Примечание
Почему это случилось с моим мальчиком? Всё же было так хорошо…
— Сэр, спасатели скоро прибудут. Никуда не уходите, им может понадобиться Ваша помощь, — сотрудник полиции исчезает так же быстро, как и появляется. Мир начинает медленно тускнеть, чтобы контрастом выделить удушающе гробовую тишину в воспоминании, где я теряю навсегда своё сокровище…
Мы познакомились пару месяцев назад. Я, наконец-то, смог выйти на улицу, стоило солнцу скрыться за горизонтом. Меня одолевал голод. Следовало как можно скорее найти кровь, чтобы не начать нападать на всех случайных прохожих. Ещё было бы неплохо заранее закупиться пакетами с краской, корни волос уже начинали потихоньку белеть.
Улицы пусты, что не могло не радовать, можно было пройтись в одиночестве и не волноваться насчёт соблазнов, наслаждаясь ночной прохладой. Всё могло обернуться иначе, я мог проигнорировать, пойти по другой улице, отправиться домой, никогда не познав настоящего счастья и великого горя, но судьба решила всё за меня, преподнося свой подарок.
Кровь, вот что я учуял в тот момент. Источник её запаха находился совсем близко. Возможно, кто-то был тяжело ранен, мог умереть. Перед носом возникают двери ночного клуба: в подобных местах часто случались заварушки, в которых кто-либо погибает. В этом нет ничего удивительного. Я быстро заныриваю внутрь этого сомнительного заведения, представ перед источником столь сильного запаха.
Мальчишка, что пел в это время на сцене. Он был красиво одет, кидал соблазнительные взгляды на посетителей. Под этой маской и умелой игрой скрывались отчаяние и боль, испытываемые при каждом движении, каждом вздохе. Весь воздух в помещении был наполнен его кровью, видимо на его теле было множество глубоких ран, скрытых бинтами. Он нуждался в помощи, в избавлении от этих мук…. Голод заполонил мой разум….
Очнулся я тогда, когда было уже поздно. Мои клыки были в чужом запястье, а я сам с наслаждением пил чью-то кровь. На меня смотрели тёмно-зелёные глаза того самого мальчишки, в которых отражалась чрезмерная усталость и некий интерес. Я с осторожностью отстраняюсь, виновато вытирая оставшуюся на коже красную жидкость, заматываю чужую бледную руку бинтами обратно. У мальчишки сильно просвечивают вены, а сам он еле стоит на ногах.
— Выглядишь паршиво, — произносит тот с улыбкой, продолжая наблюдать за моими действиями. Вблизи он был помятым и чрезмерно худым, видимо, мало ест, бедняга.
— Однако же ты — наглядный пример здорового человека, — отвечаю на его улыбку, когда тот прыскает от смеха. Было заметно, что ему этого давно не хватало: на щеках появился небольшой румянец, а лицо стало выглядеть менее удручённым. Он кладёт руку на моё плечо, приходится поддерживать его, чтобы он мог ровно стоять на ногах. Парень поднимает на меня весёлый взгляд, а я таю от его счастливой улыбки, что не может сойти с юного лица, на нём заметны следы веснушек, что давно не появлялись на коже.
— Спасибо, я-я давно не смеялся. Как тебя, кстати, зовут, друг мой кровососущий? — он опирается спиной о бетонную стену, продолжая разглядывать меня в ответ.
— Кровопьющий, сосут комары. А зовут меня Геннадий, — завязываю узелок на его бинтах, отдавая всё своё внимание разговору с парнем, — назови же мне своё, мой доблестный рыцарь в сияющих одеждах, спасший меня от голодной смерти? Прости меня за это….
— А может тебя кусал радиоактивный комар? — он усмехается, рассматривая обновлённые бинты на своей руке, — меня зовут Ян, а тебе не за что извиняться, ты вежливо попросил помочь тебе, — он смотрит на меня, а затем мрачнеет за пару мгновений, я наблюдаю за тем, как всё его существо наполняется отчаянием, — прошу, спаси меня, молю. Пожалуйста, я буду кормить тебя… — парень кривит лицо от накопившихся в глазах слёз, его тело содрогалось от частых всхлипов. Он выглядел сломленным, разбитым. Сердце больно сжимается при взгляде на него. Не выдерживаю и отнимаю того от стены, заботливо обнимая и укладывая его голову на своё плечо. Ян тут же замолкает, утыкаясь в ткань пальто, но продолжает крупно дрожать.
— С этого момента я обещаю защищать тебя, я сделаю так, чтобы твоя жизнь больше никогда не была такой, какой была до сегодняшнего дня. Больше никаких клубных выступлений, похотливых взглядов потных мужиков и ночных смен, — шепчу на ухо, аккуратно гладя того по голове. Он отстраняется, а я наблюдаю благодарность в полных слёз глазах.
Ян объясняет мне, что мы находимся у чёрного хода. Говорит, что я поймал его здесь после выступления и объяснил, кто я, своё положение и то, как я его нашёл.
Я беру его за руку и веду к забору, подсаживаю его, дабы тот смог перелезть, а затем оказываюсь за пределами ограждения сам. Подхватываю парня на руки сразу же после своего приземления и несусь, петляя, в сторону своего дома. Он цепляется за меня, как за спасительную соломинку, а я не могу сдержать счастливой улыбки. Я нашёл своё сокровище…
Ян спит весь следующий день, а я сижу рядом с ним, изучая все возможные рецепты. Ребёнка нужно будет покормить, когда тот проснётся.
Всю ночь мы не можем прекратить говорить о различных мелочах, Ян всё время шутит о вампирах, строит теории о людях-комарах, а я внимательно его слушаю и не могу не смеяться. Красное вино кончается быстро, но наш разговор не собирается прекращаться, мы продолжаем повествовать о своих прошлых жизнях, о своих мечтах, различных фантазиях. Ни я, ни Ян, — я уверен, — ещё никогда не испытывали такого липкого спокойствия. Но всему приходит конец. Мы оба предполагали, что идиллия не может продолжаться вечность.
Всё чаще я стал находить Яна с бутылкой вина, после того, как возвращался с работы. Он объяснял это тем, что ему было одиноко без меня. Я лишь кивал с пониманием, в такие дни мне приходилось выпивать кровь случайных прохожих, что попадались под руку. С каждым подобным разом Ян выпивал всё больше, но когда у меня был выходной, мы снова мило беседовали о всякой чепухе и наслаждались обществом друг друга. Так прошёл месяц, пока я не нашёл того в ванной в окружении опустошённых бутылок.
Дрожащими руками он пытался порезать свои запястья бритвой, громко рыдая и стоя на коленях. Завидев меня, он зарыдал ещё сильнее и стал молить о прощении, говорил, что бросит пить, что перестанет давать пустые обещания, он кричал, что любит меня, что никогда не встречал кого-либо столь похожего на меня, что относился бы к нему по-человечески. Мне лишь оставалось отобрать бритву у него из рук и крепко обнять, успокоить его, заверить, что верю ему, хоть кошки и скребли на душе…
— Я верю тебе, солнце моё, верю, — целую его в мокрый висок, обнимая крепче, слушая его громкие всхлипы. Ян продолжает слёзно просить прощения уже совсем тихим, сорванным от громких рыданий голосом.
Помогаю ему привести себя в порядок, а он спрашивает меня, почему я назвал его солнцем, если оно может сжечь меня заживо.
— Потому что ты причиняешь мне боль, — грустно улыбаюсь, а он снова начинает реветь, прося прощения за все свои грехи.
Этим вечером мы смотрели стереотипные фильмы об упырях. Ян не мог удержаться от постоянной критики в адрес персонажей, чем сильно смешил меня. Мы прекрасно провели время, хоть фильм и был полным дерьмом.
Ян сдержал своё обещание. Он стал чаще помогать мне с домашними делами, рассказывал всевозможные истории, что он придумал, наблюдая из окна за прохожими. В один день он смог сильно удивить меня — этот дурачок умудрился выдрессировать ворону доставлять письма, как почтовые голуби. К ножке птицы была привязана небольшая записочка с именем. Он назвал её «Чумной доктор». Моего мальчика ждал вкусный ужин в честь его двухнедельной завязки с вредными привычками. Ян весь вечер рассматривал витилиго на моих руках, лепеча что-то о воронах и чуме Средних веков, о котах и ведьмах, вспомнил о своём друге детства — крысе Чуме. Я ласково улыбался ему, внимательно слушая его рассказы. Ян целует меня, а я отвечаю, чувствуя себя самым счастливым существом на свете.
Уютной идиллией проходит второй месяц... Мы слушаем новости в ожидании прогноза погоды, отвлекаясь на взаимные ласки, прерываемся, когда ведущий сообщает об аресте директора того самого ночного клуба, из которого я когда-то похитил моё солнце. Эта весть не может не радовать. Мой мальчик предлагает прогуляться в честь данного события, кто я такой, чтобы ему отказывать.
Мы бредём по длинному мосту. Ян сравнивает здания вдалеке с тем или иным предметом, ступая по перилам моста.
— А вот это похоже на собачку, — он указывает мне за спину, по-детски улыбаясь. Смотрю в указанное место с прищуром, усмехаюсь, когда нахожу объект его сравнений.
— Да, пожалуй ты прав, — проговариваю, продолжая рассматривать то здание, глупо смеюсь, — солнце, лучше слезь с перил, ты можешь…. — оборачиваюсь обратно, а улыбка медленно сползает с моего лица, — упасть…
Яна нет.
На краю паникующего сознания слышу оглушающий всплеск воды. Срываю голос в истерике, уже у края перил. Я потерял его, моего мальчика, моё сокровище, моё солнце, я не уследил за ним….
Я не успел.
Полиция и скорая едут слишком медленно. Когда они приезжают, у меня уже не остаётся слёз. Я смотрю на быстрое течение реки, а в голове мелькает образ моего дорогого Яна. Я не смог его уберечь, я не смог сдержать обещание…. Полиция пытается говорить со мной, но я их не слышу, они зовут психолога, а я отрываю от сердца единственную фотографию моего любимого.
Проходят часы, а они не могут найти его тело. В моей голове проносятся всё то время, что мы провели вместе. Смотрю на время, а на моём лице появляется кривая улыбка — через считанные секунды будет рассвет.
Встаю ногами на перила, а с первым появившимся лучом слышу крики ужаса, когда моя плоть начинает загораться от соприкосновения с солнцем. Я лишь смеюсь, чувствуя, как превращаюсь в горстку пепла.
Я иду к тебе, моё солнце…