— Просыпайся, дорогая, — подполковник Робишо коснулся плеча супруги и выглянул в окно: — Мы почти приехали.

Она поёжилась и плотнее запахнула плащ:

— Так быстро… Кажется, мы только минуту назад покинули постоялый двор. А что это за шум?

— Должно быть, нашли ещё одного врага республики. Не волнуйся, нас это не коснётся.

— Когда тебя произведут в генералы? — улыбнулась мадам Клеманс, прижимаясь к мужу.

— Терпение, дорогая. С моего последнего назначения не прошло даже полугода.

— И что же с того? Вспомни того молодого капитана с чудовищным корсиканским акцентом¹. Сколько времени он провёл в отпусках? А за четыре месяца получил повышение до лейтенанта. Не удивлюсь, если он станет генералом раньше тебя.

Месье Флорантен торопливо пригладил несколько раз волосы. Амбиции супруги били по нему, не зная отдыха. Конечно, можно её понять, каждому будет нелегко в таких переменах. Но как же хочется отдохнуть от этого, чёрт побери!

— Дорогая… тебе стоит думать не об этом. Вспомни о подругах, оставшихся здесь. Ты так долго мечтала их увидеть. Теперь ты сможешь их навестить. К тому же, уверен, нам вскоре посыпятся приглашения. Пусть и обстановка вокруг не самая безопасная.

— Я всего лишь беспокоюсь о тебе, дорогой. Ты достоин большего. Твои знания, умения, твои врождённые таланты должны быть замечены и по достоинству оценены.

Наконец карета остановилась. Супруги спустились на землю и окинули взглядом свой новый дом: не слишком роскошно, но куда лучше того, где пришлось жить в Марселе. Да и окна целые все до одного. По крайней мере, на первый взгляд.

Слуги сновали мимо, затаскивая вещи. Мадам Робишо огляделась, и на её лице застыло недовольное выражение.

— Что-то не так, мадам? — обеспокоенно спросил подполковник.

— Мне хочется обратно в Марсель. Здесь так шумно, что можно повредиться рассудком. Ох, ну вот, у меня болит голова. Зачем только я рвалась сюда? Жаль, что только теперь я понимаю, сколь прекрасна была жизнь у моря.

— Это непременно пройдёт. И очень скоро, любовь моя. Вспомните, как вы страдали первое время в Марселе. Здесь вы вернётесь к светской жизни…

— Да, но… Но от этого красного цвета можно сойти с ума!

— Тшш, тише, дорогая, тише, прошу вас. Неужели вы забыли, что это цвет революции? Разумеется, он повсюду.

— Вы правы, дорогой. Я просто отвыкла от нормальной жизни за время, что мы провели в той глуши.

Подполковник Робишо облегчённо выдохнул, постаравшись сделать это как можно тише. Чем скорее супруга пообвыкнется, тем спокойнее будет его жизнь. А до тех пор нужно что-то придумать.

Каждое утро он уходил в министерство и сидел там до самого закрытия. Мадам Клеманс жаловалась на головные боли и проклятый красный цвет, говоря, что он больше похож на реки крови. А это вовсе не то, как ей хотелось бы жить. Поэтому бо́льшая часть усилий месье Флорантена сосредоточилась на попытках решить, как примирить супругу с новым Парижем.

С бесконечным шумом мадам Клеманс более-менее смирилась, но трёхцветные кокарды, которые приходилось прикалывать ко всякому наряду, неизменно портили настроение. От вида же красных колпаков санкюлотов² она впадала в долгое расстройство.

Так продолжалось до одного вечера, пока подполковник не появился на пороге дома с большой коробкой в руках.

— Что там, дорогой? — мгновенно оживилась мадам, хотя минуту назад стонала от головной боли. — Покажите же мне! О, вам доставляет удовольствие издеваться надо мной?

— Нисколько, любовь моя. Эта коробка предназначена вам.

— Так что же там?

Месье Робишо подал руку, чтобы жена могла опереться на неё, и подвёл её к столу.

— Открывайте же.

Та с нескрываемым детским любопытством развязала бант, открыла крышку — и охнула, пошатнувшись.

— Вы жестокий человек, месье!

— Примерьте его. Сделайте ради меня. Клянусь честью, если оно вам не понравится, я сожгу его немедленно.

Мадам Клеманс схватила гранатовое платье и быстро удалилась к себе в покои. Подполковник, улыбаясь, сел в кресло у камина и приготовился ждать.

Когда супруга возникла на пороге, он понял, что отныне между нею и красным шёлком заключён мир.