Примечание
Когда бой заканчивается, Пауки ликуют — единственные в зале, кто не побоялся остаться на своих местах во время этого леденящего душу кровавого боя. Их крики прорезают внезапно наступившую тишину, словно нож масло, они бегут к лидеру и окружают его со всех сторон, стискивая в крепких объятиях, заставляя Куроро кривиться от свежих ран. Они все улыбаются — глупо и счастливо, словно сейчас произошло какое-то чудо, которого они все так долго ждали. Призрачный отряд поет оду победителю, попутно жалуясь на все, что не могли рассказать раньше, до избавления от нэна чертового ублюдка с цепями — на чрезмерную строгость Фейтана, на то, что правда скучали, на смерть Паку. Знакомят с новеньким, и все это — в темноте покинутой всеми арены, где есть только они, Пауки, чуть ли не плачущие от счастья.
Все, кроме одного. Одной.
Ей тоже радостно, она стискивает Куроро в объятии и шепчет ему на ухо сплетни про Финкса, из-за чего тот смущается и пытается стукнуть ее кулаком по макушке. Мачи улыбается вместе со всеми, но ее улыбка сквозит фальшью и ложью, и ей самой неприятно это осознавать. Она рада — правда рада, но что-то мешает ей веселиться вместе с остальными так же искренне. Мачи косится в сторону и опускает взгляд, и в тот момент, когда все смеются над шуткой Шалнарка, она отступает в темноту.
Куроро сдержал обещание. Бой на смерть состоялся.
Мачи отстраненно смотрит на дыру в груди у человека, которого она не любила больше всего в своей жизни (так она говорит себе), Хисоки, туда, где должно быть сердце, и не понимает, как у такого человека оно вообще могло быть. Ей противно, что она все еще думает об этом мерзком пакостном предателе, который посмел обмануть Пауков, связавшись с ублюдком с цепью — Хисока был виновен в смерти Паку и Уво ничуть не меньше, чем выживший из алоглазого клана. Он заслужил смерть. Мачи смотрит на тело человека, которого должна ненавидеть, но почему-то чувствует лишь пустое разочарование и расстройство.
Это неправильно. Ее чувства. Она должна радоваться, смеяться в лицо мертвецу, но вместо этого наклоняется и закрывает ему глаза, страшась смотреть в них. В голове мгновенно всплывает тот момент, когда он спросил ее о том, что она будет делать, если смерть Куроро будет на его счету. Но он не убил. Сам проиграл. И никакие фокусы его больше не спасут.
Когда ладони кто-то касается, Мачи резко вздрагивает и оборачивается, боясь, что кто-то из отряда увидит ее маленький траур. Но рядом с ней стоит лишь Каллуто, смотрящий на нее большими тоскливыми глазами, и она шумно выдыхает — он-то точно ничего не расскажет. С лидером он не знаком, особой радости от его победы он точно не чувствует. Мачи понимает, что это тоже неправильно, с какой-то стороны, но ей хочется побыть наедине с тем, кто тоже делает непозволительные вещи, которые никак не должны делать Пауки.
Будто это их маленький секрет.
— Он тебе нравился? — голос мальчишки звучит тускло и тихо, и, не смотря на вопрос, Мачи кажется, что он утверждает.
Она не ответила на это даже себе. Мачи качает головой и уклоняется от ответа, сбегая от правды, как от страшного пожара.
— Может быть.
— Ты ему тоже нравилась, — продолжает Каллуто.
— Я знаю.
— Тебе грустно?
— Немного.
Они садятся на корточки рядом с мертвецом, и Мачи чувствует, как к ней прижимается Каллуто. Наверное, он не понимает — недоумевает всеобщей радости и злым языкам, наговаривавшим на Хисоку. Ведь он помогал найти экзорциста нэн, Каллуто это помнит, и бой был добровольным — казалось бы, в чем его винить? Каллуто не знает правды о Паку и Уво, и Мачи молчит, не рассказывая истину тех теплых сентябрьских дней. Ничего. Пусть хоть кто-то погрустит над смертью бывшего номера четыре.
(вместе с ней)
Они сидят вдвоем, вдали от остального отряда, шумного и счастливого, и молчат. У Каллуто закрыты глаза, а дыхание почти не слышно, и Мачи думает, что все четвертые номера какие-то неправильные — что Омокаге, что Хисока с его образом жизни, что Каллуто, вышедший из семьи, где детей лишают детства. И ей становится немного тоскливо от того, что четверка вновь и вновь оправдывает себя, оказываясь числом смерти.
— Лидер просил передать тебе кое-что, — шепчет Каллуто.
Мачи хочет пожаловаться, что напускная отчужденность мальчишки была лишь игрой ради указа Куроро, но жаловаться ей некому. Каллуто достает из широких рукавов маленькую бумажку и протягивает ее Мачи, после чего утыкается ей носом в плечо. Мачи проводит рукой по его голове, после чего осторожно разворачивает смятый листок.
Почерк Куроро кажется ей слишком размашистым, словно он писал торопясь.
"Извини."
Как странно, что ему было все известно...
Каллуто молчаливым взглядом провожает уходящую прочь Мачи, а после поднимает с пола смятый листок.