Акаши никак не решался набрать номер Кисе. Вчера он допоздна не спал, всё размышлял о предстоящей работе, и чем больше он её обдумывал, тем сильнее убеждался, что хочет написать Кисе. Не то, чтобы он настолько понравился Акаши, но было в нём что-то притягательное, а его тело идеально походило для позирования, и будто само просилось на холст. После долгих мысленных терзаний он, наконец, сдался и решился позвонить.

— Кисе-кун, привет! Это Акаши, твой недавний знакомый из столовой. Можешь говорить?

— О, привет, Акаши-чи! Да, у нас практические занятия сейчас, так что смогу пару минут тебе уделить, пока препод не видит меня с телефоном. Ты хотел позвать меня в свою галерею обнаженных тел? — на том конце «провода» тихо рассмеялись.

— Вообще-то я звоню по другому поводу, но и по этому тоже, — Акаши нервно заковырял ногтем мольберт.

— Что за повод? Ты наконец нашёл девушку-натурщицу?

— Нет, я… Я нашёл парня-натурщика.  

— Серьёзно? Во дела! И что, он согласился?

— Ещё не знаю. А ты согласен?

—…

— Кисе-кун?.. Ты здесь?

— Ты мне предлагаешь, что ли? — по голосу Кисе невозможно было определить, удивлён он или нет.

— Да, тебе. Это так странно?

— Вообще-то нет… Скорее, неожиданно.  

— Приезжай ко мне сегодня после занятий. Мы всё обсудим, да и картины посмотришь. И угощу тебя чаем со сладостями.

Выдержав почти Мхатовскую паузу, Кисе ответил:

— Хорошо. Я соглашаюсь только на разговор, потому что у меня сегодня ещё баскетбол, поэтому смогу где-то к шести, не раньше.

— Отлично, тогда до встречи. Адрес я вышлю в смс.

Акаши положил телефон в карман и с облегчением вздохнул: самое сложное позади, теперь осталось обсудить с Кисе детали. Он не особо переживал насчёт самой беседы — просто предложит позировать за денежное вознаграждение и делов-то.

Посмотрев на холст, он привычным жестом смешал краски на планшетке, набрал немного на кисть и коротко провёл по полотну. Незаконченный розовый лепесток лотоса словно колыхался на гладкой поверхности зеленоватого озера. Акаши обожал рисовать цветы, а особенно лотосы. Сегодня на занятии произвольная тема и он выбрал излюбленное растение.  

Писал он вдохновенно. Сегодняшняя идея для картины всплыла в голове как-то сама собой. Стоило только посмотреть на холст, взять в руки кисти, немного погреть их мягкий ворс в ладонях, как перед глазами появилось озеро с отцветшими лотосами, а среди них один ещё в цвету. И такой красивый тот единственный цветок, такое в нём буйство красок, что дух захватывает.

В Китае лотос означает восхождение от темного к цветущему и ясному, путь к просветлению. И Акаши полагал, что, рисуя его, он и сам хоть чуточку, но становится духовно выше, чище.

Преподаватель проходил между рисующими — где-то подсказывал, где-то хвалил — и остановился возле мольберта Акаши.

— Красиво. Ваши лотосы, как всегда, безупречны. Я полагаю, есть какая-то задумка у этой картины?

— Да, сэнсэй, верно.  

— Хорошо, работайте.

<center>***</center>

Акаши жил в общежитии, а на выходные ездил домой на окраину Токио. До университета добираться было далеко, а вставать в шесть утра он не привык. Сегодня как раз была пятница, поэтому он и позвал Кисе в гости, чтобы уже решить вопрос с картиной.

Дома у Акаши хорошо. Переступив порог, он с наслаждением окунается в атмосферу уюта и какого-то умиротворения, которые витают в воздухе почти осязаемо.

— Я дома! — громко сообщил он, направляясь на кухню.

— Сейджуро, сынок… — невысокая темноволосая женщина в фартуке раскинула руки для объятий. — С возвращением!

— Спасибо, мама. Я немного отдохну, а около шести ко мне придёт товарищ с университета.

— Хорошо, сын, — коротко ответила женщина. Глядя на её доброе лицо, сразу видно, что не в неё вышел Акаши своей поразительной внешностью, от которой все девушки млели, а взял от матери только цвет волос — такого же красно-винного необычного оттенка. Женщина была миловидна и обаятельна, но сын явно унаследовал красоту лица от отца.

— А где папа и Юки?

— Папа сегодня допоздна работает, Юки в кружке, скорее всего, только к ужину будет. А твой друг останется на ужин?

— Нет… не сегодня. Я пойду, мама.

— Хорошо, дорогой, — она притянула голову сына и поцеловала его в лоб.

Он тепло улыбнулся матери и вышел из кухни, направляясь к себе в комнату.

***

Акаши задумчиво листал фото разных картин и сохранял некоторые на ноутбук. Достойных работ с обнажёнными мужчинами было не так уж и много, а если учитывать те, где изображённый на полотне был в одиночестве — то и вовсе мало. Ну и, определённо, Акаши не собирался трогать Библейскую тему по типу работ Микеланджело Буонарроти или его же тёзки Караваджо.

Он решил показать выбранные фото Кисе, чтобы вместе с ним определить картину для выставочной работы. Конечно, он мог бы сделать выбор единолично, но ему хотелось дать возможность натурщику поучаствовать в процессе: всё же тому будет приятно. Почему Акаши вздумалось оказать такую любезность Кисе — пёс его знает, пришло в голову и всё. Бзик творческого человека, если хотите.  

Хоть Кисе пока не дал своего согласия на участие в роли натурщика, но Акаши был почти уверен, что тот даст добро. Ну, правда, не хотел бы категорически — не стал бы соглашаться на встречу, да и сказал бы прямо по телефону: дескать, прости, старина, но ты загоняешь со своим предложением. А если уж идёт на переговоры, то считай дело в шляпе.

Зазвонил телефон, отвлекая Акаши от раздумий.

— Да, Кисе-кун… Иду.

Его гость пришёл, как и обещал, вовремя — на часах было без пятнадцати шесть вечера. «Пунктуальный, это хорошо», — отметил Акаши.

— Как у тебя дома красиво, — восхищенно сказал Кисе, поднимаясь по ступенькам лестницы с гладкими перилами — такими гладкими, что хоть бери и катайся по ним сверху вниз, если бы не опорный столб в начале, который возвышался с выступающей округлой верхушкой на прямоугольном постаменте, словно большая пробка от гигантской бутылки вина. Кисе даже приостановился и потрогал эту «пробку», его позабавила сама мысль о таком смешном сходстве. — Все так аккуратно, чисто, будто и не живёт тут никто… У тебя в комнате так же?

— Спасибо. А как у меня в комнате — сам и увидишь. Кстати, ты ужинать будешь с нами?

— Нет, спасибо, я свободен всего около часа, так что, надеюсь, уложимся с нашими разговорами в это время.

— Ну тогда в другой раз останешься, моя мама любит гостей.  

— В следующий раз обязательно, я и сам люблю покушать в гостях, ха-ха… Но сегодня правда не могу.

Семья Акаши жила в частном двухэтажном доме, комната парня была на втором этаже, там же располагалась и его мастерская. А рядом с ней была комната сестры — такое расположение он сам выбрал для того, чтобы не мешать друг другу через стенку. На период учёбы в школе когда-то это было очень актуально.

В комнате Акаши было просторно и так чисто, будто действительно недавно провели генеральную уборку. На кровати лежал включённый ноутбук, а на столе, кроме компьютера и подставки с ручками и карандашами, ничего и не было больше. А вот стены… Стены прям-таки пестрели множеством рисунков и картин, сглаживая впечатление спартанской обстановки.

— Вау… Ну ты даешь… Да у тебя одни только стены можно рассматривать, как картинную галерею, — обалдел Кисе. — И ты что, убирался специально к моему приходу? Всю порнушку явно попрятал, признавайся! — рассмеялся он, подойдя поближе к рисункам.

— Да нет у меня тут никакой порнушки, я дома бываю только на выходных. Поэтому и так чисто, кстати, так что не обольщайся.

— Ага, значит она у тебя в общежитии? Ничего, я туда наведаюсь и запалю тебя, Мистер Безупречность, — довольно рассмеялся Кисе, все же с нескрываемым восторгом всматриваясь в парящих птиц и нескончаемые, казалось, россыпи цветов на стене.

— Конечно, Мистер Самоуверенность.

— Слушай… какие рисунки у тебя тут… Все как живые… Ну красота… — не жадничал на похвалы Кисе.

— Спасибо. Они все были написаны довольно давно по случаю приятного события или же просто отличного настроения, поэтому я решил развесить их здесь, окружив себя работами, пропитанными позитивом и теплом.

— Тоже верно…

Кисе увлечённо спрашивал, тыкая пальцем в разные листы — благо, рост ему это позволял, — с удовольствием слушал истории Акаши и то восторгался, то подтрунивал над ним. Очевидно было, что ему и правда интересно. Акаши тоже отвлёкся и на время совсем забыл о главном вопросе, но когда Кисе подошёл почти вплотную к нарисованной аллее с сакурами и принялся молча их рассматривать, то Акаши, невольно залюбовавшись ровным профилем Кисе, наконец, вспомнил.

— Кисе-кун, так ты согласишься позировать обнажённым для моей выставочной работы?

Кисе вздохнул, молча подошёл к кровати и сел, приняв позу мыслителя с известной одноименной скульптуры Родена. Акаши улыбнулся, сразу поняв, кого изображает Кисе.

— Так что, пародист, будешь моим натурщиком? — уже короче и не так витиевато спросил Акаши, садясь рядом.

— Ох-ох, надо подумать… — из-под запястья лукаво сверкнули глаза Кисе. — Так-с, значит мне нужно будет раздеться полностью?

— Полностью.

— И никакого даже фигового листочка не будет?

— Нет.

— Хм.

— Ну, листочка не будет, но всё зависит от выбранной картины. Есть и с прикрытыми… местами, — Акаши запнулся.

— Так, а это уже интересно, — «мыслитель» бодро разогнулся. — Давай показывай. Я так понимаю, ты уже подготовил фото. Да согласен я, согласен, просто хотел немного пошутить, Акаши-чи, — улыбнулся Кисе.

— Вот и отлично. А то я уже думал, что придется доставать свой набор с паяльной лампой и щипцами и добиваться твоего согласия под пытками. — Он придвинул ноутбук ближе к смеющемуся Кисе, немного удивившись сам себе за столь вольную шутку, но этот парень явно располагал к себе, с ним было удивительно легко. — У меня не шибко большой выбор фото, но я подбирал их тщательно. Вот первая картина: «Обнаженный» или «Патрокл» Давида Жака Луи.

— Ну, неплохо так выглядит. Спина у него мощная какая… И жоп… кхм… задница подкачанная, — исправился Кисе. — Мои формы намного скромнее будут, хм, давай дальше смотреть.  

— Вторая: «Обнаженный» или «Гектор» того же автора.

Кисе изумленно посмотрел на Акаши:

— Ну знаешь… А чего это он так разлёгся, будто куртизанка какая-то? Это же Гектор, мать его! Где мужество в его облике? Патрокл хоть отвернулся со стыда, чтоб срамоту свою не показывать, демонстрируя только широкую спину и подтянутые в боях ягодицы. А этот? Откинул фривольно ноги, хорошо, что между ними просунул кусочек ткани, но мог бы и побольше, а не просто этот несчастный лоскуток!.. Да и поза у него такая… соблазняющая, что ли…

— Я вижу, Гектор тебе понравился.

— Чегоо?.. Вообще нет!

— Угу. Смотрим дальше, — усмехнувшись, Акаши перелистнул фото.  

Ещё до прихода Кисе, просматривая фото, он выбрал как раз именно Гектора. И теперь, судя по реакции, Акаши понял, что интуиция его не подвела. Эта картина зацепила Кисе, понравилась на подсознательном уровне, хоть он и распинался в обратном, ругая нагого мужчину в чувственной позе.

— «Юноша, сидящий на берегу моря», художник Ипполит Жан Фландрен, — прокомментировал Акаши следующее изображение.

— Хм, неплохо. Может, его? Вроде и все прикрыто, и эротично даже.

— Посмотрим, это ещё не все. Вот есть «Иньюди» Микеланджело, нарисованных им в Сикстинской капелле. Это изображения двадцати обнажённых юношей, вот глянь, — Акаши листал фото одно за другим.

— Нет… Этот тоже нет… И этот… Блин, Акаши-чи, они все качки, мне до них далеко… Есть ещё фото?

— Нет. Да и незачем, я думаю, «Гектор» подходит идеально.

Кисе скривился:

— Акаши-чи, почему он? Давай того юношу на берегу моря, а?

— Нет, поверь моему профессиональному глазу: Гектор — это именно то, что нам нужно.

Кисе вздохнул и кивнул, смирившись со своей участью. Его взгляд нечаянно скользнул по наручным часам, и он воскликнул:

— Время! Мне пора бежать! Вот я совсем потерял счёт времени с твоими мужиками, Акаши-чи!

— Прости, это я отвлёкся.

— Вот ты отвлёкся, а я не сдержал слово и не пришёл вовремя. И кто я после этого?

— Кисе-кун… — Акаши совсем растерялся и не знал, что сказать.

— Да всё нормально, Акаши-чи, не переживай, никуда я не опоздал! Мне просто захотелось немножко пошутить! Ну прости, прости, я не со зла! У тебя было такое милое растерянное лицо, ха-ха! Я побежал бабушку встречать с вокзала, поэтому не могу дольше остаться сегодня. Не провожай, я умчал! До звонка!

— Кисе-кун!!

Прощаясь и хохоча на бегу, Кисе скрылся за дверью, а Акаши от растерянности и возмущения аж дышать забыл. Ну Кисе! И как это называется вообще? Он шумно и глубоко вдохнул несколько раз: вот паразит, всего за каких-то несколько секунд вывел его из равновесия, заставил в момент почувствовать себя виноватым… Шутник блондинистый…

Акаши обернулся к яркому экрану ноутбука и открыл изображение Гектора.

— Да, что-то соблазняющее в нём определённо есть… — пробормотал он.