Его руки бледны, как бутоны только что срезанных лилий, которые он с трепетом прижимает к себе. Его голос согревает ледяное сердце Занзаса. Капля за каплей оно тает, импульс за импульсом бьёт жёсткую корку изнутри, на стенках зияют трещины.
Он идёт вприпрыжку по деревянному мостику и треплется, треплется, треплется…
Говори хоть вечно, не замолкай.
Занзас никогда не признается в своих скрытых желаниях. Он никогда не озвучит мысли этого момента, даже не запишет их… а зачем? Мгновения наедине с Бьякураном хранятся в его памяти вечно. Они не стираются и не уходят, как бы он ни пытался от них избавиться.
А он пытался.
Этот веник, подаренный Бькурану, появился в его руках не по воле самого Занзаса. Это всё сердце.
Это всё его вина.
— Занзас-кун? — скорее всего, это был ни первый раз, когда Бьякурн позвал его по имени, — ты меня не слушаешь, да?
— У меня хватает отбросов в штабе, наслушался, — бросает вариец слегка смущённый тем, что его подловили.
Ах, если бы он и правда просто игнорировал Бьякурана, было бы намного проще.
— Смотри, какие уточки! — но парень с мягкими, словно пух, волосами не обижается, он никогда не обращает внимания на негативные высказывания Занзаса, — вон там! Мама утка с утятами! — он восторженно тыкает куда-то в сторону пруда, словно маленький ребёнок, впервые увидевший сахарную вату.
От чего-то боссу элитного отряда убийц это кажется милым.
Он смотрит куда-то в сторону воды, делает видимость. Ему плевать на этих птиц, на солнечный блеск в отраженье воды. Всё, ради чего он здесь сейчас находится, стоит рядом и беспечно улыбается.
Совсем близко.
Занзас чувствует, как горло сдавливает ком, но пытается его игнорировать. Капли всё падают, бьются о создавшуюся под сердцем лужу, лёд хрустит и откалывается. Массивные глыбы разбиваются в дребезги, лишь коснувшись земли.
— Мне кажется, что я научился читать твои мысли, Занзас-кун, — усмехается Бьякуран, опустив ресницы. Его взгляд от милой маленькой овечки до хитрого и опасного снежного барса меняется за долю секунды.
Он смотрит на Занзаса с прищуром, словно раскусил его. Может быть, так и есть, варийский босс не был бы удивлён.
Этот парень слишком внеземной. Он точно не с этой планеты, раз ему удаётся с такой скоростью уничтожать этот многолетний ледяной нарост.
Занзас стоит, сложив руки на груди и смотрит на Бьякурана пустым взглядом, не выражающим ничего. Ни злость, ни отвращение, ни гнев, ни безразличие. Лишь пустота.
Любая эмоция, брошенная в сторону Бьякурана может отрекошетить в неправильном направлении. Занзас не понимает любовь, а всё неизведанное пугает.
— Неужели, — никакой вопросительной интонации, лишь пустое слово, брошенное назло тишине.
Бьякуран мягко улыбается, но не по-детски. Как-то иначе. Как-то… странно…
Его тёплые пальцы мягко касаются предплечья Занзаса, а нос утыкается в шею. Вариец слегка поворачивает голову, не отстраняется, не возмущается, не дышит.
Он думает, что сейчас может просто раствориться в этой вселенной и перестать существовать.
Эти эмоции ему чужды.
Капли больше не стекают, теперь сердце больно жжётся.
Лучше ли неугасающее обжигающее пламя, вечной мерзлоты?
— Спасибо за цветы, — Бьякуран поднимает голову, его фиалковые глаза блестят, словно водная гладь пруда, играющая с солнечными зайчиками, — но я не невинен, Занзас-кун, хи-хи.
С этими словами он приближается и мягко целует остолбеневшего варийца в губы. От неожиданности тот тут же отстраняется. Его стальной взгляд дёргается с глаз Бьякурана на его губы и обратно. Зефирный мальчик улыбается и делает шаг назад. Кажется, он видит нечитаемое смущение во взгляде Занзаса. Кажется, он может чувствовать его жар.
Очень сложно вновь начать дышать.
— В следующий раз, когда не будешь сомневаться в своих намерениях, подари мне лучше красную розу, — Бьякуран хихикает над шуткой понятной только ему самому.
Занзас не реагирует на это, он отводит взгляд к воде и незаметно проводит кончиком языка по верхней губе.
Лучше бы этот мальчика не пытался растопить лёд, ведь теперь ему придётся играть с огнём.