Примечание
— Что-то ещё закажете?
За деревянной стойкой сидел молодой парень и никак не отреагировал на слова бармена. Кажется, мысленно он был совсем далеко и давно уже вылетел за пределы тихого кафе. Тот наклонился чуть ближе и повторил вопрос. Парень, словно очнувшись ото сна, поднял тёмные глаза и переспросил:
— Вы мне? Я не расслышал.
— Да, Вам. Будете заказывать ещё? Ваш стакан уже пуст.
— Ах, да… Еще один, пожалуйста… То же самое. Спасибо.
Бармен тут же придвинул парню стакан с темной жидкостью, тот кивнул и прижался губами к краю, снова задумчиво глядя перед собой.
Сколько он не был дома? Два года? Неужели всего два года? Кажется, уже прошла вечность, целая вечность с тех пор, как он уехал учиться в другой город.
— Чувствую себя стариком, — пробормотал он вслух.
Бармен посмотрел на него и добродушно улыбнулся, аккуратно развешивая чистые стаканы за ножки под потолком. Натертое стекло блестело, словно дорогой хрусталь.
— Тяжёлый день? — спросил он мягко.
— Нет, — ответил посетитель, — тяжёлый год. Нет. Четыре. Четыре года выпали из моей жизни. Я… кажется, я не могу вспомнить ничего хорошего за это время… Я вообще не могу их вспомнить… Странно звучит, да?
— Нет, почему же, у людей выпадают из жизни и по десять лет. А бывает, что только на закате или на смертном одре вдруг вспоминают, что и не жили по-настоящему вовсе. Так что четыре года ещё терпимо, но Вам лучше не упускать больше ничего, жизнь так скоротечна…
Парень задумался и молча кивнул, отхлебнув со стакана. Ах, обожгло горло… Что ж, бармен явно психолог в силу своей профессии, сказал неплохо.
И правда, что он делал эти четыре года, чем занимался, чему радовался? Кого… любил?
Сначала поступление в университет в другом городе, затем два года стремительно пронеслись — учёба заняла все время, свободно он мог вздохнуть разве что в туалете. Потом одна поездка домой и снова полное погружение в учёбу на два года… Все кружилось, вертелось, дни сменяли один другой, лица вокруг мелькали, как в водовороте… Он и не помнит эти лица толком: парни, девушки — смеющиеся, хмурящиеся, закатывающие глаза… Кто они? Почему их так много перед глазами и так ничтожно мало запомнившихся чем-то?.. Может, их и не было вовсе и они просто плод его безумной фантазии? Или же просто результат переутомления от изнурительных занятий, когда он не щадил себя и, словно без акваланга нырял с разгону на самую глубину. Задыхался от недостатка воздуха, но не мог вынырнуть.
Отчаянно нуждаясь в живительном кислороде, он получал его от других, но ненадолго: стоило только чужому рту перестать заполнять его легкие, как снова те же приступы. Он постепенно научился жить с ними.
А ведь когда-то он мог дышать самостоятельно, теперь вот словно инвалид на больничной койке с трубками и кислородной маской. Только вместо маски у него разные партнеры, а больницу заменяет небольшая комната в общежитии.
Парень допивает свою порцию алкоголя для сегодняшнего забытья. Вообще-то он не пьет, но сегодня можно: слишком давит на него этот город, давят улицы, давит сам воздух. Он собрался было заказать ещё, как ощутил рядом чьё-то присутствие. Недовольно дернув плечом, он подумал, что этот «кто-то» сел совсем близко, несмотря на полупустое кафе и уж точно пустую барную стойку. Он уже намеревался сказать что-то нелестное типу, так нагло посягнувшему на его личное пространство, как услышал:
— Уэнояма?
Он застыл: давно его не звали так просто, не звали таким голосом. Не звали этим знакомым голосом.
Уэнояма Рицка медленно повернул голову в сторону звавшего. Да, это он. Или же это сон, видение? Нет, определённо этот сидящий рядом улыбающийся парень — Сато Мафую. Почти не изменился со школьных времен, только вроде чуть выше стал, но, впрочем, Рицка и сам подтянулся немного в росте.
— Я… Мафую… Что ты тут делаешь?
Вопрос прозвучал по-дурацки, учитывая то, сколько они не виделись. Учитывая то, сколько не общались и почему. И простой вопрос прозвучал так, будто ничего и не было, будто никто и не расставался… Будто никто не обещал любить.
— Я обычно тут кофе люблю выпить, часто захожу, но вечером реже. Совпадение… Но я рад, что зашёл… Давно не виделись, Уэнояма.
Глаза Мафую такие же, как и четыре года назад. Почти такие же, как в их первую встречу. У Рицки что-то кольнуло в груди — что-то знакомое, давно забытое или просто спрятанное так глубоко, что не достать.
— Давно, — негромко молвил Рицка, сжимая пустой стакан, его пальцы едва заметно задрожали. — Как ты?
— Всё хорошо, учусь и подрабатываю, остался в нашем городе. А ты? Ты вроде уезжал в другой город учиться?
— Да, я переехал пока что на период учёбы… На нормальную подработку времени не хватает, поэтому репетиторствую уроками на гитар…
Он запнулся и замолчал, молчал и Мафую. Повисла тишина, никто не знал, что сказать ещё, слишком многое их связывало, слишком многое разделяло. Рицка склонил голову и бездумно вперился взглядом в полированное дерево барной стойки. Он сжимал холодное стекло в руках, чувствуя, что ещё немного и оно треснет. Слабо подумав о том, что его ладонь, возможно, будет изрезана раздавленным стаканом, он вдруг захотел этого. Что ж, пусть, лучше боль физическая, нежели душевная.
— Уэнояма… — внезапно грустный голос из прошлого словно коснулся спрятанного глубоко в душе, и Рицка поднял голову. — Скажи мне…
— Ч-что? — он постарался говорить твердо, но его собственный голос предательски дрогнул, и он кашлянул.
— Почему мы перестали общаться после расставания?.. Я пытался вспомнить, но не смог. Помоги мне, Уэнояма…
Только не это. Только не таким голосом. Рицка готов вынести равнодушный, надменный, гневный, какой угодно тон Мафую, но только не такой — трогающий за все струны сердца разом, заставляя звучать давно забытую мелодию, которая была написана в шестнадцать лет двумя старшеклассниками.
Он опустил стакан, чувствуя нарастающий тремор в руках.
— Я… не помню тоже. У меня, наверное, плохая память в последние несколько лет, я вообще мало что помню за эти года…
— Ты и меня забыл, Уэнояма?..
Рицку словно прошибло током от этих слов. Он резко повернулся к Мафую: тот смотрел на него, вымученно улыбаясь, а в глазах плескалась горечь: того и гляди, перельется через край. Рицка посмотрел на него и внезапно воздух наполнил его легкие до отказа, выходя рваными кусками изо рта. Он вспомнил всё. Вспомнил четыре года в университете, все те лица, которые мелькали перед глазами, лица рядом с ним: смеющиеся, хмурящиеся, закатывающие глаза — все в его постели. Лица, временно дающие ему кислород, заполняющие пустоту, заполняющие свободное время, чтоб не было и минуты вспоминать, чтоб забыть.
«Ты и меня забыл, Уэнояма?» — словно спусковой крючок. Воспоминания посыпались на него, как конфетти из хлопушки в новогоднюю ночь. Он не забыл. Не забыл! Испугавшись, что Мафую уйдёт или исчезнет, Рицка захотел закричать, но горло будто сдавили невидимые руки, и он смог только сипло прошептать:
— Я тебя не забыл… Я помню…
— Ошибки юности, — слабо усмехнулся Мафую. — Мы были дураки, гордые и глупые… Я… так надеялся тебя встретить после школы, но ты просто сбежал…
— Я не сбежал… — шептал Рицка, дрожа всем телом. — Пожалуйста, Мафую…
— Ты сбежал… — безжалостно повторил тот. — Хотя… я думаю, что не один ты — мы с тобой сбежали друг от друга, мы растерялись, наверное… Но сейчас я уже не подросток, Уэнояма, — он придвинулся к Рицке так близко, что можно было читать по губам. — И ты мне все объяснишь. Не отвертишься. Не в этот раз. Хватит уже бегать.
— Я и не хочу. — Руки с его глотки внезапно исчезли, словно их и не было вовсе. Рицка сморгнул выступившие слёзы и твёрдо посмотрел на Мафую влажными глазами: — Выйдем отсюда.
Кинув деньги за выпивку на стойку, он схватил Мафую за руку и выдернул из-за стула, потянув к выходу из кафе. Тот не сопротивлялся, но и шансов не было, если б захотел.
Выйдя за дверь, Рицка неожиданно прижал Мафую к серой стене рядом с кафе. Его грудь тяжело вздымалась, глаза горели на бледном лице. Проходящие мимо пару человек оглянулись на парней, но Рицке было плевать на них.
— Я… скажу тебе. Ты… ты… прав, мы были глупы. Я был глуп. Ревнив. Самоуверен. Я совершил ошибку, отпустив тебя… Но больше я не собираюсь повторять тех ошибок, слышишь? Потому что я люблю тебя, Сато Мафую, как никогда ясно осознавая это, говорю тебе.
Рицка, не дожидаясь ответа, просто впился в губы Мафую, обхватывая их и заглатывая полностью. Он был как страждущий в пустыне. Страждущий вот уже четыре года и только сейчас его жажда могла быть утолена. Он жадно целовал Мафую, лихорадочно хватая его руками за ворот пальто, за талию, то притягивая к себе, то вжимая в стену. Кто-то из прохожих недовольно фыркнул в их сторону. Еле оторвавшись от губ Мафую, Рицка, задыхаясь, сказал:
— Поехали ко мне.
— Поехали…
В такси они беззастенчиво целовались, как впервые влюблённые и окрылённые своей любовью. Может, так оно и было, просто их чувства немного погасли и тлели, как угольки в костре, а стоило только подкинуть им сухой травы, так они и разгорелись пуще прежнего, выпуская густые клубы дыма.
Таксист тактично молчал — только посматривал в зеркало, чтобы целующиеся не перешли границ и не стали трахаться в машине. Вскоре парни приехали к дому, где снял квартиру Рицка: у родителей он не хотел жить на период академотпуска, только в гости приходил.
Наконец, они добрались до двери квартиры, Рицка повернул ключ и долгожданные стены скрыли двух пожираемых страстью парней в ночи. Едва повернув задвижку, Рицка ощутил, как руки Мафую обхватили его со спины и расстегивают пуговицы тонкого плаща. Он позволил стянуть его с себя и обернулся.
— Сам одет, а меня раздеваешь… Непорядок… — прошептал Рицка, горячо целуя Мафую. Он почти сорвал с него пальто, благо, оно было уже расстегнуто в такси. Тело Рицки будто плавилось от дикого возбуждения, губы и руки действовали отдельно от кипящего мозга. Когда обжигающие поцелуи спустились на шею, Мафую не выдержал и простонал:
— Уэнояма… м-м… как же хорошо…
— Будет ещё лучше, — прошептал тот.
Разуваясь на ходу, парни достигли комнаты и свалились на кровать. Рицка буквально вытряхнул Мафую из штанов и отшвырнул их подальше, пряжка от ремня жалобно звякнула где-то в полутьме. Мафую потянулся было к своей рубашке, но Рицка схватил его ладони и отвел в стороны:
— Я сам…
Его трясло, как в горячке. Он рывком распахнул рубашку Мафую, сорвав пуговицы, и так ловко стянул её, словно фокусник. Мафую и пискнуть не успел, как Рицка прижал его к кровати и заткнул рот поцелуем, грубо хватая за бедра. Его руки жадно впивались в мягкое тело, сжимали ягодицы, царапали кожу от страсти. От ягодиц он скользнул в пах и ощутимо потёр там ладонью, вызывая такие откровенные стоны у Мафую и заставляя его двигать бедрами навстречу своей руке. Мафую тяжело дышал, его грудь вздымалась, честно выдавая все испытываемые им чувства.
Рицке было невыносимо жарко. Внутри всё горело, пылала голова, пылали внутренности, в штанах уже давно был твёрдый стояк. Сносило все мысли, оставалось только желание обладать этим парнем, слиться с ним в одно целое. Он расстегнул пару пуговиц на своей рубашке и просто стянул её через голову. Навалившись всем телом, Рицка с силой вжался членом в пах Мафую.
— Хочу тебя… чувствовать… м-м-м… — Он медленно потёрся меж подрагивающих бёдер. — Хочу слышать… — Мафую застонал и судорожно схватился руками за Рицку. Его ноги заёрзали по кровати, сминая одеяло.
Ещё раз, ещё… Снова стон. Мафую балансировал на грани с оргазмом.
— Тише, тише… — прошептал Рицка не то Мафую, не то себе. — Сейчас…
Он потянул за резинку его трусов, борясь с диким желанием просто разодрать их в клочья. Внезапно Мафую вздрогнул и положил ладонь на нетерпеливую руку Рицки.
— Уэнояма…
— У тебя… был кто-то? — сквозь застилающую глаза страсть догадался Рицка.
— Девушка… только… — еле слышно прошептал Мафую.
Рицка сглотнул. А чего он, собственно, ожидал? Что Мафую скажет ему, будто эти четыре года он трахался в зад и в перёд, получая опыт в чужих объятьях? Впрочем, хорошо, что это не так.
— Значит, лишь мой…
Он накрыл его губы своими, раздвигая языком, и принялся медленно ласкать рот изнутри. Целоваться Рицка умел, да. Одним языком мог легко довести неопытного любовника практически до оргазма.
Он вдруг отстранился.
— Я… дурак полный… Я зашёл так далеко… Но у меня нет смазки… Чёрт…
От захватившей страсти под стенами возле кафе Рицка не мог здраво мыслить, когда позвал Мафую к себе. Но сейчас нужно было сообразить, как быть, он не мог причинить ему боль. Он хотел этого меньше всего.
— Уэнояма-кун, ты всегда был таким заботливым… Без… смазки будет очень больно? — последнее Мафую прошептал.
Рицка не ответил. Он смотрел в лицо лежащего под ним парня, который от любви к нему готов был пойти на такой шаг и подумал, что нет уж, этому не бывать. Да он скорее подрочит себе сейчас, чем станет трахать Мафую без лубриканта в его первый раз.
Внезапно его осенило:
— Есть гель для тела, я купил для Яёй, но не успел ещё отдать… Он подойдет… Он какой-то водяной, что ли…
Мафую улыбнулся. Рицка встал и, пошарив в чемодане где-то в глубине комнаты, вернулся.
Щелчок — открыл их сегодняшнюю смазку.
— Как я и думал, отлично подходит, — молвил он негромко, проверив содержимое тубы. — Скользкий и влажный.
Слабый лунный свет едва пробивался сквозь густые занавески. Рицка неспешно стянул с себя штаны, а следом за ними и бельё.
Мафую дробно и рвано дышал, почти щекотно пульсировало где-то в кончиках пальцев на ногах и он судорожно сжал их, прихватив пододеяльник. Было волнительно. Он и Уэнояма. Мафую и представить себе не мог с утра, что сегодня он будет здесь. С ним.
Рицка отложил гель и провёл ладонями по стройным ногам Мафую вверх. Остановившись на бёдрах, он легонько поцеловал живот. Мафую вздрогнул от прикосновения губ и приподнял бёдра, позволяя снять последнюю деталь одежды. Рицка выдохнул и прикрыл на несколько секунд глаза, пытаясь немного унять страсть. Он ещё успеет заняться с ним необузданным сексом, но не сегодня. Сегодня он будет нежен.
«Не спеши… держи себя в руках… не испорти всё…» — словно мантру, повторил мысленно.
Он целовал, ласкал, гладил все тело Мафую. Немного расслабив его, Рицка нашарил тубу и выдавил гель себе в ладонь. Опустив руку меж бедер парня, он обмазал им пока ещё девственный и туго сжатый анус.
— Холодный… — пробормотал Мафую. Он крепче сжал Рицку за плечи и замер.
Рицка, массируя вокруг вход, слегка надавил средним пальцем и протолкнул одну фалангу.
— Мафую… постарайся расслабиться. Не бойся, я буду осторожен.
— Я не боюсь, Уэнояма…
Рицка протолкнул палец немного дальше и добавил второй. Мафую сжал ладони на его плечах и зажмурился: он стоически терпел, не издавая ни звука, только натужно дышал сквозь зубы. Рицка осторожно продвинул пальцы, загибая вверх, и медленно подвигал ими, оглаживая внутри горячие стеночки. Он несильно нажал несколько раз — и Мафую застонал в его руках, дёрнувшись бедрами в такт Рицкиным движениям.
Жаркие стоны слепили разум, спутывали мысли: от одного вида такого отзывчивого тела Рицка готов был кусать и грызть его, а затем просто брать и брать. Он вынул пальцы и провел дрожащей рукой по собственному члену, размазывая капли естественной смазки и остатки геля.
— Хочу… тебя… — почти простонал Мафую.
Рицка впился в его губы поцелуем и тут же медленно вошел наполовину. Мафую дернулся под ним, его колени сжали бёдра Рицки.
— Не сжимайся… — Рицка закинул его ноги себе на поясницу. — Обними меня… покрепче…
Рицка входил в Мафую, тяжело дыша: ему стоило больших усилий сдерживаться и не сорваться на бешеный темп безудержного траха. Мафую инстинктивно подавался тазом вперёд, всё ещё жмурясь от боли и дискомфорта. Внезапно он выгнулся всем телом и вскрикнул. Рицка понял и ускорил толчки, и каждый раз, когда член проходил ровно по той самой чувствительной точке, из груди Мафую вырывались прерывистые стоны.
— А-а-ах… ещё… ещё… м-м-м… — метался на постели Мафую, закатывая глаза от невыносимого удовольствия.
У Рицки темнело в глазах от чувственности молящего голоса, и он всё сильнее вбивался в горячее тело, напрочь забывая о том, что обещал себе быть нежным. Это не про него. В таком состоянии он не может иначе — только глубже, жёстче, сильнее…
— Не… могу… а-ах-х… больше…
Мафую просунул одну руку между их телами — несколько раз протянул дрожащими пальцами по члену и кончил себе на живот. Громко вскрикнув, он выгнулся, словно в судороге и обмяк. Рицка тут же вышел из Мафую и довел себя до оргазма буквально парой рваных движений. Когда послеоргазменные отголоски немного стихли, Рицка нашарил на кровати свою рубашку и вытер живот от спермы обессиленного Мафую.
— Уэнояма-кун, это было так… ты был великолепен… — пальцы Мафую коснулись груди Рицки, съезжая вниз.
— Мне тоже было очень хорошо с тобой… Что это ты делаешь своей шаловливой ручонкой?..
Мафую тихо рассмеялся:
— Не знаю, о чём ты, Уэнояма…
— Не знаешь, значит… — Рицка резко перевернулся, прижав довольно улыбающегося парня к кровати. — Не знаешь… — поцеловал его в губы. — Зато я знаю кое-что…
Он склонился к уху Мафую и шепнул:
— Кто-то опять хочет секса… Ненасытный мальчишка…
Он хмыкнул и припал к губам, жадно целуя его и обхватывая ещё влажные ягодицы ладонями. Смеясь сквозь губы Рицки, Мафую потянулся было к нему бёдрами, но внезапно охнул и шлёпнулся пятой точкой обратно на кровать. Рицка укоризненно сказал:
— Как же, после первого раза ты решил, что сможешь без передышки трахаться всю ночь? Мафую, не спеши ты так, пожалей свою задницу… Ай! — тот довольно сильно хлопнул ладонью его по ягодице: красная ладошка уж точно отпечатается. — Нарываешься, значит… Ну держись, Мафую…
Парни, смеясь, принялись в шутку бороться и дурачиться. Конечно, выиграл в этой схватке Рицка, и, как победитель, прижал руки Мафую к постели, глубоко и вдохновенно целуя его. Спустя лишь продолжительное время он оторвался и прошептал:
— Мафую… Без шуток… Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, Уэнояма-кун.
— И ещё… Назови меня по имени.
— Рицка…
—…
— Рицка-кун…
— Нет уж, пускай будет Уэнояма.