорят, а Стэн Урис наблюдает за ними, как обычно, со спокойным, серьёзным видом, сложив руки на груди и иногда тихо говоря что-то внимательно слушающему Майку, стоящему рядом. Кажется, так было всегда, и это будет длиться вечно. Но это не так. Не так, потому что лето близится к концу. Ричи скоро четырнадцать.

Эдди Каспбрэк как будто этого не осознаёт. Пока нет. Лето ещё продолжается, светит солнце, луговые цветы щекочут его лодыжку. Он сидит здесь, а что ещё нужно для счастья? Ричи долго на него смотрит, слегка приподнимает уголок рта в привычной улыбке и тут же опускает обратно. Эдди напрягается, внутри что-то радостно подпрыгивает. Он знает, что за этим последует. Сейчас Ричи громко шепнёт: «Нора!», или «Птица!», или «Термос!», и они будут долго рассматривать нору, совсем недавно вырытую сусликом, или наблюдать за тем, как какая-то хищная птица парит высоко в небе, высматривая мышей или кротов, или, перешептываясь, смотреть, как блестят на крышке термоса, принесённого Беном из дома, капли сладкого чая. Но Ричи всё молчит и молчит.

 — Ну? — не удержавшись, спрашивает Эдди, как будто расплёскивает всё скопившееся в его душе нетерпение. — Говори уже, что в этот раз?

Ричи снова пытается улыбнуться, в этот раз успешно. А потом набирает в лёгкие воздух, как будто хочет задуть свечу на торте, и выпаливает:

 — Твои глаза!

И целует его, прежде, чем Эдди успевает удивлённо распахнуть ресницы. Руки Касбрэка от неожиданности взмывают вверх, но останавливаются на полпути к лицу, замирают на несколько секунд, а потом медленно опускаются Ричи на плечи.

Бев поднимает свои солнцезащитные очки и уважительно кивает головой. Бен и Билл мгновенно перестают спорить. Все взгляды направленны только на этих двоих. Стэн, улыбаясь, наклоняется к Майку:

 — Честно? Давно пора, — и Майк, как были бы и все присутствующие, если бы это слышали, с ним совершенно согласен.

<center>***</center>

Они ходят по школе, держась за руки. Ловят на себе подозрительные, а то и полные откровенного отвращения взгляды, улыбаются и идут дальше. Стоит к ним приблизиться Генри Бауэрсу — смотрят на него вдвоём, одновременно, и от этого взгляда Генри вдруг прошибает такой холод, что он, краснея и не понимая, что вообще происходит, спешит ретироваться.

Перед звонком останавливаются посреди коридора — дальше идти в разные стороны.

 — Удачи на алгебре! — весело подмигивает Ричи, разворачиваясь.

 — Погоди ты! У тебя опять очки в волосах запутались, — ворчит Эдди, отцепляя коварные пряди от оправы.

Ричи смотрит на него с нежной улыбкой, а потом, когда очки оказываются на свободе, чмокает в щёку.

 — Увидимся на обеде! — выкрикивает он, задом наперёд шагая к своему кабинету истории.

Эдди машет ему рукой.

Эдди Каспбрэк и его Лимонный Мальчик.

И, кажется, так будет всегда