Поначалу сидеть неподвижно было скучновато, но Гамбургер довольно быстро отвлекся и забылся, рассматривая лицо Хотдога так близко от него. Прикосновения разнообразных спонжей, кисточек, щеточек, карандашей и другого, что Гамбургер не брался бы классифицировать, легко щекотали кожу, но на это было очень просто не обращать внимания. Достаточно было начать смотреть, как Хотдог шевелит губами, иногда высовывая кончик языка от усердия, как бьется жилка на шее в расстегнутом вороте рубашки, как оттуда же выглядывают острые ключицы, как блестят его изящно подведенные глаза в обрамлении длинных ресниц, как колышатся и струятся пряди длинных волос... А когда его просили закрыть глаза, в голове Гамбургера раз за разом прокручивался этот нежно воркующий голос.

Он не отказался бы поразглядывать всего Хотдога целиком, но опускать голову ему не давали, и то, что любимый удобно устроился у него на коленях, вообще не помогало. В том числе потому, что Гамбургер не смог удержаться от того, чтобы устроить свои ладони на крепких бедрах, и может быть даже запустить кончики пальцев под нижний край коротких шорт, или сцепить ладони позади стройной талии... Хотдог никак это не комментировал, только посмеивался и слегка ерзал у него на коленях, усаживаясь уютнее. Честно говоря, ощущение бедер Хотдога, прижимающихся к его бедрам, в такие моменты заставляло Гамбургера думать совершенно не о макияже, но пока его возлюбленный не закончит, ему точно ничего не светило... Хотдог тем временем вдохновенным жестом откупорил подводку.