Захламленная кухня и морозный воздух. Открытая форточка, чтобы не отвлекаться, закуривая очередную сигарету. Импровизированная пепельница на подоконнике забита под завязку. Кружка со множественными кофейными подтеками и следами от губ зажата в тонких пальцах. Юнги, скорчившись над столом, смотрит куда-то в пустоту и не замечает замеревшего в дверях Хосока.
— Ты сдохнуть хочешь?
Легкое движение, стук кружки о стол, кивок.
— Тебе помочь?
Недоумение во взгляде.
— Только я сделаю это сам. Без всяких таблеток, лезвий или верёвок, - Хосок подходит вплотную к Мину. — Я снесу тебе голову.
Взгляд снизу вверх. Ожидание. Любопытство.
Чон хватает парня за ворот футболки, резко тянет на себя и целует.
Замешательство. Растерянность.
Пальцы, вцепившиеся в плечи, как просьба не останавливать. Как будто кто-то сможет. Чем дальше, тем необратимее. Вместо поцелуя маленькая смерть, а близость острая и больная. И Юнги это нужно. Необходимо. Синяки от пальцев Хосока на запястьях - вместо лезвий. Укусы на губах – вместо яда. Все следы, что остаются на бледной коже, будто кричат о своем существовании. Юнги плавится и исчезает, живя и умирая от каждого прикосновения.
Чон умеет отвлекать от демонов и мыслей так, что в голове Мина пульсирует только «Чон Хосок», а с губ беспрерывно срывается «пожалуйста, ещё». И ему не отказывают, дают требуемое и немного больше. После чего Юнги засыпает с улыбкой на губах, уткнувшись в плечо своему спасителю. А тот на утро пойдет убирать весь мусор на кухне и запускать обратный отсчет до следующего своего визита.