— Хэллоуин, да?.. — устало пробормотал Идиа, разминая шею.
Азул напротив него что-то старательно перепроверял и явно был достаточно занят для того, чтобы проигнорировать попытки Шрауда понять, что вообще происходило и какого чёрта его разбудили с утра пораньше, а после притащили в актовый зал, чтобы поручить украшать всё ненужной никому мишурой в честь замечательного (нет) праздника. И то, что инициатором этого был Ашенгротто, который и оказался причиной бессонницы Идии, настроения ничуть не прибавляло. Хотелось хорошенько растрепать его идеальную причёску и затащить обратно в комнату, а не вот это вот всё…
— Иногда я тебя ненавижу.
Украшений было слишком много, поэтому Идиа вытащил из сумки планшет и быстро набрал все пароли, чтобы открыть нужную программу. Сегодня Орто придётся немного потрудиться на благо совершенно бесполезного занятия, потому что Азул точно заставит разбираться с этим до тех пор, пока всё не будет готово. Чёртов трудоголик и идеалист…
— Я тоже тебя люблю, — усмехнулся Ашенгротто и щёлкнул пальцами, после чего планшет Идии резко перестал работать.
Нервный тик тут же одолел его глаз, и староста Игнихайд раздражённо повернулся к своему мучителю, явно собираясь сказать тому пару ласковых, однако Азул уже стоял перед ним и так улыбался, что сомнений в приближении проблем не оставалось.
— Я бы не хотел, чтобы нам кто-то мешал… — шёпотом сказал этот хитрющий торгаш, и Шрауду ничего не оставалось, кроме как вздрогнуть и нервно скосить на него взгляд. — Так что будь, пожалуйста, послушным мальчиком.
— Иди к чёрту.
Серьёзно, ну вот кто так делает? Обычно, говоря нечто подобное, партнёры имеют в виду что-то куда более интимное, чем действительно просто побыть наедине друг с другом. Но Азул вообще слабо вписывался в «обычно», если вообще мог вписываться, да и сам Идиа… Два сапога пара, не иначе.
И зачем это всё вообще? Хэллоуин не был каким-то особым праздником, не нёс в себе никакого особого смысла, но тем не менее для этого парня он почему-то был невероятно важен. Наверное, именно поэтому Шрауд всё ещё был здесь и понемногу украшал зал, где ничего, кроме шуршания украшений и тихого постукивания пальцев о клавиши ничего слышно не было. Сложно было сказать, что такая атмосфера приятна или что-то в этом вроде: Идиа был затворником, но тишину яро ненавидел. Она угнетала и вгоняла в тоску, от которой на душе становилось так гадко, что тянуло блевать. Музыка, игры, даже редкие разговоры с кем-то — всё это было куда приятнее звуковой пустоты. И он вновь обратил своё внимание к планшету, чтобы убедиться, что теперь тот работал, и наконец включить музыку.
Это оказалась спокойная и невероятно печальная мелодия, от которой на душе стало ещё поганее, но переключать Шрауд не стал — приятный голос певца напоминал ему о первой встрече с Азулом вне стен клубной комнаты.
Ах да. Это ведь тоже был Хэллоуин…
Кажется, тогда Орто совершенно случайно узнал о предстоящей вечеринке и, разумеется, преисполнился желанием притащить туда своего непутёвого старшего брата, совершенно не спрашивая его разрешения. Идиа тогда выглядел не самым лучшим образом: смазанный макияж, побледневшее ещё больше лицо и такие мешки под глазами, что становилось не по себе от одного лишь взгляда на них, даже волосы, которыми его семья так гордилась, потеряли свою пылкость. И если другие вырядились во что-то невероятно страшное или милое, то его эта участь избежала только по той причине, что времени на это не оставалось, да и… Вспоминать, как перепугался с его вида Калим Аль-Асим в тот вечер, даже сейчас слишком неловко. А Азул, если память не изменяла Шрауду, был тогда в костюме пирата, чей торс весьма откровенно был показан абсолютно всем. И зачем было так одеваться?
Голову прошибло осознание, и Идиа покраснел до такой степени, что волосы его в тот же миг поменяли свой цвет. Он не знал, заметил ли это занятый чем-то своим Ашенгротто, однако инстинктивно попытался спрятать лицо в ладонях, чувствуя, как всё тело пылало от смущения. Раньше воспоминания о том наряде не вызывали такой бурной реакции, даже когда они стали встречаться. Что же сейчас изменилось?..
— Хей, ты чего? — раздался за спиной голос Азула, и Шрауд вспыхнул лишь сильнее.— Ха?
— С-слуш-шай, эт-то, а в к-как-ком к-кост-тюме т-ты б-буд-дешь?.. — стыдливо спросил Идиа и продолжил стоять истуканом да прятать своё лицо в ладонях. Если он хотя бы на секунду встретится взглядом с Ашенгротто или почувствует его прикосновение, то картинка перед глазами непременно сменится на что-то рейтингом повыше… от осознания чего-то подобного хотелось сдохнуть, лишь бы успокоиться бешено бившееся сердце. «Господи, как же сты-ыдно-о!» — мысленно простонал он, чувствуя непременное желание провалиться в самые глубины Аиды и забыть обо всём, что только могло сейчас прийти в эту бесстыдную голову.
Со стороны Азула послышался смешок, который, казалось, заполнил весь зал и был таким громким, что в ушах звенело.
Или это от смущения?
Идиа уже ни в чём не был уверен, однако уловить чьё-то приближение смог и тут же отскочил к стене, всё ещё пытаясь скрыть собственное лицо.
— Самостоятельно загнать себя в ловушку… Как мило с твоей стороны.— Староста Октавинеля подошёл так быстро, словно между ними не было никакого расстояния, и это в какой-то степени пугало, создавая впечатление, что сбежать даже в другой мир вряд ли удастся. Чужие руки сжали талию Шрауда, а сам Азул прижался так близко, что даже то множество слоёв одежды, которое надел на себя Идиа, совершенно не помогало. Он нервно сглотнул. — Ну в самом деле… Что ты там себе напридумывал, что так вспыхнул? — Тихий и безгранично тёплый смех наполнил всё пространство — настоящая редкость для этого бизнесмена. Сродни самой крутой и дорогой экипировке в игре. — Я хотел снова надеть что-то в морском стиле. Например, что-то на тему госпожи Урсулы. Всё-таки одна из величайших ведьм истории.
«Ты буквально её копия…» — вертелось на языке, но Шрауд не решился озвучить свои мысли. В конце концов, ему же будет проще жить, если Азул поймёт это под самый праздник и ничего по итогу сделать не сможет. Прийти в обычном костюме — вот что его ожидало бы в таком случае. Наверное. Верилось в это с трудом, на самом деле.
— В-вот к-как… Б-было бы инт-терес-сно увид-дет-ть.
Этот Хэллоуин будет, пожалуй, самым необычным в жизни Идии. И это сложно сказать в положительном ключе.
***
Хэллоуин — это огромное скопление подростков, которые неизвестно как умудрились протащить на вечеринку алкоголь, и постоянный гул, от которого голова начинала болеть уже через пару минут нахождения в этом невозможно маленьком для них всех зале. Шрауду трудно было сказать, на кой чёрт он вообще сюда притащился, но достаточно зацепить взглядом пламенную макушку его младшего брата, чтобы понять, что о добровольном приходе не могло быть и речи. Но улизнуть все равно не получилось бы, даже если Идиа попытается: Азул с самого начала не спускает с него глаз, то своих, то близнецов. Одно неверное движение, и этот торгаш тут же узнает. Такой контроль несколько раздражал, но в последнее время Ашенгротто вообще вёл себя странно. И пусть казалось, что уже некуда, у него хорошо получалось быть ещё более странным.
Ну правда… Зачем весь этот фарс?
— О-о-о! Это же наш мистер затворник! — за спиной раздался знакомый голос старосты Скарабии. — Не думал, что ты придёшь!
— А… Д-да й-я и с-сам не д-дум-мал… — Идиа неловко улыбнулся, повернувшись к Калиму, и почёсывал затылок, который так активно пытался прожечь один надоедливый осьминог. — Н-наверн-ное, я в-всё-т-таки п-пойд-ду.
— Странный ты сегодня, — удивлённо хмыкнул Аль-Асим.
Шрауд только что-то неразборчиво пробормотал и направился к выходу, чтобы немного проветриться. Он не знал, пойдёт ли Азул следом, но хотел в это верить: причины, по которым сегодня Идиа должен был тратить время на компанию незнакомых ему людей, всё ещё были совершенно ему не понятны. Староста Октавинеля всегда любил наводить муть, идти максимально обходными путями, чтобы получить желаемое, и он никогда не был против этого: они люди разной натуры, и указывать, что правильно, было бы глупо, — но сейчас всё это казалось такой же ненужной мишурой, как все эти украшения, которые он сам же и развесил.
Они ведь встречались уже год, а этот парень всё ещё не научился без всего этого преподносить собственные чувства. Не только собственник, но и показушник, да? Иногда Идиа искренне не понимал, почему влюбился в такого, как Азул Ашенгротто. Ещё года два назад он бы только нервно посмеялся, если бы ему заявили, что он свяжет с таким человеком свою жизнь, а теперь не так уж сильно сопротивлялся, когда его захотели притащить на эту вечеринку. Глупая показуха, но… Если Азулу важно нечто столь странное, отказать ему просто невозможно.
— Неужели тебе настолько не нравится здесь? Вспомни солнце, вот и лучик? Шрауд повернулся к подошедшему и вздрогнул, осознав, что Ашенгротто в очередной раз оказался куда ближе, чем позволяли приличия.
— Ты так любишь находиться близко. Это напрягает… — неловко ответил Идиа, стараясь не смотреть на своего парня. — Ну, не то чтобы мне не нравилось, просто я не привык к подобному. Думал, задохнусь, если простою там хотя бы секунду. Прости… Это всё слишком сложно.
— Я знаю. На самом деле, это было вполне ожидаемо, и я даже не знаю, зачем это сделал. — Азул улыбнулся и облокотился на чужое плечо. Здесь, почти в полной тишине после шумного зала, было так спокойно и вместе с тем так страшно вымолвить хоть слово, из всего того, что он собирался сказать. Странные ощущения. Но с Идией всегда так: он ведь особенный. Яркий свет, о который страшно обжечься, но который согревал лучше всего на свете, и Ашенгротто правда не представлял, как раньше обходился без этого неловкого тепла, без этих прикосновений, едва ощутимых, но почти жизненно необходимых. — Так что это мне стоит извиняться. Думаю, стоило тебя для начала спросить, а не заставлять всё это делать.
— Показу-у-ушник, — протянул Идиа и усмехнулся.
Спокойствие, воцарившееся между ними, придавало больше уверенности, и Шрауд солгал бы, сказав, что не собирался воспользоваться моментом собственной храбрости. Сегодня ведь Хэллоуин — день особенный для них. И пусть дарить на него подарки совсем не принято, кого это когда останавливало? Он наклонился, доставая из кармана небольшую коробочку, и прикоснулся губами к щеке Азула, чувствуя, как тот вздрогнул, и вкладывая подарок в его ладонь.
Чужие красные уши, пожалуй, — единственное, чего он так сильно желал в этот вечер.
— С годовщиной, Азул. Отдашь мне свою вечность?