Примечание
Хорошо, когда есть на кого опереться. Выслушать лучший способ решения задачи. Ощутить жёсткую руку, оглаживающую подбородок.
«Доппио. Мой милый Доппио…»
В груди легко, в голове тяжело. Но Доппио послушен. Совсем недавно ему позвонил Босс. Хриплым голосом прошептал, что крысы… предатели… завелись в их организации. А предателей… Их же нужно наказывать! Верно? Доппио грустно вздыхает. Он бы хотел, чтобы этим самым наказанием занялся Босс. Он сильный. Но Босс лишь хрипло рассмеялся ему в лицо. Сказал, что ему, его приятному другу, нужно отрастить когти, иначе его подомнут под себя вот такие вот предатели. А Доппио не предатель. Поэтому сейчас в его руках фонарик, и он спускается вниз. В подвал. Его не сопровождает охрана. Честно говоря, об этом месте мало кто знает. Это к лучшему. Подвал этот у дома на Сардинии. Отсюда мало кто выходит. По редкому моменту слабости, тихому признанию части тьмы позади себя, Босс рассказал, что питает к Сардинии самые теплые чувства.
Лестница скрипит. Он сам опасается, что еще немного и дерево проломится под ногами и последует ошеломляющая боль. Но оно выдерживает его вес. Фонарик тускло светит. Будто вот-вот погаснет. Страх тисками сжимает бешено колотящееся сердце. Наконец, Доппио, спускается вниз. Там, внизу, есть маленький проход, а в конце — дверь. Железная, тяжелая. Она едва отворяется, и капля пота стекает по виску Доппио, пока он открывает ее, напрягшись всем телом.
Он щелкает выключателем и люминесцентные лампы освещают всю комнату. Эта комната — копия операционной с некоторыми побочными пристройками для пыток. Вот только стерильности такого уровня здесь нет. Да. Прекрасная пыточная. К операционному столу привязан очень крупный мужчина. Ризотто Неро. Да, он знаком с ним. Их взаимная неприязнь известна всему Пассионе. Его странные, несколько страшные глаза смотрят в его собственные. Из-под кляпа, чтобы не откусил язык, капает слюна. Такой сильный мужчина в таком жалком положении. Будь Доппио худшим человеком, чем он является на самом деле, то позлорадствовал. Но он испытывает лишь страх.
«Так мы оба с тобой… испуганы».
Доппио никогда никого не пытал. Ни разу в жизни и мухи не обидел. И вот так швырнуть его в этот подвал… По меньшей мере, жестоко со стороны Босса. Но Доппио верен ему, поэтому он смотрит в глаза Ризотто и говорит:
— Ты должен был догадаться, что все так и закончится. Предательство Босса должно наказываться.
Доппио нависает над Ризотто, прядь его колышется над чужим лицом. Он уверен, что, если бы его рот был свободен, Неро плюнул ему в лицо. Но его рот закрыт. Признаться, у Доппио есть маленькая слабость к молчаливым мужчинам.
— Так долго работал с ним… Я знаю, он дал тебе, жалкому преступнику, золотой шанс вступить под его опеку, где ты и находился последние семь лет, — ярость, боль от предательства Босса переполняет его и воплощается в звонкой пощечине. Ризотто не издает ни звука. Хрипло, он подытоживает, мгновенно остыв после всплеска ярости, — Такой неблагодарный человек.
Вся эта разговорчивость с его стороны — от нервов. Винегар снимает с Ризотто его капюшон, отстегивая его от плаща. Колокольчики тихо позвякивают. Он кладет его на стол, параллельно осматривая выборку предметов. Медицинские, обычные ножи, в ящиках полно даже… извращенного кое-чего. Какой стыд. Щеки краснеют, Доппио, схватив нож и пакет, отходит от стола, буквально отбегает. Господь всемогущий.
Он снимает с Ризотто одежду ножом, оставляя на нем лишь нижнее белье. Этот человек — выданный Доппио тренировочный манекен. Он не нужен Боссу как актив. Видна даже некоторая пренебрежительность по отношению к этому мужчине и его банде. В конце концов, им даже не выдали территорию. Весьма оскорбительно. Доппио сочувственно вздыхает.
Ризотто спокойно дышит, но Винегар ощущает, как быстро колотится его сердце. Он уверен, что Неро ждет маленькую осечку с его стороны, чтобы убить и сбежать. Наверное, он подозревает, что его убьют сразу после непродолжительных пыток. Напрасно.
Доппио снимает с Ризотто черные боксеры, заодно и осматривая ремни на руках, ногах, животе. Все крепко держится. Те, кто привел его сюда хорошо об этом позаботились. Краем глаза оглядывает цепь синяков по всему телу и даже на лице. Некоторые с кровоподтеками. Открывает стерильную упаковку в руках и достает катетер. Глаза Неро расширяются.
— Я хочу оставить комнату как можно более чистой. В своей боли человек часто не контролирует физические функции организма, а освобождать тебя я не намерен.
Он поворачивается и идет к умывальнику. Моет руки антибактериальным мылом и берет смазку из прилегающего к раковине ящика. Споласкивает тряпку и идет к столу. Винегар морально готовится и хочет как можно сильнее оттянуть начало. Он никогда не хотел пытать людей. Ризотто отчаянно пытается освободиться, мычит сквозь кляп. Ему страшно. Протерев член мужчины тряпкой и отодвинув крайнюю плоть, он наносит смазку на и в отверстие уретры и кончик катетера. Выдохнув, медленно вводит внутрь, заранее подставив под трубку емкость для сбора мочи. Неглубоко. Где-то на два с половиной сантиметра внутрь мочевого пузыря. Затем заполняет баллон, и задвигает крайнюю плоть обратно. Прикрепляет мочеприемник.
— Мы с тобой отлично справились для первого раза! — он показывает испуганному и потерявшему маску хладнокровия Неро большой палец. Тот выглядит так, будто хочет упасть в обморок. Доппио невинно хлопает рукой по неповрежденному бедру для встряски, — Но ты не должен так быстро отключаться. То, сколь сильно ты заботишься о своем члене поражает.
Доппио знает, что он не является мастером пыток. Но Ризотто об этом не знает и у Винегара не настолько хорошее настроение, чтобы сообщать ему эту информацию. Позже, он приедет в гостиницу где-то за десять километров отсюда и созвонится с Боссом для дальнейшей корректировки плана и получения информации.
Ему сказали, что пытки должны занять минимум неделю. О максимальных сроках не сообщили. Наверное, месяц?
Он берет маленький ножик со стола.
— Будь бы здесь Босс, он бы сказал, чтобы тебе отрубили руки, — задумчиво произносит Доппио, — И заткнули ими рот вместо кляпа. Кстати, ты запачкал слюной весь стол. Возможно, Чоколатта бы ввел тебе что-то возбуждающее и отрубил бы твой драгоценный член в эрегированном состоянии в подарок своей собаке, а на лобке начал бы выращивать абсолютно новый вид плесени, пока она не прошла бы через всю тазовую кость.
Ризотто хочет узнать, что с ним будут делать. Он молчит, но любопытство горит на дне его алых глаз с черной склерой. Винегар видит это.
— Но у тебя такое большое тело… Оно подобно холсту. Ты же… Ты же не против будешь, если я немного порисую на нем? Конечно, не будешь. Тебя же и не спрашивают. Я знаю, я глупый, — Доппио неловко трет затылок свободной рукой.
Он легко раскраивает кожу под массивной грудной клеткой Ризотто. Плавные линии окрашиваются красным. Течет медленно. Ризотто тяжело дышит, но не кричит и даже не шипит от боли. Это хорошо. Доппио ненавидит, когда кричат.
— Ты будешь очень красивым, — убедительно заявляет Доппио, высунув язык от усердия, — Я привезу тебе зеркало, когда закончу.
Ризотто закрывает глаза. Винегар знает, что для такого гордого человека нет ничего хуже, чем унижение. Он свободной рукой собирает капли и слизывает языком, отмечая интересный вкус.
«Будто железо лизнул».
Он мягко проводит рукой по свободному от порезов участку кожи, из любопытства оглаживает мускулистую грудь. Запах ужасный, но Доппио терпит. И постепенно даже смиряется. Он продолжает свою кропотливую работу и заканчивает спустя час, иногда напоминая Неро о том, что нужно не забывать дышать. Он не издает ни звука, большую часть времени наблюдая за мучителем, но также и, просто закрыв глаза, лежит, будто во сне.
— Каждый художник должен подписывать свою работу. Иначе как его творение опознают? Я только новичок в росписи, но я уверен, что мы с тобой хорошо потренируемся. Ты такой спокойный и удобно себя вел, — Доппио аккуратно выводит свою подпись на ребрах. Рука странно дергается на букве «Д». Она выглядит куда жестче, чем остальные буквы, — Даже странно, что тебя доверили именно мне… Уверен, Чоколатта справился бы лучше. А то ощущение, что ты оставляешь меня в дураках. Даже если и так… Я не в обиде за это.
Он улыбается смотрящему на него мутными глазами Неро и легко проводит по щеке. Из-под кляпа больше не капает слюна. Очевидно, Ризотто очень хочется пить. Доппио быстро проводит черту под подписью. Жертва шумно вздыхает.
— Тшш… Сейчас я устрою маленький перерыв. Босс обидится, если я сообщу о том, что ты так быстро сломался. Ты же не хочешь разочаровать Босса больше, чем разочаровал уже, м? Можешь не кивать. Я понимаю, что ты не хочешь этого, — пальцем он оглаживает красивый нос Неро, поправляет растрепанные брови, касается влаги под глазами. Признаться, он не может сказать точно, что является источником слез: боль или же яркие лампы. Это смущает.
— Боссу бы понравились твои глаза… — Ризотто моргает, — Представляешь, на перстне, будто драгоценный камень? Но лично мне нравятся они там, где они есть, — Винегар держит руку на лбу пока ему не надоест. Человек под ним шумно втягивает в себя воздух, — Ох, ты же хотел пить… Забыл, — виновато шепчет и отходит за плотно закрытыми бутылками с блокатором стенда.
Открывает одну бутылку и ставит на стол рядом с окровавленным ножом и тряпкой. Кляп отстегивается с трудом. Рот Неро не закрывается, очевидно, затекла челюсть. Доппио потом разомнет.
— Гм… Я постараюсь тебя не утопить, но и ты сам не оплошай. Наше знакомство не должно закончиться на столь нелепой ноте.
Он аккуратно льет воду в открытый рот, внимательно наблюдая за движениями кадыка при глотке и уровне воды во рту. Ризотто хлопает ладонью по столу. «Хватит». Винегар временно прекращает лить.
— Прости, но ты немного не в том состоянии, чтобы диктовать мне условия. Ты выпьешь всю воду, — Доппио заботливо проводит по горлу Ризотто, нежно ощупывая его и даже поглаживая, а затем продолжает. Осталась половина бутылки. Согласно предписаниям Босса, кормить Ризотто нужно будет поменьше. Ему ни к чему увеличение силы или хорошее самочувствие. Дышит? Прекрасно. Не дышит? Эм… Философское отношение к борьбе жизни и смерти? Дихотомия Добра и Зла? Что-то, да подойдет. Последняя капля сглатывается тяжелым движением. Доппио оглаживает полный воды живот.
— Сейчас разомну челюсть. Ты только не пугайся, она будет побаливать.
После легкого разогрева застоявшихся лицевых мышц, он переходит к напряженному, чем, очевидно, причиняет боль Неро.
— Ну, ну… Это же лучше, чем лежать с распахнутой пастью, верно? Я… должен был лучше следить за временем, тем более что для тебя такое непривычно. Но и для меня тоже непривычно! Я буду ответственнее к тебе относиться…
— Может перестанешь щебетать и убьешь меня наконец, ублюдок? — хрипло выводит слово за слово Ризотто, — Невыносимее этого жалкого представления лишь твой визгливый голос.
— Визгливый?! — возмущается Доппио и хватает нож, — Ты неблагодарная свинья!
Вонзает в ногу, отчего Ризотто сдавленно шипит, прикусив до крови губу, не позволяя кому-либо, а тем более своему мучителю услышать крик.
— Ну и как? Нравится? Уверен, такому извращенному ублюдку все понравится! Ты же хотел внимания Босса, иного расклада для предательства и представить сложно! Очевидно, что ты расстроен тем, что так и не увидел его! Вот и срываешься на мне! УРОД! Да ты сам захочешь сдохнуть! И не из-за моего голоса. Это я тебе обещаю!
«Какое отвратительное поведение! Понятно, почему Босс отбросил его от себя. Глупый мальчишка с жаждой внимания к своей персоне!»
Доппио искренне считает себя безобидным человеком и даже весьма вежливым, но вот такое хамское поведение не заслуживает оправдания. Он пойдет в магазин и купит книгу о пытках. Даже две книги!
В бешенстве он отходит от Ризотто и выбегает из подвала, не обращая на призывы вынуть нож из ноги. Урод! Доппио, пока закрывает тяжелую дверь, искренне надеется, что нож этот срастется с ногой.
Он вызывает такси — к сожалению, в подвале не берет связь, и едет в центр. Не обращая внимания на продавца, хаотично рыскает по магазину, пролистывает книги, пока не находит ту, что, по его мнению, подходит лучше остальных. Кидает деньги на прилавок, потом, правда, извиняется и даже поднимает откатившуюся монетку, и выходит.
Босс не звонит и Доппио грустно.
***
Благодаря книге, он смог урегулировать поведение Ризотто всего за три дня! Или ему так кажется… Во всяком случае, теперь его тело куда красивее, пусть и шрамы эти более болезненны, чем те, что он наносил ранее. Доппио смог построить четкое расписание и потихоньку формирует свой авторитет. Хоть он и не знает, получается ли у него, потому что Ризотто после этого дня вообще ничего ему не говорит. Нож в ноге на ночь лечит ядовитый язык. Он привез зеркало, хоть и маленькое, но теперь после каждого раза он показывает Ризотто новые рисунки и протирает их спиртом. Быть художником — круто. Но не круто входить и опять цеплять Ризотто к столу. Благодаря коротким, но мощным цепям, Доппио может не беспокоиться насчет появления у Ризотто пролежней. Зато к беспокойству добавляется страх того, что когда-нибудь Ризотто эти цепи порвет и убьет его. Хотя пока что все живы.
Сегодня он приносит перо и это что-то новенькое для них обоих. После проверки, смены мочеприемника, кормления и установки Неро на столе, Винегар достает это перо из мешочка. Ризотто умный человек, он знает, что это перо может быть опасно как для его здравомыслия, так и для физического состояния, оттого и следит столь напряженно за ним. Моральная подготовка ничего не дает. По итогу он орет в кляп, когда спазмы в мышцах становятся невыносимы. Слезы текут из его глаз, а истерический смех, эти рыдания прерывают его собственные крики. Жалкое зрелище. Белая жидкость смешана с мочой в мешке. Он читал об этом, поэтому не сильно удивился, когда и без того большой член Неро набух, а вскоре даже и кончил, едва крупные яички поджались от чрезмерной стимуляции нервных окончаний. Ничего. Боль очищает.
Доппио заканчивает быстро. Сразу же перестает, едва видит пену изо рта. В награду поглаживает Ризотто по голове, пока тот, дергаясь, ошеломленно смотрит сквозь Доппио и мычит что-то тихо. Винегар снимает кляп, чтобы дать ему воды и слышит хриплое:
— Не надо.
— Ты не хочешь воды? — обеспокоенно спрашивает он. Ризотто даже не моргает, слезы капают из его глаз. Он тупо повторяет «Не надо». Очевидно, это все накопленные и не высказанные. Доппио жаль его, но сам он мало что может поделать. Было бы хуже, если бы был кто-то другой на его месте. Тогда Ризотто было бы больнее. О чем он и говорит:
— Я лишь стараюсь выполнять свою работу. Босс сказал, и я делаю, — Доппио отставляет бутылку с водой и продолжает успокаивающе гладить Ризотто по голове, — Согласись, он поступил милосердно, когда отправил меня вместо того, кто уничтожил тебя? Он мог бы поступить хуже с тобой. Но… ты просто искупляешь свои грехи. В этом нет ничего плохого. Когда ты искупишь их, все будет хорошо. Я не думаю, что тебя должны убить. В прошлом ты доказывал свою эффективность и если ты постараешься… то Босс обязательно тебя простит и оценит.
Ризотто хрипит. Очевидно, его переполняют эмоции. Доппио надеется, что это воодушевление и радость.
— Вчера Босс звонил мне, — Доппио сочиняет на ходу. На самом деле Босс давно ему не звонил, — И сказал, что у тебя есть прогресс. Ты становишься лучше.
Ризотто даже не смотрит на него, устало закрывая глаза и засыпая в руках палача. Он же рад?
***
Спустя неделю их уже привычную рутину нарушает иная по составу бутылка с водой. В этот день Доппио обновляет старые, уже подзажившие, узоры. Теперь он дает половину бутылки перед пытками и половину после, так как вычитал, что много воды — вредно для организма. Его прерывает резкая краснота обычно бледного человека. На пробу он делает еще один надрез и тогда его смущает приглушенный стон. Видно, что он неожидан даже для Ризотто.
— Я понимаю, у тебя давно не было девушки… Но не мог бы ты унять «его»? — тихо спрашивает Доппио, — Твоя реакция на боль не нормальна.
— Не могу. Не получается. Какая-то дрянь была подмешана в еду или воду. Судя… по твоему выражению лица и интонациям не тобой, — Ризотто бьет ладонью стол в бессильной ярости, капля пота стекает по его виску.
Винегар теперь редко вставляет в его рот кляп, так как не видит смысл в этом. Ризотто все равно молчит, пока его режут, лишь изредка шумно выдыхая воздух через нос или, если Доппио режет глубже, бормочет неразборчивые проклятья. Это к лучшему, поэтому кляп используется в дни, когда ему хочется внести иной вид пытки в рутину и то, чтобы Ризотто не откусил собственный язык и не подавился им. В конце концов, нельзя резать человека каждый день, иначе у Ризотто разовьется анемия и он даже может умереть.
Доппио смущенно смотрит на вставший член мужчины, затем говорит:
— Я… сделаю вид, что ничего не вижу. Это смущает нас обоих, а я ничего и сделать не смогу, во всяком случае, не захочу, уж точно. Рано или поздно, этот афродизиак выйдет из твоего организма. Я не хочу трогать твой член. И не буду. Дыши глубоко и представляй… Представляй Чоколатту? Секко? Они мерзкие, это должно помочь. О, еще можешь представлять океан для саморелаксации. Когда-то я занимался медитацией для борьбы с резкими сменами настроения. Это хорошо помогало, а потом с моим гуру беда произошла. Ну да ладно. В общем, старайся, — он продолжает водить ножом по зажившим шрамам. Скорее всего, эта дрянь осталась после Чоколатты. Да, больше никто из пользователей пыточной не увлекался афродизиаками. Нужно будет найти те бутылки, что испорчены и выкинуть, иначе Ризотто будет мешать Доппио выполнять поручение Босса.
— Освободи одну мою руку. Эта дрянь унизительна, — доносится приглушенный голос Неро, спустя пятнадцать минут шипения и стонов, — Я мало что смогу сделать одной рукой.
— Ну да. Например, ты можешь сжать мой череп и сломать его, — Доппио поднимает палец вверх, укоризненно смотря на предателя своего Босса, — Я не верю тебе.
Он не использует дарованную Боссом «Эпитафию» при Ризотто. Это опасно. Если тот узнает, что у Доппио есть способности стенда, то при попытке побега, продумает свою стратегию совершенно по-другому и даже сможет сбежать при хорошем раскладе. Поэтому приходится думать своей головой. Винегар спокойно продолжает работу под аккомпанемент тяжелого дыхания. Тело потное, это затрудняет и без того не простую скарификацию. Сколько ж можно над ним, Доппио, издеваться? Он поджимает губы и аккуратно протирает левую грудную мышцу Ризотто. Тот закрывает глаза от спирта на ранах. От него же?
— С меня течет, как со свиньи после разделки. Ты постоянно пропускаешь кучу подтеков. Может будешь выполнять свою работу лучше?
Этот хриплый голос приносит вместе с собой неприятное предчувствие. Нет, не страданий. Доппио, разозлившись, елозит тряпкой по громадному телу, но его самого не отпускает ощущение использованности. Вот ведь похотливая шваль. Сердце под его рукой колотится быстро-быстро. Дрянь. Сделав вид, что не замечает сбитого дыхания, проезжается по соску и получает в награду шумный вздох. Блять. На его месте Босс просто отрубил бы член паршивцу и дело с концом. Но он не Босс. Поэтому как можно невиннее проходится по соскам и под грудью тряпкой, прекрасно зная, что никаких шрамов, по крайней мере на сосках, нет. К его чести, Неро лежит с закрытыми глазами и даже не открывает их, когда Доппио длинными тонкими пальцами катает вставший сосок. Осмелев, легко щупает грудную клетку, едва ощутимо мнет мышцы. Ризотто, очевидно, нравится это. Думает, что прогнул под себя своего мучителя, а Доппио не хочет его в этом разочаровывать. Пусть думает, что хочет. Лишь бы кончил побыстрее, да не мешал рисовать. Они оба друг друга игнорируют и спустя пятнадцать минут стимуляции, Ризотто кончает со звуком, будто из воды выныривает. Доппио тихонько цокает себе под нос. Вот ведь дурак. Пока мужчина приходит в себя, меняет мочеприемник и мочит тряпку водой. Быстро и без чего-то лишнего смывает пот с тела. Затем тянется к бутылке из центра ящика и водит ею в воздухе перед своей жертвой. Он уже собирается в гостиницу, да и ощущение грязи на своей коже после стимуляции не очень хорошее…
— Смотри. Эту я достал из центра. Она не идет после первой. Ты выпиваешь половину. Мы с тобой ждем минуты две, смотрим по твоим ощущениям, и я ухожу, — голос Доппио едва заметно дрожит. Все, чего он хочет — уйти.
— Я не хочу пить, — лжет. Этот ублюдок лжет. Ни один человек после потери влаги в таком объеме не смог бы существовать без жажды. Доппио не любит лжецов. Он же не солгал, когда Неро, в бреду после пытки водой, спрашивал его о том, что с его подчиненными будет. Глаза его были наполнены страхом, он шептал хрипло и цеплялся за одежду, заглядывая в карие глаза, говорил, что его люди и не думали о предательстве и если… Если будет такая возможность, то не мог бы его мучитель вступится за невинных людей? Они же живы? Живы? А Ризотто за это будет вести себя тише, ведь видит раздражение Доппио и даже умрет, лишь бы его людей не трогали. Винегар тогда провел по его мокрой щеке, несмотря на всю боль, Ризотто так редко плакал… Он пообещал ему, что если люди его действительно невиновны, то он, как добрый и хороший человек, заступится за них и защитит так же, как сам Неро защищал их.
— Ты боишься, что все начнется вновь. Да… — Доппио ободряюще улыбается ему, — Никто не любит, когда плохие события повторяются циклом. Я понимаю твой страх, но каждый день ты выпиваешь бутылку воды, которую тебе даю я и до сегодняшнего дня все было хорошо. Возможно, что и эту бутылку никто не испортил. Давай, — Доппио отводит волосы цвета стали от мокрого лба и смотрит в глаза Неро, — Давай попробуем.
Ризотто молча открывает рот. Если бы он не открыл его, Доппио пришлось бы применить силу (хотя силы-то той мало) и открыть его. В итоге вне зависимости от собственных действий, удачи или расклада, Ризотто Неро выпьет эту бутылку, в которой либо есть афродизиак, составленный Чоколаттой, либо отсутствует.
— Хорошо… Давай, потихоньку, — Доппио аккуратно льет воду в открытый рот. Ровно половину бутылки с частыми перерывами. Сразу же спрашивает, — Все в порядке?
— Да, — Ризотто спокойно дышит и даже смотрит куда-то в стену. Вот ведь неблагодарный. Даже спасибо не сказал. Ну и ладно. Доппио выпрямляется и говорит:
— Тогда до завтра. Мы увидимся с тобой, и я доделаю свою работу. Возможно, даже распишу твою ногу. Я сделаю набросок и покажу. Выйдет красиво, я уверен в этом! — затем принимается за присоединение цепей вместо ограничивающих ремней, чтобы ночью Ризотто смог двигаться в пределах одного направления возле стола, радиуса меньше метра.
— Ты… такой счастливый, когда говоришь о росписи моего тела, и при этом называешь меня странным. Смешно.
— Да… Знаю. Для меня самого это странно. Никогда даже раньше и не задумывался об этом… Причинять людям боль намеренно… Этого уж точно я никогда не хотел! Но Босс дал приказ, и я выполню его, — Доппио, даже не заметив, что надулся, кивает с силой. Ризотто смотрит на него как-то странно, но взгляд этот ничуть не умаляет гордости Доппио за то, что он выполняет приказ Босса.
— Людям часто нравится то, что считается странным даже для них самих, — медленно тянет Неро, — Ты можешь заниматься этим в специализированных клубах. Знал об этом?
— Ох, не думаю, что у меня будет на это время… — Доппио смущенно потирает затылок, — Но я рад, что ты рассказал мне. Спасибо, — затем смотрит на недавно купленные дешевые часы на руке, — Оп, две минуты прошли. Ты в норме. Я пошел. До встречи!
Едва захлопывается железная дверь, как глаза Ризотто расширяются в ужасе. В паху разливается приносящее страдания тепло, а впереди целая ночь.
В своем номере Доппио читает о сексуальных пытках из праздного любопытства, коих мало описано в его руководстве, а потом понимает, что такое — ну уж точно не его стезя!
***
Пока он спускается по лестнице, до его обоняния доносится запах крови. Странно. Доппио вымыл все полы после вчерашнего, как и каждый день, что приходил сюда. Возможно, что Босс направил кого-то в помощь? Но тогда бы он позвонил… Ох, он так давно не звонил… Это уверенность в Доппио или он разочарован? Винегар надеется, что не последнее, ведь он очень старается выполнить приказ Босса. Достав нож, Доппио медленно открывает дверь. У него пропадают все слова от ужаса, быстро сменяющегося яростью.
— Ты… Ты чего натворил, ИДИОТ? — вопит Винегар, подбегая к Ризотто, — Твою мать! Твоя кожа… Она же ВСЯ стерта! Ты слышишь меня?!
Цепи едва держатся. Он заменит их позже. Но весь пол возле стола залит кровью. Глаза Неро пусто смотрят куда-то в стену. Доппио дает ему пощечину.
— Посмотри на меня! — слезы капают, пока Доппио смотрит на безразличное лицо мужчины, — Ух… Всего ночь и ты… О, Господи, твои руки… Ноги… Кожа. Как же так? Да что с тобой не так?! Я же всего на ночь…
— В той бутылке был афродизиак. Он был другим. Не тем, что был в первой. Я не чувствую боль.
Еще и голос сорвал. Доппио вынимает руку по одной и обрабатывает, чтобы не заразились. Ризотто отстраненно наблюдает за ним, сидя на залитом кровью полу, так как все, что позволяют цепи — сесть рядом или лечь на стол. Капилляры на мокрых от слез глазах лопнули. Очевидно, он не спал в эту ночь.
— Чоколатта… Этот ублюдок заплатит за то, что так сильно испортил тебя! — ругается Доппио, пока занимается ногой, стараясь не обращать внимание на болезненный вид эрегированного члена перед ним. Пакет он заменил и уже порядок, — Ты за всю ночь так и не кончил ни разу?
— Один или два. Этот был хуже. Он не стихал… Ночью, — тело Ризотто начинает потрясывать. Доппио гладит его ногу, как самое близкое к себе в попытке успокоить, — Было так плохо… Мне хотелось умереть. А ты ушел так… спокойно! — Неро прикусывает губу, глаза его бешено смотрят на Доппио, с горящем на глубине огнем обиды. Винегар проводит по его плечу поглаживающим движением, явно опасаясь обнять, — На восемь часов!
— Я сочувствую тебе! Ты не должен был мучиться Чоколаттой! Но… эта ночь закончилась, и сегодня я не буду тебя трогать! Хочешь? Даже воду сначала сам попробую! — Доппио взволнованно машет руками перед лицом Ризотто.
— Стоп, — Ризотто хватает ближайшую к себе руку, — Теперь ты будешь пробовать всю воду передо мной. Это верно. А еще будешь ждать после нее час. И прямо сейчас… Ты выпьешь ее со мной, иначе я сломаю тебе руку. Ты не привязал меня к столу. Не был достаточно осторожен. И эту ночь я не прощу тебе!
— Ты плохо продумал! Я не достану рукой до ящика с бутылками! — Доппио хватает мощную руку, что сжимает его в тщетной попытке оторвать от себя, но Ризотто накрывает сверху второй. Повязки окрашиваются кровью. Он тихо смеется над испуганным мучителем.
— Напротив. Я продумал все хорошо. Ты можешь достать бутылку одной своей рукой. Ту, что находится на столе!
Ризотто улыбается. Да, понимает Доппио, он действительно ощущает себя победителем. УБЛЮДОК!
— Сдавшийся собственной похоти, мужчина становится ничем не лучше животного! — хрипит он в лицо Неро, но тот лишь бешено ухмыляется. Думает, что у него есть туз в рукаве? Нужно быть внимательнее… Сейчас, он должен сделать вид, что согласен, но потом…
— Но отчего-то единственное животное в этой комнате маленькая мышка в моих руках. Посмотри на себя… Ты знаешь, что произойдет, — голос Неро дрожит от злорадства. Сколько же он ждал? — Возьми бутылку и допей ту дрянь, что находится там.
Едва он освобождает одну руку, как Доппио молниеносно достает ножик из заднего кармана и атакует руку, что держит его. Но его останавливает другая рука Ризотто. Нож вонзается, будто в масло. Но выражение лица Ризотто спокойнее покойнического. Что он за человек такой?!
— Ты резал меня ножом целую неделю. Ночью я содрал кожу о железо. Как ты думаешь… Будет ли мне больно от жалкого карманного ножа?
Выхода нет. Глаза Доппио широко распахнуты и пораженно оглядывают нож в руке. Капли крови капают на пол. ЧЕРТ! Неужели… Неужели он должен сдаться?! Ризотто ухмыляется и сжимает руку до треска. Болит… Доппио бьет головой в лоб ублюдка, но с него чуть не снимают скальп, дергая за прядь волос.
— Сукин сын! — ревет Винегар хватаясь за голову, — УБЬЮ!
— Не убьешь. Нужно было действовать не столь опрометчиво. Верно ты о себе говорил. Котелок у тебя варит не шибко хорошо. И потому ты выпьешь воду. Иного выхода у тебя нет.
«Очевидно… Очевидно, он хочет, обезвредить и задержать меня афродизиаком. Цепи? Он же их отдерет? Да. Думает, что самый умный тут? Пусть жрет дерьмо!»
Доппио перелезает через хирургический стол и достает бутылку. Под прожигающим взглядом делает глоток, но часть воды задерживает за щекой, которую будет не видно при повороте обратно. Почти незаметно. Еще глоток. Взгляд Ризотто злораднее с каждым. Три минуты… У него есть три минуты абсолютной осознанности и где-то минута до срыва в похоть. Куча времени. Поэтому Доппио, допив, возвращается к Ризотто и резко целует, вливая воду тому в глотку, пока тот не разобрался что к чему. Омраченный похотью разум готов отнестись к действиям сексуального характера с куда меньшей подозрительностью и большим желанием испытать на себе, поэтому Доппио побеждает в этой маленькой битве и позволяет себе крохотный злорадный смешок. Одной секунды поддавки хватило! ОДНОЙ!
— Ты… Ты тоже не настолько умный, каким себя считаешь! Твоя самоуверенность, а? Посмотри куда она тебя завела! Мы с тобой в одной лодке, ублюдок!
— ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ! — Ризотто притягивает Доппио к себе и болезненно кусает прямо в шею. До крови. Глотает. Он ее глотает?!
— СДОХНИ! — визжит Винегар и пинает Неро прямо в живот. Тот хрипло смеется от вырывающейся подавляемой все время пыток злобы:
— Чувствуешь? Тепло? Оно скоро сожжет тебя. Будет жечь, пока не обуглит до черного угля. Боль и удовольствие смешаются в бензин на твоей коже.
— И ты сгоришь вместе со мной! — добавляет Доппио. Ох, у него есть преимущество. В отличии от Ризотто, в нем нет до конца не выветрившегося яда. Доза будет меньше. Он не выпивал половину бутылки, а влил большую часть в глотку ублюдка. От Доппио обязательно что-то, да останется. Отрастит то, что потерял и пойдет дальше. Что-то… Что-то в его штанах? Рука?!
— Смотри… Уже возбужден? — рука Неро копошится в его штанах, мягко ощупывает яйца и проводит пальцами по члену. Их тела нагреты.
— Не трогай меня! Сам-то… — в панике костлявой рукой проводит по члену Ризотто, отчего тот тихо выдыхает воздух сквозь зубы, — и не успокаивался. Одна лишь задумка твоего похотливого разума отвратительна.
— Да… — он слегка меняет положение, но и его член трется об чужую руку, — Но задумка удалась. Победителей не судят, знаешь? А я — победил.
Сила воли этого человека поразительна. После всего, что он пережил… Доппио видит фасад, но столь ли благоразумен этот человек внутри? Как вообще мог он остаться в здравом уме? Еще неделю бы… Две? Да, Ризотто стал бы куда совершеннее, кожа бы его хуже регенерировала, ведь какой смысл лечить то, что постоянно режется? Эти слова его и мольбы, очевидно все было притворством и от этого ощущения обманутости жжет в груди железом. Да, надо было его железом прижечь, ублюдка!
Свободной рукой Ризотто притягивает Доппио в поцелуй. Они оба не очень хорошо целуются. Рука расплетает сложную прическу. Без нее Доппио ощущает себя обнаженным. И очень злым. Ризотто смотрит на него внимательно, проводит дрожащей рукой под хмурым карим глазом, смахивает прядь с лица.
— Тебе идет.
Доппио отрывисто кивает и вырывает нож из руки, упиваясь задушенным шипением.
— Рука… Нужно обработать, пока есть время. Время же… ценный ресурс, да? Скоро я не отличу себя от тебя, а если твое тело хоть сколько-нибудь будет моим, то оно должно быть в порядке.
Пошатываясь, он поднимается, ощущая слабость и одновременный прилив сил. Все будто в тумане. Чуть было не спотыкается и не летит на хитро положенную плитку, но вовремя встает на ноги под внимательным, пусть слегка и окосевшим взглядом Неро. Хватает антисептик и долго, задумчиво смотрит на смазку и презервативы. Ризотто… же этого хотел? Очевидно, он страстно этого желал, вот и решил совместить план побега и унижение Доппио. Но… победителей не судят? Верно? Хорошо, царь Сигон. Слова и действия твои вернутся тебе стократно. Он берет их с собой. Доходит до стола и встает за Ризотто. Тот оборачивается. Очевидно, тень плохо падает, скрывая лицо. Доппио не хотел бы испугать, но слова слишком сильно вырываются… прямо из его груди.
— Я знаю к чему ты вел все это время… Твои действия… Слова… Ты — любопытный человек. Мне плохо сейчас. Я ощущаю… огонь внутри себя, и если ты ощущаешь похожий, то поймешь и примешь то, что я хочу с тобой сделать. Можно сказать, — он отчаянно смотрит на разглядывающего его мужчину. Алые глаза встречаются с карими с крошечными зелеными вкраплениями, — Что я отвечаю на твои чувства, Ризотто Неро.
Выражение лица Ризотто — шок. Очевидно, Доппио удивил его ответом на чувства. Да, точно. Ризотто поражен. Наверняка же думал, что Доппио хмуро и строго ответит ему отказом!
Слабо улыбаясь, он наклоняется прямо к уху Ризотто и шепчет своим нежным голосом:
— Ляг на стол… пожалуйста.
Берет под руки и тянет за собой. Ризотто поднимается, шатаясь куда больше, чем Доппио. Им владеет похоть. Но и Доппио не меньше. Наверное, именно так выглядит грехопадение?
И если жертва под ним… смотрит тяжело, грудь его, изрезанная ножом собственного мучителя, вздымается с каждым вздохом. Глаза его наблюдают за руками в опасении… Разве это не делает его самого — Дьяволом? Разве не делает этого человека под ним… Этого злого, пропитанного тьмой человека под ним, чьи бедра дрожат — невинным агнцем?
Карие глаза смотрят на тело гиганта, расписанное им самим. Рукою проводит по подписи, наблюдая, как мышцы под нею дрожат. Страх ли это? Возбуждение, ядом текущее по венам? Сквозь сердце…
Если Ризотто — жертва, то он, его Дьявол, принимает его. В боли и стонах, в бессильной ярости. Он подходил ближе. В смехе, безумии. Цеплялся за ребра. В ложной браваде, в злорадстве. Поедал сердце, укрывшись за легкими. Черная овца Пассионе на алтаре, в цепях, будто Самсон перед Далилой. Доппио бережно касается сосков губами, посасывает, изредка касаясь острыми зубами, сквозь похоть слыша стоны Неро. Это ли… не Рай?
Ризотто стягивает с него свитер, легкую сетку под ним и скидывает на пол, окосевшие глаза его внимательно, насколько возможно, разглядывают татуировки на руках. Он притягивает его к себе, кладет сверху человека, что ниже ростом и меньше весом. Розовые волосы мешают наблюдать, он отводит их от лица невинного мальчишки.
— И чего ты… выжидаешь? — выдыхает в приоткрытые для поцелуя губы, — Доппио?
— Т-тебя. Вот ты и… — легко прикасается к губам, а затем, отпрянув, улыбается, — Попался.
Он снимает штаны, обнажая худощавые ноги и достает упаковку и тюбик из кармана. Легонько толкает, раздвигая ноги Ризотто в стороны, чтобы сам Доппио смог уместиться между ними. Слабые цепи тихо звенят. Надо бы не забыть заменить.
Очевидно, что такой великан как Ризотто Неро никогда не оказывался в таком положении. Но и для Доппио такое впервые! Пока Ризотто не передумал или не очнулся от дурмана афродизиака настолько, чтобы понять в чем согласился участвовать, Доппио греет смазку на руке. Медленно наносит на анальное отверстие и покачивающим движением вводит один палец на фалангу. Ризотто вздыхает. Винегар касается крупных яичек другой рукой, аккуратно массируя. Постепенно заполняет пальцем до конца, медленно, сладко растягивая.
— Ночью… тебе же было одиноко? Поэтому ты так разозлился на меня. Но если бы я знал в каком ты состоянии, то… не оставил бы тебя. Ты знаешь это?
— Я напугал тебя? — хмуро спрашивает Ризотто, но из его уст это слышится как утверждение и даже как легкое самодовольство. Доппио добавляет еще один палец.
— М… Ты всегда страшный. Но видно, что ты надежный человек. Тебе можно доверять. Наверное, именно это подкупило Босса в тебе. До тех пор, — Доппио добавляет третий палец грубее, чем следовало, — Пока ты его не предал.
— Он заслужил это, относясь к нам, как к дворовым псинам.
— Если бы он был по отношению к тебе всегда добрым… — катает яички в руке, бархатная кожа соприкасается с грубой кожей ладоней, добавляет четвертый палец, находя им простату и массируя маленькую железу, чем сбивает Ризотто с мысли, — Хорошим… Сладким… Ты бы размяк. Надеясь на Босса, ты бы допустил больше ошибок, ожидая его крепкой руки на плече. Той, что направит и поддержит тебя, — пальцы входят и выходят из прямой кишки, — Босс должен управлять железной рукой, не допуская незаслуженных привилегий. Посмотри, ты стал сильнее, чем уличная крыса семь лет назад. Это хорошо. Иначе бы мы не встретились.
— Судьба… — Доппио прерывает Неро.
— Я не верю в Судьбу. Это оправдание собственным неудачам, — Винегар не обращает внимания на собственный член, который натягивает ткань белых боксер, сосредоточившись на удовольствии партнера. Подготовив Неро, он, вынув пальцы и убрав руку, чем сильно расстраивает его, снимает их и открывает презерватив, скидывая упаковку от него на пол. Раскатав по члену, наносит смазку. Затем медленно входит в Ризотто и устанавливает постепенно нарастающий темп. Ризотто очень тихий во время секса, но каждый его вздох, тихий стон — истинная награда для Доппио. Рукой он проводит по шрамам. Некоторые открылись, капли крови текут вниз. Винегар пальцем поддевает их. Вкус… почти тот же. Да. Кровь, что течет внутри Ризотто Неро почти такая же. Но сам он… Тот же, что и одиннадцать дней назад? Когда его, уверенного в себе главу своей шайки притащили сюда и оставили… Мог ли он догадываться о таком исходе?
Вскоре яйца соприкасаются с приподнятыми мускулистыми ягодицами в быстром темпе. Рука Доппио гладит член Ризотто. Тот, очевидно, скоро кончит. На его ногах, руках тоже много надписей, рисунков, шрамов… А на спине алые кровоточащие крылья — с вырезанными детально перьями. И все его.
— Ты такой красивый… — шепчет Доппио, размазывая кровь из открывшихся порезов по мощной груди, — Я рад, что приложил к тебе руку. Подобно статуе, украшенной позолотой, расписанной чаше, пустому холсту, на котором изобразили бушующее море… так и ты стал лучше, определеннее под моими руками, — он делает темп четче, задевает простату чаще, а рука его, покрытая татуировками так же, как и кожа Ризотто, как его руки, порезы на которых имитируют их, знает чувствительные зоны, — Я раскрошил камень, чтобы из него выбрался ангел. И ангел этот лежит подо мною и крылья его белоснежные, ибо на него снизошло очищение от едкого серого пепла греха, — видя, что мужчина на грани, он, слегка повысив голос, доводит его до оргазма, до громкого стона. Говоря в ту секунду, когда вот-вот окрасится зрение мимолетной вспышкой удовольствия, — Так спой мне песню о своем восхождении на Небеса, Ризотто Неро!
И кончает вместе с ним, после выкидывая презерватив, устало прижимаясь к липкой от пота и крови груди, расставив ноги по разные стороны талии, пока их обмякшие члены касаются друг друга без похоти. Рука Ризотто, крепкая и большая, нежно перебирает волосы между пальцев. Цепь, расшатанная и порванная, висит на его руке, а другие, лишь потянув, можно сломать. Доппио спит, выглядя еще более безмятежным во сне, не замечая, как теплое тело Ризотто сменяет холодный стол. Его накрывают черным порезанным плащом, уже ни на что не годным, да и к чему, когда есть Металлика, восстановленная из-за перерыва в принятии препарата, а еще из-за сбоя, конфликта лекарства и афродизиака, неожиданного для всех, кроме того, кто эту дрянь мешал ради потехи. На столе, за неимением бумаги, выцарапывают ножом:
«Ты должен был догадаться, что все так и закончится. Но мы отлично справились для первого раза».
На утро Доппио звонит Босс и, делая вид, что не слышит чужих и таких родных самому себе всхлипов, говорит, что не так уж сильно этот ублюдок Неро им нужен, да и вообще после такого и на пушечный выстрел к Пассионе не подойдет, ведь Доппио такой молодец и пусть проваливает этот жалкий предатель. Информацией он все равно никакой не располагает, лишь тратит время незаменимой правой руки.
— Конечно, — отвечает Доппио, даже и не зная, плакать ему или смеяться, — Конечно, я его отпущу.
Босс бы кивнул, если бы мог в тот момент, пока Доппио ревет, но вместо того думает: «Ничего, каждый имеет право на ошибки прошлого. На них учатся, а потом избавляются. Вот и Доппио когда-нибудь избавится».