(Не)ребенок.

     Мэйбл мнет в руках черно-белый свитер с вышитым знаком «Инь и Янь» и смотрит в зеркало, на усталые глаза и спутанные волосы. Когда это она успела обзавестись синяками под глазами? Ах, да. Точно. Третья ночь практически без сна, в шумной компании у бассейна самого богатого парня на курсе. Как же его так зовут-то… Мэйбл трет переносицу и устало выдыхает в ладони.  

     Взрослая жизнь на другом конце страны – такой отстой.  

     Никто не сомневался, что они с Диппером пойдут разными дорогами. Он хотел в Калтех, а она – в Лонг Айленд. Четыре тысячи километров, но тогда, выпускникам школы, безбашным подросткам им казалось, что они это переживут.  

     Другой конец страны?.. Хэй, мы же больше не дети.  

     Мэйбл сжимает расческу в ладони так, что деревянная рукоятка трещит. Не дети, да. Восемнадцать – уже не дети. Уже можно многое. Можно практически что угодно. Нельзя только быть ребенком. И в один этот пункт умещается для нее все-все, и его легко можно переименовать в «нельзя жить».  

     Цветастые свитера? Детка, это же так убого.  

     Пластмассовые серьги? Тебе что, пять лет?

     Яркий лак? Безвкусица.  

     Мечты? Эй, ты уже не ребенок, думай головой.

     Мэйбл смотрит на серые стены общажной комнаты, которую запретили раскрашивать или как-то портить, и пытается вспомнить, когда же рухнул ее маленький мирок. Когда лучшие подруги из чудесного Гравити Фоллз превратились в торопливый почерк на открытках «С Рождеством!» и «С Днем Рождения!»? Когда ночи фильмов перед домашним кинотеатрам превратились в «Прости, мне надо готовиться к экзамену»? Когда в отражении она перестала видеть саму себя?..

     Наверное, когда она задула последнюю, семнадцатую свечу на торте, а на следующий день отправилась в выпускной класс.  

     Взрослая жизнь. Взрослые друзья, которым больше интересно обсудить, кто из звезд с кем спит, или даже не звезд, а одногруппниц. Которые распивают горький портвейн на задних партах лекционной, пока старенький профессор объясняет теорию, и совсем-совсем не верят в магию. Мэйбл заламывает пальцы и мечтает оглохнуть, слыша очередное «опять ты про свои чудеса и магию? Гарри Поттера перечитала?». Она готова заключить сделку с Сайфером, чтобы он забрал ее тело и развлекался, как хотел. А она бы полетела в Гравити Фоллз. Или в Калифорнию. Диппер поймет, что это она. Он такое уже пережил. Но текст вызова Билла снова навеки потерян, и Мэйбл остается только улыбаться.  

     Телефон оповещает о скором начале занятий, но Мэйбл не хочет на них идти. Прогулом больше, прогулом меньше, всем наплевать, и ей тоже. Ей хочется бегать по лесам и мстить надоедливым гномам, ловить троллей и пить с дядей Стэном фруктовую газировку, исследовать ночное кладбище с Вэнди… И знать, что кто-то прикроет твою спину, будет направлять и не будет ругаться, когда она накосячит.  

     Но сейчас за ее спиной только ее собственная тень, готовая оскалиться и сожрать ее в любой момент, и Мэйбл хочет уйти в свитер и не возвращаться.  

     Она откидывает телефон, падает на кровать и закрывает глаза. Реальность все такой же отстой, как она думала в детстве. И на пары она все равно уже опоздала. Можно и поспать.  

     Когда солнце уже клонится к закату, мобильник вздрагивает и светится длинной СМСкой, которые всегда пишет только один человек из ее контактов.

     «Привет, Мэйбл. Как твои дела? Я вот ушел из университета. Добровольно. Один из лекторов СОВЕРШЕННО НЕПРАВИЛЬНО объяснял теорию… Не важно, какую, но он говорил о ней как-то совсем по-своему, а когда я это заметил, сказал, что я не имею права ему указывать. Я просто терпеть таких не могу. Родителям сообщил, и они, в общем-то, сказали, чтобы я не возвращался. Ха-ха. Думаю поехать в Гравити Фоллз, помочь Стэну с Фордом. У Форда чему-нибудь научусь, а Стэн со своими сомнительными связями легко мне диплом выдаст, хоть двести. И это куда ближе к тебе. Смогу часто приезжать. В общем, я завтра буду брать билеты. Пиши, звони, не пропадай. Твой непутевый брат.»

     Утром следующего дня она забирает документы, дает по лицу самому богатому парню на курсе, пакует вещи в розовый безвкусный чемодан (у нее и правда поместились туда все свитера? Их было так мало?..), и громко хлопает дверью. Накопленные деньги – на билеты, накопленную усталость – в мягкие сиденья самолета. И все становится на свои места. Здесь, в забытом всеми, кроме как демонами, городке можно быть таким, каким ты был в двенадцать. И никто, ни один человек, ах, ну конечно, кроме Пасифики Нордвест, не скажет, что яркие свитера – безвкусны, хотя сама Пасифика Нордвест скажет это скорее по привычке. Здесь есть, с кем можно вылезти на кладбище в полночь – наследник ритуального бизнеса, серьезно, с таким не страшно. Есть, с кем побегать по крышам, рыжая оторва из этого города еще долго никуда не денется.

     Есть тот, кто всегда прикроет тебе спину и будет рядом, даже если она вызовет очередной апокалипсис.

     Все это здесь.  

     А взрослая жизнь может оставаться в серой комнатке с соседкой-стервой, у бассейна с пьяной толпой и в пустых глазах тех, кто не верит в магию.