Дорога к Нельшам-Надину всё тянется и тянется. Позади остался Аль-Бетиль и оазисы, в которых обосновались небольшие городишки — опорные пункты путников, разбросанные по всей пустыне. Сами пески Сахаара встречают путников неприветливой жестокостью и испытанием на прочность — далеко не каждому суждено пройти его. Вейну, впрочем, до этого мало дела, ведь его немёртвую плоть уже давно не беспокоит ни адский жар солнца, ни могильный холод ночи, ни острые, как кинжалы из сумеречной стали, лезвия песчинок, что поднимает в воздух и перегоняет в дюны сухой ветер.

       Ему до этого нет дела, а вот его вынужденным нежеланным спутникам — есть.

       Закира отфыркивается, и Вейн слышит, как скрипит песок на её зубах. Щурит покрасневшие от постоянного протирания глаза и порывисто дышит, пытаясь уберечь глотку от опаляющего жара густого тяжёлого воздуха. Вопреки опасениям Вейна, живая девчонка держится стойко и не донимает его постоянными жалобами или стенаниями.

       По правде говоря, практически всё время, что они идут по пустыне, она молчит. И блаженную тишину разрывает лишь завывание ветра, шорох песка да предсмертная агония поражённых болезней вампиров.

       Они оставляют за собой весьма своеобразный след. Привычный и в то же время дикий для повелителя смерти вроде Вейна: вдоль всего пути, что они проходят, остаются трупы сконавших в ужасной агонии немёртвых. Вампиры и личи находят свой вечный покой, и пески безжалостной пустыни становятся их могилой.

       Укрывают их и поглощают, растворяя в бездонном золотом море. А дорога в Нельшам-Надин всё тянется и тянется.

       А ветер то и дело доносит до Вейна фантомные отголоски скрипа суставов.

       Он хмурится и качает головой. Ловит на себе обеспокоенный взгляд Закиры, но игнорирует его. Вместо этого приказывает продолжить путь, и очень скоро за безводной пустыней показывается робкая растительность, которая знаменует очередной оазис портового городка. Следом за ней — непродолжительная морская переправа и скалистая мрачная местность Эриша.

       Горный хребет змеёй следует за ними и резко обрывается, врезаясь в глубокую бездну Каньона Нельшама. У самого основания которого, прямо над пропастью, глядя в чёрный мрак разлома, стоит и сам Нельшам-Надин. 

— Лорд Вейн, Жнец Душ, верховный палач архонта Белкета… Настали поистине чёрные времена, если Анастасия призывает тебя на помощь, — голос Людмилы — резок и тягуч, как и в их последнюю встречу. Вейн смотрит на стоящую перед собой женщину с ледяным бесстрастием, и она отвечает ему тем же. Губы её, однако, кривит тонкая усмешка. — Но тебя здесь определённо не хватало, — в голосе мелькает тень удовлетворения, и Вейн равнодушно хмыкает: 

— Мы никогда не были друзьями, Людмила. Не пытайся меня очаровать. 

— Я помню следы твоего присутствия на поле боя: головы на шестах, содранную кожу, море крови… — воспоминания в чужом голосе отдают мечтательностью и ностальгией, в то время как внутри Вейна они поднимают отнюдь не самые приятные и радужные чувства. Он мрачнеет, взгляд его становится тяжелее, и запертые в холодных темницах души демоны просыпаются, напоминая о себе кашляющим смехом.

       И яркой зеленью пылающих потусторонним светом глазниц. 

— На пути сюда я миновала место со следами твоих деяний, — Людмила возвращает его в реальность, и Вейн прячет своё удивление за вежливой настороженностью. — Почему ты сразу не пошёл в Нельшам-Надин встретиться со мной, прежде чем сеять ужас среди врагов? — в её голосе он слышит ноты обвинения, и волна холодного раздражения вскипает внутри. 

— О чём ты говоришь? — Вейн отвечает резко. — По пути сюда я не встречался с имперскими войсками, — припечатывает, словно ставит точку в разговоре, обличая Людмилу в наглой клевете. — Я больше не снимаю кожу со своих жертв, — добавляет твёрдо и со скрытой, спящей угрозой — только попробуй напомнить об этом ещё раз, и ты тут же станешь первым и единственным исключением из этого правила. 

— Клянусь Пауком, я была уверена, что это твоих рук дело! — надменность и обвинения сменяются оправданием и искренним удивлением. Людмила теряется, правда, всего на мгновение. Чуть прищуривается и как бы невзначай задумчиво тянет: — Говорят, эта болезнь крови в первую очередь поражает мозг. Кажется, один из нас серьёзно болен… — Вейн раздражённо разворачивается, уходя в цитадель разбираться с положением дел.

       Он не собирается слушать россказни Людмилы. Учитывая, что она никогда не умела говорить правду. И сейчас едва ли что-то изменилось.

       Доносящийся ветром скрип чужого голоса Вейн с лёгкостью игнорирует.

       «Открой глаза, Вейн, время увидеть, как далеко ты сможешь зайти, чтобы остановить меня»

       Нельшам-Надин становится отправной точкой очередного путешествия, в которое Жнец Душ совершенно точно не хотел ввязываться. Однако на кону стоят слишком большие ставки, и отступать нет ни возможности, ни желания.

       Он хмурится, тяжёлым взглядом провожая чёрную фигуру, сливающуюся с летними вечерними сумерками. Стоит несколько мгновений, глядя вдаль, а после разворачивается, возвращаясь к временному лагерю.

       Лекарство, переданное Яшером, дарит мимолётное облегчение, и Закира спешит оказать помощь тем жалким остаткам вампиров и личей, что изначально пошли вместе с ними. Элитные бойцы немёртвой армии из-за болезни превращаются в немощных стариков, и двигаться дальше в беспрерывном марше у них просто нет возможности.

       Вейн скрипит зубами, стискивая кулаки, пока Людмила пытается его утешить: 

— Мы и так опережаем график на полтора дня.

       Ему от этого не легче — Анастасии может стать хуже в любой момент, но многовековая выдержка позволяет ему сдержать себя в руках. Вместо этого он, мрачный и угрюмый, отходит в сторону и с непонятной усталостью приваливается к стволу дерева.

       Пока откуда-то издалека до него долетают отголоски ядовитого шёпота.

       Вейн закрывает глаза, гоня наваждение прочь. Ему чудится, что его уже давно немёртвое тело прошивают иглы боли. Голова кружится, а закрытые глаза обжигают яркие всполохи алого. Какая глупость.

       «Открой глаза, Вейн, время увидеть, сможешь ли ты дотянуться до меня»

      Жнец Душ вздрагивает, машинально хватаясь за рукоять верного меча. Натачивающая кинжал Людмила вопросительно вскидывает бровь, рядом у костра беспокойно ворочается Закира, что успела оказать помощь всем нуждающимся, а теперь легла ненадолго в надежде урвать хотя бы жалкие крохи сна — эхо чужого голоса оказывается очередной шуткой сознания, и Вейну на полном серьёзе кажется, что неведомый недуг действительно подкосил и его.

       Пока слишком реалистичные галлюцинации, преследующие его чересчур долго, пугают и против воли поднимают в груди то запретное и забытое, что он так долго прятал поглубже. Едкая пыль въедается в кровь, ядом, что сильнее яда Намтару, растекаясь по венам, сжигая их дотла.       

«Открой глаза, Вейн, время уходить, пора оставить меня»

       Он зарывается пальцами в свои волосы и скрипит зубами. О, какую же чудовищную ошибку он совершил! Ошибку, которую ему никогда не простит мироздание; ошибку, за которую всему миру теперь приходится платить слишком высокую цену.

       Это всё его вина.

       А воспоминания против воли строятся в крепкую цепь, что оборачивается вокруг его шеи до осязаемого чётким образом. Пепельноволосым юнцом с хитрым прищуром и лукавой усмешкой, застывшей в уголках губ.

       Алехандро.

       Вейн ведь был ближе всех к нему, ближе даже, чем Великий Архонт. Так почему же, Асха всемогущая, он не смог вовремя увидеть, не смог разглядеть ту тьму безумия, что пожирала его? Он ведь был так влюблён в этого язвительного нахала, так опьянён им, почему же он, в итоге, ничего не сделал, чтобы вытащить его? Вместо этого лишь толкал всё ближе и ближе к краю, приближая миг их общего падения.

       Проклятый эгоист.       

«Открой глаза, Вейн, время увидеть, веришь ли ты ещё в меня»

       Теперь же они и вовсе стоят по разные стороны баррикад, по разные стороны мироздания, отстаивая диаметрально противоположные принципы, готовые впиться в глотки друг друга в смертельном бою. Алехандро… нет, Сандро, ухмыляется лишь одним зияющим в глазницах огнём, азартно клацая челюстями. Вейн же перехватывает меч в руке поудобней и бросается в бой, втайне надеясь, что возлюбленный друг всё-таки убьёт его в этой схватке, но…

       Сандро не спешит делать это. Он развеивается очередной иллюзией во мраке тьмы подземелий тёмных эльфов, проверяя Вейна и с удивлением обнаруживая, что за годы расставания он мало меняется. Ухмыляется хищно — в таком случае, им можно будет прекрасно воспользоваться в дальнейшем, и новый план зреет в его голове.       

«Открой глаза, Вейн, я попытаюсь быть всем, что тебе нужно»