Когда луна ярко светит в окно, зорко смотря за его действиями своим единственным слепым глазом, Стэнфорд Пайнс отвечает ей точно тем же — долго и упорно смотрит в ответ, пока она не скрывается за тучами, словно убегая прочь от этого взора. Стэнфорд знает — это все глупости, и луна уходит не потому, что он на нее смотрел, но ему приятно думать о том, что где-то там, далеко-далеко, в соседней вселенной, один недовольный бог времени с усталым вздохом уходит прочь, осознавая свою беспомощность перед упертостью обычного человека из прошлого. Рывком закрывая шторы, Стэнфорд садится на стул в кухне и протягивает руку к кружке с чаем, который он не пил лет тридцать — с того самого дня, как оказался в другой реальности. В будущем чая не знают, а на его жалкие попытки сделать что-то подобное из листьев растущих рядом деревьев и кипятка соседи смотрели с жалостью и грустью, будто жалели.
Он шумно отпивает из кружки и задумывается над несколькими вещами одновременно. Первой, конечно же, было то, что чай за тридцать лет не изменился во вкусе, что было определенно хорошо. Стэнфорд скучал по этому горячему напитку, он помогал расслабиться и задуматься о том, что действительно важно, а именно этим и было его возвращение в «настоящее», полное несуразиц вроде брата, внезапно переставшего быть эдаким идиотом и восстановившим портал, внуков Шерми, «будущего» — ведь именно этим это время и было для Форда… Так много всего произошло за этот день, что он даже не успел подумать о том, что настолько сильно устал, насколько он удивлен тем, что вообще сегодня произошло. Одна только мысль о том, что ему придется познавать родной мир заново, будто он опять в параллельной вселенной, не дает ему покоя, и Форд хмурит брови и потирает переносицу. Завтра будет тяжелый день. И послезавтра.
Он слышит легкие шаги наверху, и это, наверное, без сна бродит та забавная девочка, которая не может удержать в голове все, что произошло за сегодня. Где-то за стеной рядом раздается громкий вздох, полный разочарования, и Форд лишь слегка качает головой, понимая, насколько отвратительно сейчас чувствует себя его брат. Возможно, ему не следовало встречать его именно так — холодно и отстраненно, но в тот момент, когда он увидел человека, сорвавшего все грандиозные планы в его жизни, он не смог сдержать то, что таил в себе все годы в другом мире. Если бы Ли не сунулся тогда к тому маленькому изобретению, то, возможно, ничего этого бы не было, и они всей семьей жили бы дружно до самого конца. Но…
Ах, это шаловливое «если бы».
Если бы не злая шутка судьбы, он не построил бы портал; не подрался бы с братом; не написал дневников, которые потом стали причиной всего этого ужаса, что произошел тридцать лет назад в этом тесном домике. Стэнфорд откидывает голову назад и тихо вздыхает, вторя брату — возможно, отец не выгнал бы Стэнли из дома, и их жизнь пошла бы совершенно иной дорогой. Забавно, что простое нежелание отпускать брата создало столько проблем.
Форд потирает подбородок и задумчиво смотрит на чаинки, медленно садящиеся на дно кружки. Он, конечно, зол на брата. И пока что эта злость не дает ему сказать даже «спасибо», ведь сложно благодарить того, кто попросту исправил свою ошибку, случившуюся тридцать лет назад. Пока что он не готов даже думать об этом, и Стэнли наверняка понимает это, скрывая разочарование за недовольными вздохами и хмурыми взглядами. Он не глупый — сам прекрасно знает, что натворил, а потому не донимает его обвинениями в таком холодном поведении. Это, несомненно, хорошо.
Но, если подумать, он должен быть благодарен ему за то, что тот откликнулся на его приглашение тридцать лет назад и явился сюда, готовый на все; за то, что тот заново построил портал, воссоздав все то, что заложил Форд в своих дневниках, попутно изучив множество книг, на которые сам он потратил все свои юные годы. Но оно и не удивительно, если подумать, Стэнфорд потратил тридцать лет жизни на изучение странностей и постройку машины, а Стэнли — на ее восстановление. Забавная ирония. Тридцать лет. Тридцать лет…
Тихие шаги сверху затихают окончательно, и Форд с усмешкой думает, что внучка Шерми наконец успокоилась. Внуки… Он не знает, хотел бы иметь детей или семью вообще, втягивать кого-то еще в его опасные исследования не хотелось, но иногда не хватало кого-то под боком, такого родного и шумного, чтобы постоянно отвлекал и не давал сосредоточиться, глупо шутя и пихая локтем в бок. Прикрыв глаза, Форд вздыхает вновь и отпивает из кружки. Что ж, он зол на брата. Но он не готов признать, что простил его. По крайней мере, не сейчас.
Когда на кухню входит Мейбл, Форд приоткрывает один глаз и задумывается над тем, что она еще не успокоилась. Для детей это абсолютно нормально, она не знает, что происходит, хочет помочь решить этот напряженный конфликт тридцатилетней давности, в общем, делает все то, что когда-то давно мог делать Стэнли. Она с молчаливой гордостью садится на соседний стул и скрещивает руки на коленях, с едва заметным упреком в глазах смотря на Стэнфорда, словно тот в чем-то провинился. Он не выдерживает и улыбается ей — у Шерми прекрасные внуки. Надо было бы навестить его, да и родителей… там.
— Вы ведь помиритесь? — серьезно спрашивает Мейбл, неотрывно смотря на Форда. Тот пожимает плечами, хотя ответ прекрасно знает — естественно, что это когда-нибудь случится. Когда время залечит старые обиды, будет уже не до прошлого. Им еще этот дом делить после того, как Ли ликвидирует этот дурацкий музей, выгнать брата он же не может.
— Возможно, — не скрывая улыбки отвечает он. Мейбл качает ногами из стороны в сторону и резко переводит взгляд на кружку на столе. Продолжая смотреть на нее, она вновь спрашивает:
— Он ведь рисковал всем миром! В дневнике было написано, что эта штука может уничтожить мир, а он рискнул и спас тебя! — у Форда нервно дергается глаз, когда он вспоминает этот небольшой факт. Да, он писал об уничтожении мира во втором и третьем дневнике, которые перед этим спрятал, а в первом было лишь незамысловатое послание, но если Ли смог открыть портал, значит на руках у него были все три книги, и значит он мог не отнекиваться от попытки попросту расколоть планету пополам по причине незнания. — И ты вернулся! Значит, все прошло успешно…
Она начинает теребить ночную рубашку и переводит виноватый взгляд на Форда.
— Разве это не повод забыть все старые обиды? ..
Стэнфорд улыбается еще шире — ему определенно нравится этот чудесный ребенок, он треплет Мейбл по голове и мягко качает головой. Когда-нибудь она поймет. Их с братом отношения, если он понял правильно, практически идентичны его детской дружбе со Стэнли, возможно, она опасается, что вся эта история повторится, но теперь с ней и с тем мальчишкой, скрывающим свое настоящее имя за странной кличкой. И если им повезет, и всего этого не будет, то в далеком будущем она сможет осознать, что старые раны заживают медленно и неохотно, но все же заживают. И пока что время еще не наступило. Но осталось потерпеть до конца лета — и тогда Форд мысленно обещает себе простить Стэнли, извиниться перед ним и начать что-то вроде новой жизни. Сложно не назвать ее так после такого огромного пропуска во времени. Столько всего изменилось: карта мира, их семья, его дом. Стэнли…
— Не сейчас.
— Но ведь когда-нибудь? — Мейбл с надеждой смотрит на Форда и тот задумывается. Но не всерьез.
И кивает.
Когда-нибудь.