— Ну и на кой хер ты сюда припёрся?

Чонгук улыбаться не перестаёт и пихает своего хёна в сторону, беспардонно вваливаясь в его квартиру. Хосок замечает в его руке подозрительный пакет, и вся эта ситуация ему не нравится заблаговременно. Он не отрывает настороженного взгляда от донсэна и ставит на плиту чайник, потому что он, вроде как, хороший хозяин и умеет принимать гостей, даже незваных и крайне нежелательных.

— Хён, у меня хорошая новость. Я наконец решился, поэтому давай уже займёмся сексом.

Хосок давится печенькой, которую по неосторожности решил съесть в самый неподходящий момент. Он заходится тяжёлым кашлем и никак не может отойти, Чонгук стучит по его спине и что-то без конца приговаривает, а старший бы его послал сейчас куда подальше, да вот только для начала не помешало хотя бы снова начать дышать.

— Ты рехнулся? — Хосок всё же умудряется вставить несколько реплик. — С какого перепуга вообще?

— Как это, с какого? Мы же теперь встречаемся.

Кашель сливается с истерическим хохотом, и старшему начинает казаться, что он сейчас легкие свои на пол выхаркает такими темпами. Но вот чудеса, с его легкими всё обходится, и, кроме саднящего горла, последствий, вроде, больше не наблюдается. Хосок усаживает Чонгука на табуретку, как маленького ребёнка, и сам садится напротив, обдумывая, как бы объяснить свою точку зрения на всё это так, чтобы сразу стало понятно.

— То, что мы с тобой друг другу дрочили на этой самой кухне, ещё не значит, что мы с тобой встречаемся. Мы были пьяными и попросту не ведали, что творим. Мне бы просто хотелось забыть об этом, как о недоразумении. И, к слову, я вообще парнями не интересуюсь в этом плане.

Чонгук понуро опускает голову и как-то слишком понимающе кивает.

— Прости, хён. Это моя вина, что я всё не так понял.

И после этих слов младший поднимается со своего места и спешит уйти как можно скорей. Хосок немного недоумевает от такой реакции и всем своим нутром чувствует, что что-то нечисто. Подозрения лишь усиливаются, когда он замечает оставленный донсэном пакет и заглядывает внутрь. Для того, кто без каких-либо предупреждений запёрся домой к другому парню с пачкой презервативов и тюбиком смазки, Чонгук повёл себя слишком подозрительно: сдался уж больно легко.

И это «подозрительно» звонит Хосоку на следующий день, чтобы голосом Намджуна оглушительно прокричать из динамиков:

— Ты совсем охерел трахать младшего брата моей девушки?

Хосок поднимает взгляд к потолку и мысленно покрывает мелкого всеми известными матерными словами и оборотами, что приходят в голову. Ему эта тактика донсэна немного не понятна, но ничего хорошего из этого явно не выйдет, потому что Намджун бесится. А если он бесится, то выбраться сухим из воды и надеяться не стоит.

— С чего ты взял, что я с ним спал? У нас вообще не такие отношения.

Намджун обиженно сопит с другого конца провода и напоминает Хосоку бомбу замедленного действия, которая вот-вот взорвётся: сейчас, только время дотикает до нуля.

— Вот давай ты мне мозги пудрить не будешь. О вас уже, оказывается, пол-универа знает, педики вы несчастные. А вот до меня эту информацию ты, видимо, решил не доносить.

Хосок жалобно скулит себе под нос и судорожно обдумывает план отступления. Он, конечно, не совсем чист душой, но не до такой же степени.

— Намджун, не пори горячку раньше времени. Это всего лишь беспочвенные слухи, так что не стоит воспринимать это серьёзно.

— Ага, то есть это из-за беспочвенных слухов я сегодня всю ночь не спал и успокаивал одного пьяного ревущего первокурсника, который только несуразную хрень про какого-то разбившего ему сердце Хосока мне втирал. Не знаешь, что за Хосок такой, случайно?

Тот самый Хосок отводит на пару мгновений трубку от лица и, прикрывая микрофон ладонью, достаточно громко бросает в воздух «Чон-мать-твою-Чонгук», чтобы перекипело и можно было дальше продолжать разговор с обозлённым другом, не боясь ляпнуть лишнего.

— Я серьёзно, ничего не было. Ну, почти…

— Ах, значит почти, — раздражённо прерывает его Намджун и после секундной паузы добавляет: — Мне, короче, всё равно, что у вас там было, а что почти было, но сегодня же реши с Чонгуком все проблемы. Если ты не придёшь с ним к согласию, и обо всём узнает его сестра… Серьёзно, я тогда сам приду с тобой разбираться.

Хосок ударяет кулаком по столу, но от безысходности соглашается, сразу же начиная обдумывать, в какую степь увести разговор с донсэном. Главное — не попасть Намджуну под горячую руку.

— Вот и отлично. Я отправляю его к тебе прямо сейчас.

Приходит Чонгук на удивление быстро, и, несмотря на все упорные попытки старшего, разглядеть в его глазах хотя бы каплю грусти не предоставляется возможным. Напротив, у него на лице до одури хитрая лыба, и донсэн без капли стеснения спрашивает, не выкинул ли хён тот самый пакет, что он приносил вчера.

Хосок без труда понимает, что эта мелкая зараза спланировала всё заранее, и Намджун в этой игре всего лишь пешка для влияния на него самого.

— И что за цирк ты развёл?

Чонгук в ответ улыбается только сильней и неопределённо подёргивает бровями, словно говоря: «Кто знает, кто знает, хён».

— Серьёзно. Даже разреветься умудрился.

— Мастерство не пропьёшь.

У старшего начинает дёргаться глаз, но Хосок стоически пытается перенести нервное напряжение и не начать кричать раньше времени. Сперва он решает рассмотреть приоритеты своего донсэна: кто знает, может, они смогут отыскать компромисс и мирно разойтись каждый своей дорогой.

— Ладно, начнём заново. Ты же не просто так устроил спектакль одного актёра. Что-то же тебе надо?

— Да, хён. Давай мы с тобой поиграем в сантехника и домохозяйку, а потом…

— Чон Чонгук! Тебе последние мозги ветром сдуло?

Младший корчит недовольное лицо, а затем, пока Хосок не успевает опомниться и понять, что происходит, прижимает хёна к стене и присасывается к его шее. Старший, опешивший от такой наглости, начинает вырываться, правда, получается не очень. Чонгук тем временем опускается поцелуями к его ключицам, оставляя на коже вереницу алых засосов.

Хосок уже набирает полную грудь воздуха, готовясь кричать во всю силу своей прокуренной дыхалки, когда Чонгук так же неожиданно отстраняется. У него в глазах бесы пляшут румбу, и у Хосока от одного его взгляда начинает тянуть внизу живота.

— Ладно, хён. Раз ты у нас такой недотрога, тогда я подожду до следующего раза.

И после этих слов Чонгук моментально ретируется из квартиры Хосока. Тот недоумённо смотрит в никуда, пока не просыпается от забвения, чтобы запоздало кинуть вдогонку: «Не будет никакого следующего раза!» Затем он отходит ещё несколько минут, прежде чем решает забить на всё, вычеркнуть мелкого из своей жизни, даже ценой разборок с Намджуном, и просто пойти спать.

И пока Хосок ещё не знает, что утром, посмотрев в зеркало, он будет ненавидеть своего донсэна ещё больше за эти тёмно-фиолетовые гематомы, покрывающие почти полшеи, которые так и не сможет скрыть.